Михаил Пореченков - о будущем спецоперации, жизни в Польше и страхе за свою жизнь
М. Баченина:
- Михаил, здравствуйте.
М. Пореченков:
- Здравствуйте.
М. Баченина:
- 16 апреля, в День Светлой Пасхи, состоится премьера фильма «Русский крест». Картина снята на основе одноименной поэмы Николая Мельникова, режиссер Эдуард Бояков. В одном из интервью, которое вы давали об этой картине, вы сказали, что участвовать в ней было вашей мечтой. Почему?
М. Пореченков:
- Мне сложно говорить, что эта картина, в которой я работал, это был… это картина светлой памяти Илиодора, батюшки, это картина, которая снималась с благословения старца Илия, поэтому он благословил на эту картину. Мне сложно сказать, что это как бы моя картина. Это картина этих людей. Ослушаться или не сниматься в этой картине я просто не мог. А потом это еще и моя позиция. Это потом уже.
М. Баченина:
- Хорошо, дойдем до нее. Тогда я немножечко с другого края хочу зайти. В театре вы точно разноплановый актер, а в кино зрители привыкли в вас видеть героя боевиков… Потому что вы такой брутальный человек, вы внушаете именно такое впечатление. Как вы думаете, почему Эдуард Бояков выбрал именно вас на главную роль в картине «Русский крест»?
М. Пореченков:
- Надо у Эдуарда спросить. Но у нас был разговор. Он видел в картине совсем другого человека. У меня было твердое и, мне кажется, правильное обоснование этого героя – богатыря, лишенного своей силы, который должен снова ее обрести. Обрести через подвижничество, обрести через веру, обрести через внутреннюю силу. Если физической уже ему не надо. И эта сила, наверное, самая большая, которая существует в мире.
М. Баченина:
- То есть ваше сотрудничество началось со спора?
М. Пореченков:
- Да спора никакого не было, просто был творческий момент, поиск.
М. Баченина:
- А вы вообще легко запоминаете тексты своих ролей?
М. Пореченков:
- Да сложно сказать. Тут зависит от того, родился герой у тебя или нет. А если герой у тебя родился сразу, то текст можно прочитать наискосок и ты будешь говорить словами этого героя. Если герой не родился, то будешь мучительно учить. А если герой есть, если он появился, то можно как угодно говорить, и все равно это будет текст героя. И учить не надо.
М. Баченина:
- Да, это я поняла. Я начала этот разговор к тому, что «Русский крест» вообще весь в стихах, потому что снят по поэме.
М. Пореченков:
- А у меня там было очень мало текста, слава богу.
М. Баченина:
- Но учить, тем не менее, поэтические реплики сложнее?
М. Пореченков:
- Артистам, насколько я знаю, да, поэзию учить сложнее. Потому что там не сымпровизируешь. Там придется говорить точный текст.
М. Баченина:
- Я еще не смотрела картину, но я видела трейлеры и какое-то представление сложилось. Я очень хорошо помню момент, когда вся страна зачитывалась, а затем засматривалась сказкой великого Леонида Филатова о Федоте-стрельце, которая написана тем же слогом. И мне казалось, что после того события не было чего-то такого же в поэтике, я имею в виду и в кинематографе, что так же бы зацепило. Сейчас совершенно другие люди, возможно. Но вот современного человека не отпугнет ли то, что это все в стихах?
М. Пореченков:
- Мне сложно сказать. Наверное, какой-то момент будет недоумение, потому что в стихах говорить несвойственно человеку, это определенное душевное состояние, да. Как читать стихи, так и воспринимать стихи. Поэтому какой-то момент шока пройдет, а дальше все нормально.
М. Баченина:
- Складная, легкая форма, но настолько глубокое содержание, которое не так-то просто ухватить, что ли, на лету, и нужно немножечко так подкрутить шестеренки…
М. Пореченков:
- Вот я и говорю – нужно особое состояние души для того, чтобы это все воспринимать. Ну, я думаю, что с божьей помощью все будет хорошо.
М. Баченина:
- Сколько длились съемки?
М. Пореченков:
- Мы как-то быстро сняли. Наверное, месяца за два.
М. Баченина:
- Ого! А что было самым сложным?
М. Пореченков:
- Да не было сложностей. Как-то мы легко прошли по этой картине, слава богу.
М. Баченина:
- А какой жизненный опыт сыграл свою главную роль? Потому что сыграть такую роль невозможно, не понимая, о чем речь. Везде пишут так. Человек упал на дно и вот пошел к Богу. То есть, это история от падения к возвышению. Мне кажется, сложнее ничего нет.
М. Пореченков:
- Если дорога к Богу, то мы все на дне. Если мы не пришли к Богу, то мы все на дне, поэтому…
М. Баченина:
- А мы все на дне – это факт.
М. Пореченков:
- Мы на дне, да, поэтому надо двигаться наверх.
М. Баченина:
- Так все-таки, какой опыт помог?
М. Пореченков:
- Наверное, момент воцерковления или прихода к вере. Я не до конца как бы воцерковился. Если надо воцерковиться , уже полностью, значит, надо уходить в схиму, становиться монахом. Поэтому да, это очень серьезный разговор.
М. Баченина:
- Это серьезный, я совершенно не склонна над этим шутить.
М. Пореченков:
- Поэтому когда-то произойдет движение в эту сторону.
М. Баченина:
- А это правда, что перед съемками вы долгое время провели в мужском монастыре?
М. Пореченков:
- Я приезжал в Оптину, просил благословения, молился ,и молебен был, поэтому – да.
М. Баченина:
- То есть просто приезжали или жили там?
М. Пореченков:
- И жил там.
М. Баченина:
- А что там делает не монах? Все то же самое, что и монахи?
М. Пореченков:
- Ну, ты же ходишь на службы, ты прикладываешься к мощам святых, ты молишься. Там много храмов, куда можно зайти.
М. Баченина:
- Получается, приходишь к некоему вот этому состоянию, которое необходимо?
М. Пореченков:
- Не так все просто. .. Это многоступенчатое внутреннее состояние и долгий путь. Это не вдруг и сразу. Я не знаю, наверное, у кого-то происходит вдруг и сразу, а у меня путь получается долгий.
М. Баченина:
- Бояков строгий режиссер?
М. Пореченков:
- Внимательный.
М. Баченина:
А какую задачу он ставил?
М. Пореченков:
- Человеческую.
М. Баченина:
- А если без односложных ответов?
М. Пореченков:
- А как сказать? Это надо у него спросить, наверное. Нет, не строгий, но режиссер не может быть не настойчивым в исполнении своей задумки. В противном случае у него не получится то, что он хотел сделать. Поэтому надо быть внимательным, надо быть настойчивым, надо видеть свет в конце тоннеля.
М. Баченина:
- У вашего героя нет правой руки, правильно, да? Скажите, это сложно побороть привычку? Потому что мозг подсказывает другое, физика тела другое… какие-то приемы?
М. Пореченков:
- Конечно. Веревка привязанная к рукам – такой прием.
М. Баченина:
- То есть нужно было привязывать? Или вы шутите?
М. Пореченков:
- Нет, почему? Ну, привязали и все. Ну, надо еще скрыть от камеры. Там много сложностей с этим вопросом.
М. Баченина:
- В ленте вы играете пьющего человека.
М. Пореченков:
- Да, с этим проще. В нашей стране с этим проще.
М. Баченина:
- Да, пьющего мужика, который приходит к Богу.
М. Пореченков:
- Да.
М. Баченина:
- Я вспоминаю историю, которую читала, когда Николас Кейдж, перед тем, как сыграть свою оскароносную роль в драме «Покидая Лас-Вегас», он напился до беспамятства, снял весь этот процесс на видеокамеру и потом по своей записи выстраивал же игру. Сложно ли играть пьяного? Как вы к этому готовились?
М. Пореченков:
- (Смеется). Я всю жизнь к этому готовился. Иногда так чуть-чуть больше, чуть-чуть меньше… Это все шутки. Нет, я все-таки приверженец того, что нужно играть. Надо это сыграть. Не надо пить для этого. Во-первых, память физическая присутствует, поэтому…
М. Баченина:
- Не спорю с этим, у меня тоже – мы все взрослые люди.
М. Пореченков:
- Чего уж тут ханжить, да. Второе – ну, просто надо сыграть это. Одна из проверок и лакмусовых бумажек мастерства актера – сыграйте пьяного.
М. Баченина:
- Серьезно? Я не знала этого.
М. Пореченков:
- Да.
М. Баченина:
- А вообще как вы лично относитесь к алкоголю, к алкоголикам, к алкоголизму?
М. Пореченков:
- Это ж сложно, это же индивидуальная вещь всегда. Это надо каждый раз… Послушайте, к алкоголикам я никак не отношусь.
М. Баченина:
- Понятно, что вы к ним не относитесь. Просто есть люди, которые ненавидят алкоголизм. И это действительно личная история. Есть которые философски говорят – это болезнь, это надо лечить. Есть сочувствующие. Кстати, когда вам как-то сказали, что на западе актеры ходят к психологам, то вы ответили – а у нас есть друзья и водка. Вы до сих пор так же ответили бы?
М. Пореченков:
- Я тоже так же отвечу, да. У нас есть друзья, к которым можно зайти, налить рюмочку, посидеть, поболтать. Вот вам и весь психолог. С близкими друзьями поделиться какими-то сокровенными тайнами, получить какой-то ответ, немного расслабиться. Это же прекрасно.
М. Баченина:
- В свое время ваш образ на долгие годы определил сериал «Агент национальной безопасности». Если бы вы сейчас, вот сегодняшний, смогли бы посоветовать себе, молодому, участвовать или не участвовать в этом проекте, что бы вы сказали себе, юному Михаилу? Эта роль – подарок судьбы или проклятие?
М. Пореченков:
- Подарок судьбы. Ты что, Миша, бегом беги, даже не задумывайся!
М. Баченина:
- Какие ваши аргументы?
М. Пореченков:
- Лучше работать, чем не работать – раз. Во-вторых, это была вторая картина в нашей стране, которая снималась. Вторая!
М. Баченина:
- В смысле?
М. Пореченков:
- «Менты» – первая, а вторая картина – «Агент». Все. Ничего больше не было. Просто мы не помним то время. Ничего в ближайшей перспективе не было. Не было кино, не было театра, не было никаких творческих работ. Это была вторая картина. И первая, где герой-одиночка. То есть, один. Поэтому – беги, работай. И когда Константин Хабенский пришел ко мне, он сказал – мне предложили роль в сериале, я не знаю, что делать, вот так по-дружески посоветуй (а это была «Убойная сила», где потом и я снимался) – я сказал ту формулу, которой пользуюсь по сей день: «Лучше работать, чем не работать». А работать надо много.
М. Баченина:
- Вы 16 лет жили в Польше.
М. Пореченков:
- Не 16, меньше. С 7-го по 10-й класс – получается, три года.
М. Баченина:
- О, хорошо, вы три года жили в Польше. Какой была эта страна в советские времена? Ощущалось ли, что местные жители не любят, может быть, ненавидят русских?
М. Пореченков:
- Ничего такого не было.
М. Баченина:
- А я в советские времена подолгу жила в Таллинне.
М. Пореченков:
- Я тоже жил в Таллинне. Я четыре года учился…
М. Баченина:
- Подождите, не убегайте в Эстонию, останемся пока в Польше. Тем более, вы там жили и учились в интернате?
М. Пореченков:
- Да.
М. Баченина:
- Вы же с местными детьми тоже там существовали?
М. Пореченков:
- Там были дети из ГДР, из Чехословакии, Словакии, были из Венгрии, из Кореи. В общем, весь блок Варшавского договора, как тогда говорили, которого нет теперь, а остался только блок НАТО.
М. Баченина:
- И дети остались.
М. Пореченков:
- И дети остались, да. Никаких разногласий у нас не было. Мы жили дружной семьей, нам было весело, жили в интернате, хулиганили, озорничали. Наверное, мы не замечали ничего, что происходило вокруг, да и не было какой-то неприязни и агрессии. Хотя некоторые вопросы нам все время какие-то неприятные задавали. Но это было так…
М. Баченина:
- Кстати, «но это было так» - это очень глубокая фраза, хотя звучит совершенно иначе. Если поляки тех лет были адекватными и нейтрально относились к русским, что тогда с ними стало, на ваш взгляд, сегодня?
М. Пореченков:
- Историческую параллель нужно проводить. А что с ними становится каждый раз? С 1812 года… давайте раньше – Лжедмитрий… Ну, что случается с Европой каждый раз и мы задаем вопрос – почему все к нам?
М. Баченина:
- И в то же самое время вы говорите, что, когда вы учились… а Лжедмитрий был задолго до этого. А вы когда начали замечать эту вражду к нам?
М. Пореченков:
- Да я никогда не замечал, не было такого, что я лично замечал. Нет, мы общались со всеми, ходили на дискотеки, ходили на концерты. Не было такого, чтобы к нам как-то – а, вы русские… Не было такого.
М. Баченина:
- То есть, до сегодняшнего дня сохранили тоже такое нейтральное отношение?
М. Пореченков:
-Я не могу сохранить нейтральное отношение к месту, где прошло мое детство. Я очень люблю город Гданьск, мне памятен город Варшава, Гдыня, Сопот, Троймясто… Мне хочется туда вернуться, пройтись, посмотреть места, где я молодости гулял. Прекрасные у меня воспоминания об этом. А какие-то неприятные проявления… может, взрослые об этом говорили? А нас, детей, это не касалось.
М. Баченина:
- Сейчас же сплошь и рядом начинаются вот эти разговоры о конфликте с Польшей, о военных действиях с Польшей. Как к этому относиться, когда есть часть тебя там в подростковом возрасте, когда ты формировался?
М. Пореченков:
- Война план покажет.
М. Баченина:
- Расшифруйте.
М. Пореченков:
- А чего расшифровывать-то?
М. Баченина:
- Ладно, как говорится, будет день и будет пища?
М. Пореченков:
- Конечно. Да. Не надо загадывать. Тем более, такие страшные вещи. Просто надо аккуратно быть готовым ко всему. Вот и все.
М. Баченина:
- А теперь к Таллинну. Вы почти закончили Таллиннское высшее военно-политическое училище, вот там преподавали эстонцы?
М. Пореченков:
- Нет. Русские. Это было политическое училище, как вы думаете, кто там мог преподавать?
М. Баченина:
- А там отношение какое вы чувствовали?
М. Пореченков:
- Прекрасное. Все свои.
М. Баченина:
- Мы с вами были в разных Эстониях, похоже.
М. Пореченков:
- Нет, мы всегда были серьезные, дерзкие, крепкие – кто нам что мог сказать там? Кто? Мы могли зацепиться только со своими, больше ни с кем. Мы как бы и не видели, что к нам… Нет, кто-то говорил по-эстонски, мы эстонский не понимали и, слава богу, наверное. Поэтому каких-то проявлений таких… вообще ничего не было. Нет, мы все время жили как-то параллельно. Вот львы и антилопы живут рядом, но никогда – вместе.
М. Баченина:
- Да, я понимаю. Тем более, это еще казарменное положение, насколько я понимаю.
М. Пореченков:
- Да, конечно.
М. Баченина:
- И это тоже немножко параллельные вселенные всегда.
М. Пореченков:
- Да, конечно.
М. Баченина:
- У меня-то в середине 80-х бои были уже на улицах. Интернациональная наша команда, когда к нам цеплялись эстонцы.
М. Пореченков:
- Я не понимаю, к кому там цепляться-то?
М. Баченина:
- Дети. Дети очень жестокие существа.
М. Пореченков:
- Ну, наверное. Я не знаю. Мы уже были… у нас спортивная рота была… у меня рост был 1.82. А впереди стояли – 2.04-206. Кто к нам мог вопросы какие-то… У нас целый взвод занимался боксом, кто-то занимался гиревым спортом. У нас спортивная рота была. Представляете, какие крепкие парни были? Кто там мог что сказать?
М. Баченина:
- Да, я понимаю. В кино, конечно, сложился образ бравого военного, даже когда это отрицательный какой-то герой. Я вот всегда очень сокрушаюсь, что вы в «Ликвидации» не наш. Знаете, и я всегда удивляюсь, почему же я к вам каждый раз, пересматривая сериал, испытываю к вам симпатию.
М. Пореченков:
- В этом и есть загадка врага.
М. Баченина:
- Да, причем, умного врага, конечно же. Вы же шпион, вы же не рядовой там. А не было никогда желания пойти… вот специальная военная операция… добровольцем, вот туда? Тем более, недавно вы делали какие-то заявления…
М. Пореченков:
- Какие заявления?
М. Пореченков:
- Прошло в заголовках некоторых СМИ, что вы бы пошли… актер Пореченков сказал, что он бы отправился.
М. Баченина:
- Я бы отправился.
М. Баченина:
- Мне кажется, это сильно бы подняло боевой дух. Потому что…
М. Пореченков:
- Ну, давайте каждый на своем месте будет. Я так скажу. Я снят с воинского учета по возрасту. Каждый на своем месте пускай делает свое дело честно. Это будет больше помощи, чем просто пойти туда. И туда пойдем, будем делать все, что будет помогать нашей родине.
М. Баченина:
- Вы занимаетесь сейчас сбором гуманитарной благотворительной помощи?
М. Пореченков:
- Да.
М. Баченина:
- То есть это та самая задача, которая поставлена перед вами?
М. Пореченков:
- Много задач ставится. Много задач выполняем.
М. Баченина:
- А можете рассказать?
М. Пореченков:
- Я предпочитаю быть партизаном. Да, и в госпиталя ездим, и помогаем, и собираем средства, и не только военным, но и гражданским. Пытаемся помочь всем. Насколько мы это можем сделать.
М. Баченина:
- Какие настроения у бойцов? Какие мысли у местных жителей на новых территориях?
М. Пореченков:
- Я скажу так. Я много госпиталей посетил, я нигде не встречал, чтобы как-то отрицательно относились к тому, что… Я пытаюсь поддержать ребят, которые в тяжелом положении… но у всех заряд энергии, дух очень серьезный. Я встречал тех, которые воюют давно уже, донецких я встречал. Я встречал людей, с которыми в Донецке встречался в первые приезды. Я не встречал ни одного человека, который говорил бы – все, не надо, не подходите, не трогайте, все плохо. Таких людей я не видел. Один встретился.
М. Баченина:
- Что это за история?
М. Пореченков:
- Ну, он рыжий. Не надо.
М. Баченина:
- Известный рыжий?
М. Пореченков:
- Нет.
М. Баченина:
- А вообще 24 февраля 2022-го у вас какие чувства случились в этот день? Я вот, например, помню каждую минуту этого дня.
М. Пореченков:
- Мы как должны разбирать эту ситуацию? С точки зрения высших сфер, тактического, стратегического, человеческого?
М. Баченина:
- Нет, как если бы к вам…
М. Пореченков:
- Человеческого – страх и ужас. Ну, мы ж нормально все относимся к тому, что любая война – это плохо. Но любая война – это продолжение чего-то. Какой-то политики. Агрессивной по отношению к нам? Что делать?
М. Баченина:
- Защищаться.
М. Пореченков:
- Ну, все, мы так и делаем. Мы разбираем, почему мы начали первые, да. Хорошо, вот если бы Сталин начал первый, тогда бы не было вот этого ужасного продвижения германских войск до Москвы?
М. Баченина:
- Не было бы.
М. Пореченков:
- Ну, а чего тогда? История… был нанесен превентивный удар.
М. Баченина:
- А поклонники на Украине, ведь они были, они остались? Что-то пишут вам?
М. Пореченков:
- Пишут, конечно. Еще как пишут! Поклонники… они так пишут, что… Послушайте, все вменяемые люди остались вменяемыми. Им тоже нужно понять, что они переживают, это их родина, это их территория. Даже когда они были лояльны к нам, все равно это уже было другое государство, которое формировалось, да. Вот случилась эта ситуация. Конечно, тяжело переживают. Кто-то отказался совсем разговаривать, кто-то продолжает общаться. Конечно, тяжело. Мы же понимаем, что часть людей там находящихся они же наши люди. И вообще, это гражданская война. Идет гражданская война. Что с этим делать? Я скажу так. Есть в истории нашего народа такая хорошая практика – бить фашистов. Так оно и будет в этот раз.
М. Баченина:
- То есть, по вашим ощущениям, этот конфликт сейчас не должен уже… ему не пора закончиться и выходить на мирные переговоры?
М. Пореченков:
- Вообще всегда лучше переговоры мирные, да. Но что делать? Значит, не пришло то время. Я считаю, что все должно закончиться мирными переговорами. Но так оно и будет рано или поздно.
М. Баченина:
- Если бы вы были министром культуры Российской Федерации, с чего бы вы начали свою деятельность?
М. Пореченков:
- Ольга Борисовна прекрасный министр культуры, все хорошо! Я не собираюсь претендовать.
М. Баченина:
- Уважаемая Ольга Борисовна, мы сейчас совершенно ничего личного не хотим проявить в эфире…
М. Пореченков:
- Ольга Борисовна, все нормально, никаких поползновений.
М. Баченина:
- Ну, а на самом деле?
М. Пореченков:
- Ну, развивать и продолжать историю российского кинематографа, российской культуры, исторического наследия. Что еще? Все то, что делает Ольга Борисовна, правильно. Вот правильно. Очень сложно говорить, когда ты не в материале, не обладаешь полной раскладкой по всем направлениям.
М. Баченина:
- Это вы сейчас про меня или про себя?
М. Пореченков:
- Это я про всех.
М. Баченина:
- То есть, вы хотите сказать, что просто здесь сидючи рассуждать, а когда ты находишься где-то, о чем мы говорим, будь то зона СВО или кресло министра…
М. Пореченков:
- Ну, конечно. Как мы можем рассуждать о военной операции, не понимая всю карту, не видя целиком? Что рассуждать? Мы можем как-то предполагать себе, а с общечеловеческой точки зрения война – всегда плохо. Лучше плохой мир, чем хорошая война. Но если нас поставили в такие условия, мы должны себя защищать и отстаивать свои интересы. Это точка.
М. Баченина:
- А как вы относитесь к уехавшим коллегам? Ведутся разговоры – лишать звания, недвижимости… или каждый имеет право на свою точку зрения?
М. Пореченков:
- Послушайте, каждый имеет право на свою точку зрения. Но если ты поступаешь как предатель и начинаешь с той стороны говорить омерзительные вещи о своей родине, о своем государстве – а вы понимаете, что родина и государство разные вещи, да. Отчизна – это еще другая история. Поэтому тут уже надо разбираться как-то по-другому. А есть люди, которые испугались. Есть люди, которые привыкли жить в мире и спокойствии, для них это было страшно. В начале второй мировой войны из нашей страны тоже уехал почти миллион человек. Поэтому испугавшиеся, не понимающие, что делать – ну, много вопросов.
М. Баченина:
- То есть вы склонны прощать, но выборочно?
М. Пореченков:
- Да я вообще никого не хочу судить. Это есть определенные органы, которые должны этим заниматься. Я должен заниматься искусством. Кино, театр.
М. Баченина:
- Но вы же не можете себя ограничить и приказать себе не думать, не чувствовать.
М. Пореченков:
- Нет, я не могу себе приказать не думать. Те люди, которые ведут себя похабно, я с ними не общаюсь. Все. Точка.
М. Баченина:
- Выходило интервью Оскара Кучеры с иноагентом Юрием Дудем. Это было первое интервью с человеком, который выступает за специальную военную операцию – я имею в виду Оскара Кучеру – очень такое спорное и горячее. Вот хотели бы вы оказаться на месте Кучеры?
М. Пореченков:
- Нет. Не хотел бы…
М. Баченина:
- Я имею в виду на месте Кучеры в интервью?
М. Пореченков:
- Нет. Я не хожу в хамские программы.
М. Баченина:
- А как нужно вообще вести диалог с русскими, которые выступают против СВО?
М. Пореченков:
- Мне одни умные люди сказали – не надо с бесом разговаривать. Он все равно тебя обведет вокруг пальца. Не разговаривайте с ними. Не разговаривайте.
М. Баченина:
- Это то, чему мы учим детей с самого детства – старайся не реагировать.
М. Пореченков:
- Да нет, просто делай то, что должно, а не спрашивай «что дальше»? Понимаете, слишком много разговоров. Зачем вы их рекламируете? Зачем приходите к бесенятам? Нельзя к ним приходить.
М. Баченина:
- Вы все время повторяете фразу «делай то, что должно» - у вас не возникает никогда какого-то противоречия, что лишение чувства свободы или еще чего-то…
М. Пореченков:
- Какой свободы?
М. Баченина:
- Собственной, личной. Делай то, что должно – это как некий приказ сверху.
М. Пореченков:
- (Смеется)… Я пытаюсь как-то собраться… Заключите меня в скорлупу ореха, я буду чувствовать себя властелином мира. Ну, что вы хотите? Внутри можно быть свободным человеком абсолютно. Какой приказ сверху? Есть внутренне огромное количество долгов. Вообще чувство долга по мнению Канта, это самое главное чувство, которое отличает нас от животных. Потому что это чувство тебе не дает ни хлеб, ни питание, ничего. Ты должен – это твое внутреннее ограничение чего-то. Это твоя внутренняя способность пожертвовать чем-то. Чувство долга перед родиной, перед родителями, перед детьми. Это чувство. А все остальное – ерунда. Вот если у вас есть чувство долга, если вы его исполняете, значит. Вы делаете то, что дОлжно. Вы поклоняетесь своим родителям, вы верите своему богу, вы любите свою родину – это чувство долга. Все. Без всяких витиеватых «вы знаете», «она вот такая»… Да не надо - такая… ну, она такая, да. Но ее любить надо – и все.
М. Баченина:
- Я совершенно не жалею, что я задала этот вопрос. Потому что я услышала этот ответ. На днях простились с Владленом Татарским. Возможно, вы были знакомы, встречались с ним?
М. Пореченков:
- Нет.
М. Баченина:
- У меня вопрос – как нам нужно отвечать на такие теракты, на ваш взгляд?
М. Пореченков:
- Террористы, с ними нельзя переговариваться. Террористы должны быть уничтожены. Все. Наверное, так.
М. Баченина:
- Говоря о таких вещах, ни разу не возникало страха за свою жизнь?
М. Пореченков:
- Ну, мы же не железные, не безмозглые люди, да. Бультерьер только не ведает страха, поэтому они и гибнут чаще всего. Поэтому чувство некоего волнения, конечно, существует. Вы что хотите сказать? Нападали? Да, всякое было в моей жизни.
М. Баченина:
- В том-то и дело…
М. Пореченков:
- Я и говорю – чувство долга.
М. Баченина:
- Подождите, я искренне хочу понять. Вы сказали – да, я живой человек, я боюсь, я здравомысляще к этому отношусь… но при чем тут сейчас чувство долга?
М. Пореченков:
- Потому что за собой оно ведет много переживаний внутренних, с которыми нужно бороться. Если вы думаете о чем-то плохом, если вы чего-то боитесь, подумайте о чем-то хорошем. Вот и все. Вот такой рецепт. Сергей Владимирович Урсуляк в последней картине, которая называется «Праведник» - вот думайте о чем-то хорошем и не будете бояться. Либо отбойтесь раньше, как говорила Жанна д Арк. Я раньше отбоялся, а теперь не боюсь. Хотелось бы говорить, что я бесстрашный, да. Нет, мы все люди, мы за что-то переживаем, за что-то волнуемся, тем не менее, идем вперед, сообразно своим мыслям и своему чувству долга.
М. Баченина:
- Вы могли бы продолжить фразу «Каждый актер всю свою профессиональную карьеру мечтает сыграть…»
М. Пореченков:
- Нет, я не мечтаю.
М. Баченина:
- Нет такой роли-мечты?
М. Пореченков:
- Нет.
- А режиссера-мечты?
М. Пореченков:
- Вся моя жизнь – мечта моя. Все.
М. Баченина:
- То есть можно позавидовать вашей жизни, которой вы живете?
М. Пореченков:
- Ну, я не знаю, кому-то это понравится, кому-то нет, но то, что я делаю, меня вполне устраивает. Если Бог со мной, то все нормально. Все нормально. Это самое главное. А то, что его присутствие есть в моей жизни, я тоже чувствую.
М. Баченина:
- Меня восхищает то, что вы…
М. Пореченков:
- То, что со мной моя мама, которой я желаю здоровья, долгих лет, то, что со мной супруга, мои друзья, мои дети – это очень хорошо. Я даже спугнуть это боюсь. Я даже не хочу говорить, я даже не хочу это обсуждать – пусть будет так.
М. Баченина:
- Любимый вопрос всех журналистов о ваших творческих планах.
М. Пореченков:
- Много работать.
М. Баченина:
- Какая конкретно работа?
М. Пореченков:
- Есть суеверия, которыми мучаются…
М. Баченина:
- Ну, нельзя верить в приметы…
М. Пореченков:
- Ну, может быть, нельзя, да… кому нельзя? Почему нельзя? Не понимаю. У нас есть определенные знаки, про которые мы говорим – об этом не надо говорить. Хочется работать в театре. Поступают предложения. Сейчас я скажу и – раз, не состоится и я буду думать – ну, зачем я сказал? Есть предложения работать в кино, есть желание снять картину. Есть много проектов. Есть проект «Дети спорта», который тоже говорит о воспитании молодежи – тоже хочется делать. Не хочется это спугнуть.
М. Баченина:
- Вам времени на все хватает?
М. Пореченков:
- Нет.
М. Баченина:
- А что вы с этим делаете?
М. Пореченков:
- Пытаюсь бороться, пытаюсь как-то…
М. Баченина:
- Чувство долга, да?
М. Пореченков:
- Ну, вообще желание жить. Не чувство долга, а желание жить. Это тоже хорошее желание.
М. Баченина:
- Да никто с этим спорить не будет. Спасибо вам большое. Друзья, 16 апреля состоится премьера картины «Русский крест», где снялся Михаил Пореченков. Благодарю вас от всей души.
М. Пореченков:
- Спасибо большое.
