Трудная дорога домой. С какими сложностями сталкиваются люди при переезде в Россию
Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин и Николай Стариков, у нас сегодня необычная передача. Во-первых, нас с Николаем не двое, нас трое в студии. Николай, здравствуйте.
Стариков: Добрый день, дорогие друзья.
Ворсобин: Надо представить нашего гостя, неожиданно нас трое. Мы не собирались, мне кажется, несколько лет.
Стариков: Вообще-то, Владимир, один раз мы на троих собирались недавно, но вы на этот сбор не пришли по какой-то причине.
Ворсобин: Хорошо посидели, я понимаю. У нас в гостях Анатолий Бублик, автор волонтерского проекта «Путь домой». Поговорим об интересном вашем начинании, о возвращении наших граждан из всего мира обратно в Россию.
Стариков: О возвращении домой. Путь домой — проект, который Анатолий вместе со своими коллегами начал совсем недавно. Но мне хотелось бы, наверное, для начала попросить Анатолия рассказать чуть-чуть свою собственную историю, чтобы было понятно нашим уважаемым радиослушателям, о чем идет речь и откуда появилось желание помогать другим возвращаться в Россию.
Бублик: Добрый день, друзья. Меня зовут Анатолий, я переселенец со стажем. Родился в Казахстане, когда мне было два года родители меня перевезли в Россию, в Сибирь. После того как я в Сибири прожил семнадцать лет, мне удалось переселиться в Португалию. Теплая страна, о которой я читал только в книжках.
Ворсобин: А что вас заставило переселиться?
Бублик: Когда ты живешь в далекой сибирской деревушке, любое место, где чуть-чуть теплее, где есть чуть-чуть больше света, вода течет из крана, кажется тебе солидной целью для переезда.
Стариков: Романтика, путешествие.
Бублик: Я в Португалию попал в семнадцать лет, в этом возрасте ты особо не задумываешься, а что там будет главное, что что-то интересно. В Португалии прожил более полутора лет и потом пришла радостная новость от моих родителей. У меня мама этическая немка, кстати, относится именно к тем поволжским немцам, о которых очень часто говорят. В какой-то период жизни, когда совсем стало худо на Руси, мои родители решили подать документы по программе переселения в Германию, одобрение пришло, когда я находился в Португалии. Таким образом, я получается из одной европейской страны, с маленьким промежутком, когда мы оформляли документы в России, переехал с семьей в Германию. Ну, получается, переехала вся семья, все мои братья и сестры, у меня их много. У меня их пять, братьев и сестер.
Стариков: А сколько лет вы прожили в Германии?
Бублик: Почти шестнадцать лет.
Стариков: И сейчас вы уже со своей семьей, со своими детьми вернулись в Россию?
Бублик: Совершенно верно. В августе прошлого года мы вернулись на Родину.
Ворсобин: В полном составе?
Бублик: Ну, нет, весь большой клан остался там. Переехал только мой маленький клан, четыре дочки, моя супруга и я.
Ворсобин: Вот интересно, почему вы переехали и почему переехали не всем кланом обратно?
Бублик: Почему переехали мы? Ну, потому что мы не согласны с тем, что сейчас творится на Западе. Для этого, конечно, не нужно было жить шестнадцать лет там, но все-таки глаза у людей открываются после того, как происходят какие-то события, потрясающие человека. Таким событием для нас был февраль 2022 года. Я уже об этом говорил и не раз, мы начали собирать документы на переезд 25 февраля, мы четко понимали, что мы не хотим оставаться там. А для нас прошла линия разделения до и после. И мы начали собирать документы так быстро, как только смогли, поэтому до августа все-таки пришлось ждать. Определенные моменты технически надо было решить, иначе бы уехали раньше. Чтобы вы понимали, 25 июля закончилась у детей школа, в Германии она заканчивается по-разному в разных землях. И вернее 22 июля закончилась, 25 июля мы уже выехали. Нам нужно было подождать, чтобы дети закончили класс, иначе потом были бы затруднения с поступлением в школу в России и все.
Стариков: Как Германия, как германское государство относится к тем, кто хочет уехать в Россию?
Бублик: Сейчас или тогда?
Стариков: Ну, наверное, сейчас и тогда.
Бублик: Тогда они не особо задумывались о том, что происходит, это все-таки было потрясение для всего мира, а сейчас припоны. Если тогда мы испытывали определенные затруднения при выезде, то сейчас это не просто затруднение, это на самом деле препятствие выезду из Германии. Вплоть до того, что существует закон в Германии. Я сейчас номер, к сожалению, не назову, но его можно поискать в интернете, в свободном доступе. Тем, кто рекламирует выезд из Германии, к ним можно предъявить претензии именно на законном уровне, это нарушение закона, за которым следует разбирательство, штраф до 20 тысяч или лишение свободы до 3 лет для тех, кто пропагандирует или рекламирует выезд из страны.
Стариков: Но, собственно говоря, когда вы решили вернуться в Россию, вы уже как-то в глубине души чувствовали, что вы будете помогать другим это делать? Или, собственно говоря, ваша задача была вернуться на Родину, уехать из той ситуации, которая вам не нравилась?
Ворсобин: Но одно не исключает другое, я так понимаю.
Бублик: В принципе исключать, то она не исключает, но если исходить из нашей ситуации, то мы не думали о том, что нужно помочь кому-то. Когда вопрос идет о помощи своим детям, которых у тебя четверо, то ты думаешь только о благосостоянии, жизни твоих детей. А на самом деле не все так просто, когда у тебя дети не принадлежат тебе, об этом многие не знают. А в Германии ребенок не принадлежит семье, в Германии ребенок принадлежит государству, родители выступают не как родители, а как временные воспитатели, то есть доверенное лицо от государства, которому доверили воспитывать детей.
Стариков: А это где-то законом обозначено, это уже повод, мне кажется, задуматься и как-то постараться покинуть такое государство.
Бублик: Подписывая любой документ по поводу детей, свидетельство о рождении, поступление ребенка в школу, вы подписываетесь как воспитатель или как ответственное лицо.
Ворсобин: У нас тоже представитель ребенка. Официальный представитель ребенка.
Бублик: В документах вы стоите как отец ребенка, в свидетельстве о рождении?
Ворсобин: В свидетельстве да, когда я подписываю какие-то документы, я представитель.
Стариков: А в Германии что написано?
Бублик: В Германии раньше писалось родитель номер один, родитель номер два, чтобы гендерную политику не затрагивать, не нарушать ничьи права, а теперь заменили родитель номер один и родитель номер два на слово «воспитатель».
Ворсобин: Анатолий, мне важно понять, вы переехали, мы перейдем к вашей деятельности, на вашем примере, как этот путь домой труден? Вот вы переехали, вы приехали уже зная куда вы едете, у вас было здесь какое-то место, как вы здесь устроились? Когда это случилось в прошлом году?
Бублик: То есть мы начали собирать документы для того, чтобы переехать в Россию, слава Богу, у меня и у моей супруги российское гражданство, мы не отказывались от него. Мы начали собирать документы, продавать дом, продавать свой бизнес, у нас было свое производство в Германии и все это требует времени. И параллельно с оформлением документов ты начинаешь собирать информацию, и вот тут мы столкнулись с первой проблемой. Информации много, но по делу ее нету, то есть, если человек хочет переехать в Россию, он не получает просто достоверную информацию о том, как переехать. В консульстве, в связи с уменьшением количества сотрудников, не могут адекватно реагировать на вызовы современности. То есть количество сотрудников не является достаточным для того, чтобы обслужить эти тысячи людей. Вообще, если взять только одну Германию, то там миллионы наших соотечественников.
Ворсобин: А нет программы переселения наших соотечественников в Россию?
Бублик: Программа есть, но тут нужно хорошо понимать, как она работает. Во-первых, это большой объём документов, во-вторых, для того, чтобы подать документы ты должен знать в какой ты регион поедешь, в какой город. Ты должен понимать, какая необходимость в этом регионе, если бы кто-то захотел в Ставрополь переехать, он не смог бы.
Ворсобин: Как ты выкрутился из этой ситуации?
Бублик: Мы граждане, поэтому можем решать свободно куда поехать, поэтому для нас не было трудностей с въездом в Россию, у нас были трудности с выездом из России.
Стариков: Но при этом вы имели и германское гражданство?
Бублик: Да, у меня два гражданства. Двойное гражданство нельзя говорить, потому что «гражданство» особый термин, юридический. Может быть, два гражданства или двойное гражданство.
Ворсобин: Почему вы не отказывались от немецкого?
Бублик: Мы не отказывались от немецкого гражданства. У меня два гражданства, так проблемы с выездом были серьезные. Ну, во-первых, нам не хотели давать паспорта на детей. Во-вторых, везде, где ты приходишь и пытаешься выписаться, и забрать свои документы спрашивают - куда, зачем, почему? Нам пришлось врать и говорить, что мы уезжаем в Китай.
Стариков: В Китай можно?
Бублик: Конечно, в Китай без проблем документы отдают, и ты можешь уехать. То есть существует угроза неполучения аттестата в школе, если ты говоришь, что я еду в Россию. Плюс, если ты говоришь, что ты едешь в Россию, ты ставишь ребенка под угрозу. То есть, это же якобы страна-агрессор, поэтому «ювеналка» имеет полное право разбирать твой случай, вплоть до отбирания детей и это не единичный случай. К нам обращается большое количество людей, у которых возникают проблемы с ювенальной юстицией, когда они говорят, что хотят переехать в Россию, и поэтому мы сказали, что переезжаем в Китай. Все документы мы забрали, паспорта нам детские отдали буквально в последний день, мы боялись, что мы их не получим. В итоге, когда мы отправились в путешествие, нас не выпустили из Европы, то есть нам латышские погранцы, вернее таможенники, запретили выезд из страны по причине того, что мы везли с собой заработанные нами деньги.
Стариков: Вот это интересный момент, потому что немногие из наших радиослушателей знают, что существует официальный запрет на вывоз наличных евро из Евросоюза в Россию. Вот именно с этим вы столкнулись?
Бублик: Да, запрет идет не только на евро, а на любую европейскую валюту и эти деньги нельзя вывозить из Евросоюза, мы об этом не знали.
Стариков: Анатолий, прости, что перебил, еще раз хочу подчеркнуть им неважно происхождение денег, насколько я понимаю, вы там реализовали недвижимость, свой бизнес, то есть у вас все документы о происхождении денег на руках?
Бублик: Не только документы о происхождении денег, но и выписки из налоговой, что мы закрыли предприятия, договор купли продажи дома, заверенный нотариусом, что эти деньги наши. И везли мы смешную сумму по меркам Европы, мы везли по пять тысяч евро на человека. Ну, потому что на первое время тебе нужно жить, снимать квартиру. Нет, нам запретили выезд с нашими деньгами мотивируя это тем, что мы вывозим деньги в якобы страну-агрессор, что мы таким образом поддерживаем экономику этой страны. Выдали нам большую распечатку с названием санкции, с номерами, с пунктами, которые запрещают вывоз евровалюты. В итоге мы с этими деньгами поехали в Эстонию, потому что в Латвии на тот момент были закрыты все обменные валютные пункты. Поехали в Эстонию, где существуют такие пункты. По дороге моя супруга звонит туда и на русском языке спрашивает, можем ли мы приехать к вам поменять деньги? Ей говорят на прекрасном русском языке, да, конечно, любую сумму. Мы приезжаем в обменный пункт в середине Эстонии, я прихожу, подаю свой документ немецкий и говорю, хочу поменять деньги.
Ворсобин: На рубли?
Бублик: На доллары, доллары вывозить из Европы можно.
Ворсобин: Понял.
Бублик: То есть это очень интересная ситуация, когда доллары вывозить можно.
Стариков: Но и рубли тоже можно вывозить, главное, чтобы это были не евро.
Бублик: Да, рубли можно вывозить, йены можно вывозить. То есть любую валюту, которая не принадлежит Евросоюзу. Меня спросили, вам, куда. Я ответил, что в Россию. Граница рядом, куда здесь можно еще поехать с такой суммой. А девушка эти денежки мне назад возвращает и говорит, что мы вам деньги менять не будем, потому что вы на них будете спонсировать фашизм. Я разбирался с ней, разбирался с менеджером, звонил в центральный офис и общался с юристами. Они говорят, пожалуйста, можете подавать на нас в суд, но мы вам деньги не поменяем.
Ворсобин: Тут их позиция просто такая.
Стариков: Это в банке. Мы не будем менять деньги, это в банке. Здесь самое интересное конец, чем закончилась эта попытка обмена.
Бублик: В итоге мне не поменяли деньги. Я вышел, лицо белое, мы уже вторые сутки не спим, в машине четверо маленьких детей, по лицу видно, что у меня печальный опыт обмена. Супруга решила попробовать хотя бы часть денег обменять. Берет часть суммы, мы попросили поменять пару тысяч, чтобы у нас были рубли, остальные деньги мы решили просто оставить кому-то, чтобы кто-то, кто будет за нами ехать их забрал там. Будем решать, что делать с деньгами потом. Супруге отказались менять деньги, она хотела менять на рубли. Про доллары она не стала говорить вообще ничего. Вы поедете с этими деньгами в Россию, будете их поддерживать.
Ворсобин: Но это понятно. Да, это такая история, очень грустная. Мы сейчас прервемся, у нас все-таки есть неумолимый блок рекламы, который идет за нашей передачей, но мы вернемся и снова поговорим об этой печальной истории. Главное о проекте «Путь домой». Это трудный путь для тех, кто возвращается в Россию, оставайтесь с нами.
Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Напоминаю, что у нас необычный состав гостей. Конечно, куда деваться, Николай Стариков и гость наш Анатолий Бублик, автор волонтерского проекта «Путь домой». Он в прошлом году после начала СВО переехал из Германии в Россию. В прошлой части передачи мы рассказывали про эту грустную историю.
Стариков: Как это грустно происходило, а сейчас Анатолий помогает людям возвращаться в Россию. Возвращаясь к той точке, в которой мы закончили в первой части, вот эти издевательства в прибалтийских банках, когда вам отказывали менять деньги одни на другие.
Ворсобин: Это было 25-26 числа, я так понимаю.
Бублик: Это был конец июля.
Ворсобин: То есть это был июль, а все-таки не февраль.
Бублик: Мы же выезжали в июле, школа закончилась и мы поехали. Они же не просто отказали нам в деньгах, то есть они оскорбили мою супругу, назвав ее поборником фашизма. И поменяли в итоге всего лишь одну тысячу евро, причем содрали бешеные проценты от официального курса, они содрали 10% и запретили ей появляться на территории этого обменного пункта.
Стариков: То есть принципиальность была не стопроцентная, сначала не хотели менять, потом вместо одного процента или двух взяли десять и еще нахамили.
Ворсобин: Анатолий, я вас спрашивал, просто вы не ответили на этот вопрос, у вас большой клан переехал в Германию, но из этого большого клана ваша семья переехала в Россию, а остальные остались. Почему остальные остались в Германии?
Бублик: Ну, со мной переехала еще моя сестра. Она позже, чем я переехала, а мои старшие братья в силу того, что у них там семьи, что они уже себя больше чувствуют немцами, чем русскими. Я не знаю, как это описать, они еще в раздумьях, потому что дети рождаются в той стране, когда они прошли всю школу, поступили. Тяжело, вот просто так детям сказать, что мы переезжаем. Мы все-таки с супругой справились с этим и с нашими детьми, уговорили. У меня есть две младшие сестры, которые практически не помнят Россию, потому что их вывезли, когда им было очень мало лет. И они говорят, тебе легко, ты знаешь хорошо язык, у тебя был свой бизнес, ты легко сходишься с людьми, а мы что будем делать? Но это не значит, что они не готовы переехать, просто они раздумывают. Если судить по тем обращениям, которые приходят к нам, а к нам приходит громадное количество обращений. За восемь месяцев к нам пришло более 110 тысяч обращений, 110 тысяч обращений с вопросами: что, как, зачем, могу ли я, не могу ли я переехать. Они хотят переехать в Россию, но многие уже во втором поколении переселенцы, это дети тех, кто в девяностые выехал за территорию Российской Федерации.
Стариков: Анатолий, немножко арифметики. Получается 110 тысяч обращений, каждое обращение надо умножить на несколько человек, потому что за этим обращением семья. Насколько я знаю, те, кто возвращаются из Германии – это в основном многодетные семьи. И одним из важных побудительных мотивов переехать в Россию, вернуться домой, является ювенальная юстиция, секс-просвет, который существует в европейских школах. Поэтому, грубо говоря, только ваш проект «Путь домой», это примерно полмиллиона человек, которые хотели бы переехать. Поэтому вопрос возникает, вы как волонтерский проект работаете, грубо говоря, год, наверное.
Бублик: С января 2022 года.
Стариков: Значит полгода.
Бублик: Извините, с 2023 года.
Стариков: Значит полгода, сколько человек переехало после обращения к вам?
Бублик: На данный момент 1706 семей, возможно статистика сегодня уже немножко поменялось, потому что каждый день переезжают семьи. Это то количество семей, которое переехало через наш проект. Вернее не так, это те, кто ответил на наши запросы. На самом деле гораздо больше людей переезжает. Сейчас у нас проходят консультацию 17 тысяч человек. Логично, что не каждый отвечает потом на наши опросники, переехали вы или нет, они получают информацию, получают всю документацию, получают даже вакансии на местах и переезжают. Не каждый отвечает нам на наш запрос: ты где, ты переехал, не переехал.
Ворсобин: Анатолий, очень интересно вы про вакансии даже сказали. Ведь зарплаты разные в Германии и России, мягко говоря. Вы следите вообще за их судьбой, ведь переезд одно, а жить после Германии в России другое. Они удачно все-таки устраиваются здесь, удачно находят работу и зарплату, которую им здесь платят?
Стариков: А мы можем спросить самого Анатолия, который переехал из Германии.
Ворсобин: Может быть, здесь какой-то хороший вариант, но есть разные варианты. Вы следите за судьбой тех, кто переезжает?
Бублик: Мы стараемся следить за судьбой тех людей, с которыми мы общаемся вплотную. Потому что человек, вы понимаете, при таком объеме работы, который у нас происходит, сейчас на горячей линии у нас сидит 25 человек, отвечают на вопросы и собирают документы людям. Ясно, что мы не можем каждого переезжающего отследить, но те, кто готов общаться дальше, которые остаются с нами в контакте, мы о них знаем. Нам пишут, звонят нашим сотрудникам, которые остаются в региональных группах, потому что мы сейчас развиваем наш проект в регионах, мы заводим региональные группы в телеграмме для общения, остаются люди, то есть они не выходят из проекта. Фактически мы сопровождаем и общаемся на тему зарплат, работ, недвижимости. Вы знаете, конечно, есть случаи, когда неудачи. Есть случай, когда человек приехал и просто понимает, что он не справляется с нагрузкой, он вырос слишком аморфным на Западе, такое бывает. Когда он не родился в России, я успел хотя бы семнадцать лет пожить, а его родители приехали в девяностых, он родился там.
Ворсобин: А там люди аморфные?
Бублик: Не люди аморфные, там система делает их аморфными. Сама система заточена с детского сада, когда тебе, говорят, ты не мальчик и не девочка, а ты оно и это реальность у нас в Баварии, в Германии, я говорю у нас по привычке. В Германии, в Баварии есть правила, что в детских садах раз в месяц мальчики приходят в одежде девочек, девочки приходят в одежде мальчиков. В Берлине открыт первый детский садик для лесбиянок и геев, в Гамбурге есть комнаты для полового созерцания детей друг друга, то есть детей уводят в комнату и раздевают для того, чтобы они изучали, и это не сказки. Это официально разрешено, и когда тебя начинают на уровне ребенка, младенца воспитывать так, потом воспитатель в саду пишет характеристику, этот ребенок адекватный для системы, а этот неадекватный, идет разделение потом по школам. Школа хорошая, школа плохая.
Ворсобин: То есть вы хотите сказать, что приезжают люди, и это проблема для вашего проекта, что приезжают аморфные люди. Вы их опишите, пожалуйста, что это за люди, которые приезжают в Россию, и они здесь не приживаются. Что это за люди?
Бублик: Начнем с того, что это малый процент, это те люди, которые приезжают и понимают, что они не могут справиться с информацией, которую они получают в России. Они не могут трудоустроиться, они привыкли к зарплате 4-5 тысяч евро, мы сейчас говорим не о чистой зарплате, а об общей. Налоги все-таки съедают половину зарплаты, и когда он приезжает и говорит, я там всю жизнь был менеджером, я сидел за рабочим столом, ничего не делая, получал хорошую зарплату.
Ворсобин: И работать надо в России.
Бублик: А в России надо работать.
Ворсобин: Все-таки тут дело не в гей-пропаганде. Здесь идет речь просто о том, что там зарабатывают люди с меньшим КПД, в смысле с меньшими усилиями, а здесь надо приехать и вкалывать на всю катушку, чтоб что-то заработать. Я правильно понимаю?
Бублик: Нет, вы не совсем правильно меня понимаете. Я хотел донести другую мысль, человек, который там воспитан той системой, он приезжает сюда с большими ожиданиями. Он знает, что Россия страна великая, что здесь можно все иметь, но он думает, что нужно меньше трудиться.
Стариков: Анатолий, я вот какой вопрос хотел вам задать, чтобы у наших слушателей не создалось впечатление, что «Путь домой» помогает только тем, у кого российский паспорт и кто когда-то покинул территорию России или Советского Союза. Ведь не только люди с российским паспортом возвращаются, правильно?
Бублик: Я приведу маленькую статистику, у нас из Германии - 47 процентов переселяющихся, из Западной Европы - 14 процентов переселяющихся, из Казахстана - 12 процентов, из Прибалтики к нам едут 10 процентов, Канада, Америка, Израиль и Восточная Европа дают по 2 процента переселяющихся. Это не только наши соотечественники, едут и немцы, которые никогда в России не были, едут и американцы, в том числе православные американцы едут из Канады, из Израиля, едут люди, которые никогда ничего общего с Россией не имели. Но они хотят переехать в Россию, потому что они видят в России «Ноев ковчег». Это касается наших обычных человеческих ценностей, а что касается для многих, в том числе и материального блага, потому что тот, кто работал в Германии или в Америке, который платил налоги там, он знает, какой налоговый рай в России. На самом деле этот налоговый рай, я говорю вам как предприниматель, те налоги, которые я плачу здесь в России, и которые я платил там, это несоизмеримо.
Ворсобин: А сколько вам платили там? Сколько там зарабатывает средний рабочий? Сколько вы там зарабатывали, я просто говорю есть фирмы, а сколько зарабатывает наемный работник, а сколько здесь?
Бублик: Ну, работник у меня на производстве получал порядка 3- 3,5 тысяч евро.
Ворсобин: Это 350 тысяч рублей.
Бублик: Вы не забывайте о том, что налоговые вычеты, они до 50 процентов зарплаты.
Ворсобин: Хорошо, сколько остается?
Бублик: 1000-1700 .
Стариков: Сумма вполне внушительная, но дальше начинается: стоимость всего, коммуналка и так далее, и тому подобное.
Бублик: Двухкомнатная квартира в Германии в нормальном районе будет стоить более 800 евро в месяц, за коммунальные услуги, это от 150 до 300 евро, одно место в детском садике в месяц стоит 250 евро в том месте, где мы жили.
Ворсобин: А у нас в России, как вы думаете, сколько получает наемный работник? Я не про Москву сейчас говорю, а условно говоря о каком-то Ростове.
Бублик: Мы занимаемся трудоустройством переселенцев и такие, как сварщик у нас в Ставрополе получает от 80 тысяч и выше, это уже за вычетом налогов, в некоторых регионах меньше. Если взять бухгалтера, главного бухгалтера на предприятии Ставрополя, я знаю, потому что у нас эта вакансия висит, то он получает 150 тысяч рублей. Вы понимаете, что при цене двухкомнатной квартиры у нас в Ставрополе в двадцать тысяч рублей человеку, трудящемуся в России на хорошей работе, то есть, не подметать улицу, то остается гораздо больше средств для жизни.
Ворсобин: Да, мы сейчас прервемся. Вы меня заинтриговали детским садом, который по комнате и познанию тела. Я специально залез в интернет, посмотрел, я вас поправлю, дело в том, что он не работал никогда этот детский сад. Это детский сад в Ганновере, был такой проект, попытка проекта, и он тут же был заблокировал министерством образования, из-за протеста родителей. Я успокоил ревнителей.
Стариков: Владимир знает лучше все, что творится в Германии.
Ворсобин: Нет, просто детского сада в Ганновере его не было, факт не случился. Вы согласитесь со мной, вы же наверняка там не были, да?
Бублик: Да я там не был.
Ворсобин: Мы с Николаем очень трепетно относимся к фактам. Да, Николай? Мы прервемся, сейчас через пару минут будем с вами.
Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Напоминаю, что с нами Николай Стариков. Это естественно, потому что это наша программа с ним и Анатолием Бубликом, автором волонтерского проекта «Путь домой». Анатолий помогает, тем, кто хочет вернуться, в связи с напряженной обстановкой. Так я понимаю, в мире по многим причинам хотят вернутся в Россию.
Стариков: Ну вот, когда я познакомился с Анатолием и он мне рассказал, чем занимается его проект, чем он сам занимается, свою собственную историю, у меня возникло ощущение, что Анатолий во многом сейчас со своими коллегами повторяет, в хорошем смысле, то, что делала Екатерина Вторая. Когда большое количество немцев, голландцев, болгар, сербов переселялись на территорию России, потому что они получали землю, они чувствовали себя совершенно свободно, получали возможность молиться Господу Богу, как им нравится, налоговые льготы они получали и, собственно говоря, из них потом получилось огромное количество великих русских патриотов. Сам Анатолий является потомком немцев, которые переселились, я так понимаю, в Россию примерно в те самые времена, да.
Бублик: Мы нашли наши корни. Моя мама нашла корни в Германии, соответственно это уже параллельная ветка. Они не хотят нас знать, потому что, ну, где шлялись 300 с лишним лет, вернулись родственники, но мы нашли наших потомков, город Фогельсберг, в Германии, извините предков. Ну, я ведь все-таки русский немец, понимаете? У нас в России живет столько национальностей. Никто не говорит там, я не знаю, я татарин, я казах. Все же вы русские. Хотя у каждого национальность другая, принадлежность души и сердца к стране, в которой ты родился, это все-таки не национальные корни. Вот я русский немец, возможно, кому-то это не нравится, но я не считаю, что немец, который сейчас приедет сюда и скажет, я люблю Россию и буду здесь жить, отличается от меня.
Стариков: Вот, это принципиальный момент, я почему поднял его? Смотрите, у среднестатистического гражданина России, ощущение и мысль при слове миграция, это человек из средней Азии, по-русски говорящий плохо или не говорящий вообще, мало квалифицированный, который потом какими-то неведомыми нам путями очень быстро получает российское гражданство, и мы вместе с ним в московском метро куда-то потом едим. Я на «Комсомольскую правду», Владимир тоже, а он куда-то там по своим делам. И когда таких граждан становится много, возникает определенное общественное недовольство. Тем более мы видим, к чему приводит проживание таких людей анклавами в Западных странах, мы такого не хотим.
Ворсобин: Подождите, подождите, Владимир Путин на экономическом форуме, заявил, что мигранты нужны экономике, особенно строительном бизнесу, а строительный бизнес, как раз и специализируется на тех мигрантах, которые въезжают из средней Азии и становятся здесь очень благополучно, очень быстро гражданами.
Стариков: Смотрите, дьявол как всегда в мелочах. Вот работа проекта и самого Анатолия приводит к тому, что в Россию приезжают люди, в основном говорящие по-русски.
Бублик: Как минимум один человек в семье говорит по-русски, это муж или жена, то есть, они привозят с собой половинку, которую они успели взять себе на западе.
Ворсобин: Я думаю, строительный бизнес не будет заинтересован в ваших релокантах.
Стариков: Вашу озабоченность строительным бизнесом давайте отложим.
Ворсобин: Лишь бы это была только моя озабоченность, это государственная озабоченность.
Стариков: Приезжают люди, говорящие по-русски, более - менее знающие русскую культуру или знающие ее прекрасно. Люди, наверное, можно сказать достаточно состоятельные, по крайней мере не голь перекатная, которые могут сами себя обеспечить здесь в России. Так ведь? Люди трудолюбивые и их трудолюбие со времен Екатерины, оно было неоднократно подтверждено и это десятки тысяч. Вот даже видно по количеству обращений на «Путь домой» наших бывших соотечественников, их потомков, их друзей, тех, кто в их семье родился на чужбине. Но это только часть проблемы, это видимая часть айсберга, а вот там под водой европейского благополучия миллионы немецких немцев, голландских голландцев, бельгийских бельгийцев, французских французов, которые начинают чувствовать, что в Европе у них нет будущего, и они, как во времена Екатерины, хотели бы куда-то уехать.
Ворсобин: Ой, ну вы раздуваете проблему, мне кажется.
Стариков: Нет, это не проблема. Это благо. У нас огромная страна и вот получить миллионы людей, которые через поколения станут обычными русскими как Лермонтов.
Ворсобин: Я хочу Анатолию задать вопрос. Смотрите, у Николая такие хорошие розовые очки, он видит, что вот если бы европейцы переселись в Россию, они стали бы русскими. А не получиться ли так, что европейцы суда приехали, если представить себе такую вот фантазию, что французы сюда приедут, бежав из загнивающей Европы, милая мысль, но они здесь станут русским или наоборот, здесь появится слишком много европейцев? Помните, когда в 1812 году вернулись из Парижа, повидав Европу, наши войска, после этого и начинались у нас декабристы всякие и так далее. Не получится, что вот они начнут свои порядки заводить, они не очень знают и не очень привыкли к нашей российской жизни и им нужна здесь жизнь будет европейская.
Стариков: Анатолий, прежде чем ответить, я за вас, конечно же, не отвечаю, я просто хочу сказать уважаемому Владимиру Ворсобину, что если европеец принял решение всей семьей переехать в Россию, то он уже наполовину русский, как минимум, и потому что на это надо решиться, нужно любить Россию нужно быть свободным от всех стереотипов и той грязи, которую пытаются на Россию выливать. Анатолий, пожалуйста.
Бублик: Вот с розовыми очками, вы знаете, тогда я ношу розовый монокль, а не очки, потому что я верю в то, что человек, который приедет в Россию, просто в кратчайшие сроки будет обрусевать, потому, что не обрусеть невозможно, ребят.
Ворсобин: Ну, а что это значит? Вы из Европы, вот вы обрусеваете здесь. Ну, это то, в чем будет привычка, и как люди будут меняться, что меняется в первую очередь?
Бублик: Во-первых, человек раскрепощается, человек проходит социализацию гораздо быстрее в России. Ну, пример шестнадцать лет прожил в Германии, из них десять в своем собственном доме, я не знал, как называть соседа. Здесь через две недели весь двор, 62 квартиры, мы всех знаем поименно.
Ворсобин: Вы где живете?
Бублик: В Германии?
Ворсобин: Нет, где здесь в России, вы живете, вы знаете соседей?
Бублик: В Ставрополе, ребят, приезжайте.
Стариков: У нас появился уникальный город.
Бублик: А мы выбирали Кавказ северный осознанно. Традиционные ценности, которые для нас важны.
Ворсобин: А я вам открою глаза, на самом деле в России, в большинстве своем, люди не знают своих соседей, и мы говорим о дворе, никто никого не знает.
Стариков: Ну такая проблема существует.
Бублик: Хорошо. Я не спорю. Мы же говорим сейчас про большую Россию.
Варсобин: Мы сейчас говорим про монокль.
Бублик: Пускай, это монокль, но я же вижу, как мои дети сейчас, я их вечером загнать не могу, а там я их выгнать не мог. Разница большая, когда ты отец четырех детей, ты видишь это сразу.
Стариков: То есть вы хотите сказать, что в Германии было опасно гулять детям?
Бублик: С 2015 года было опасно гулять детям, но там и нет стимула выйти на улицу, там нет стимула пойти нарисовать на асфальте что-то мелом, там нет стимула пойти покидать там банки, поиграть в мяч.
Ворсобин: И что значит, почему нет стимула?
Бублик: А потому, что система заточена так, что твой ребенок в семь, в пол восьмого уже идет спать.
Ворсобин: Он учится много?
Бублик: Его в садик там в семь утра отправляют, потому, что папа с мамой в семь уже уезжает на работу. Он находится весь день в садике, либо он находится в школе, там на улицах просто не принято гулять и развлекаться.
Ворсобин: Там нет площадок во дворе?
Бублик: Вы просто посмотрите количество игровых площадок здесь, в России и там в Европе, и вы удивитесь, розовый монокль начинает превращаться в очки. Дело в том, что количество игровых площадок в России на квадратный километр и в Европе - это несопоставимые величины так же, как налоги. Это нельзя сравнивать, это просто несопоставимо.
Стариков: Только налогов меньше, площадок больше.
Бублик: А детей, играющих на улице, вот в каждом дворе дети играют, а там не играют, там все сидят в гаджетах дома. И вот это вот европейская тенденция она, конечно, сюда тянется.
Ворсобин: Вы скажете или мне сказать? Я вам скажу так, то, что вы сейчас описываете проблемы европейские, вот именно эти проблемы у нас поднимают учителя, психологи и так далее. Дети не гуляют, дети сидят в мессенджерах, в компьютерах. Если вы думаете, что в России другое. Нет, вы приехали в Европу, но в Восточную Европу со своими тараканами.
Стариков: Значит это проблема у нас, просто в меньшей степени чем на западе.
Бублик: Давайте от очков отойдем и будем смотреть следующий вопрос. Вот все считают, что в Европе образование хорошее. Это же не оспоримый факт.
Ворсобин: Но туда едут учиться, да?
Бублик: А вы знаете, когда мы привезли своих детей, которые были старше, у меня она была одной из лучших в классе, ее хотели на два года ниже здесь посадить, а образование там лучшее считается. Она математику и географию ни в коем разе не вытягивала на тот год, на которой она по идее должна по возрасту подходить.
Стариков: То есть немецкая программа отстает от России?
Бублик: Не только немецкая, это неоспоримый факт, так же как небо голубое. В Европе, школьная система отстает просто в разы, у нас огромное количество статистических данных, каждый второй ребенок опускается на год или два ниже, приезжая сюда, не из-за языка, потому что языком владеют детки, как правило, все, потому что родители их учат. Их опускают именно из-за уровня знания в математике и географии, потому что математика важна, ты не можешь без знания математики учиться в восьмом классе, если у тебя знания шестого класса.
Ворсобин: Это очень интересное заявление, а у нас большая аудитория нашей Европы, особенно немцев. В Германии слушают нашу передачу и комментируют, поэтому комментируйте, пожалуйста, кто знает европейскую реальность и наши педагоги. Если есть возможность сравнить немецкую систему с российской тоже оставляйте комментарии. Нам очень интересно. Просто сам я тоже учитель, в свое время. Я сейчас готовлю материал о российской сельской школе, с ее проблемами, и так далее, то для меня просто открытие и надеюсь, что ну то есть, я уверен, что вы говорите правду, но интересные подробности, давайте все-таки поговорим о вашем проекте. По какой причине чаще всего люди снимаются с места, переезжают, что их там, ну, условно в Казахстане, не только Европа, Казахстан, а и другие страны мира, что им больше всего там не нравится и что-их побуждает приехать?
Бублик: На первом месте стоит, конечно, русофобия, повальная. Русофобия она служит не только причиной и поводом, потому что причин у многих людей разные. Причины, кто-то устал от жизни в Европе, кто-то хочет жить более свободно, у кого-то родственники переехали и рассказывают, как здесь хорошо. Его тянет, но нужен повод. Вот у многих поводом служит именно русофобия, потому что ситуация, когда у тебя могут заморозить счет, когда у тебя могут отобрать деньги, а это реальные ситуации, которые приходят к нам каждый день.
Ворсобин: Речь идет о гражданах или все-таки не гражданах?
Бублик: Если ты не гражданин Европы, допустим, моя супруга, она не была гражданка Европы, у нее гражданство Российской Федерации, а в Германии, вид на жительство. Ей пытались заморозить счет, потому что она русская и только потому, что её муж немец этот счет не заморозили, и это было откровение не мое. Это было откровение в разговоре с менеджером банка, который передо мной извинялся за вот такой вот казус.
Ворсобин: Меня просто всего больше интересует, что не граждане. Конечно, я понимаю, почему они переезжают. Мне не очень понятно, почему переезжают граждане Евросоюза, у них таких проблем точно нет, наверное?
Стариков: Анатолий, а можно я расскажу историю короткую.
Ворсобин: Просто после блока рекламы обязательно расскажете, тем более что-то сохраняется интрига. Оставайтесь с нами.
Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Напоминаю, что Николай Стариков у нас в студии и Анатолий Бублик, автор волонтерского проекта «Путь домой», реклама прервала Николая.
Стариков: Я обещал рассказать небольшую историю, которых у Анатолия, конечно, очень много, а вот вы сказали уважаемый Владимир, что у граждан Евросоюза нет проблем. Вот, пожалуйста, рассказываю проблему, познакомился здесь в России с бывшим крупным менеджером одной из немецких кампаний, у него есть друг, который тоже бывший крупный менеджер немецкой компании. Значит компания закрылась и ушла, а он остался здесь. Ему здесь нравится. Он живет, у него нет российского гражданства, у него вид на жительство, его средства лежат в каком-то немецком банке, человек достаточно состоятельный, и вдруг, он получает сообщение своего банка, мы замораживаем ваш счет. Он с ними связывается, говорит: «А в чем дело»? Они говорят: «Вы знаете, у нас есть основания считать, что у вас есть российское гражданство, и поэтому мы замораживаем ваш счет». Он понимает, что нужно разбираться, садится на некие транспортные средства, приезжает в Германию, приходит туда и пишет заявление, чуть ли не от руки о том, что у него нет российского гражданства. Они говорят: «Да, нет, ну хорошо, тогда мы размораживаем ваш счет», после чего он понимает, что держать деньги в немецком банке больше не стоит, потому что их могут забрать по какому-то надуманному поводу.
Ворсобин: Я все-таки возвращаюсь.
Стариков: Это важно, просто наличие российского гражданства не является уголовно наказуемым преступлением, но банк заморозит счет по подозрению, что у вас есть у немецкого гражданина российское гражданство.
Ворсобин: Мы говорим о волонтерском проекте «Путь домой», благодаря которому тысяча семьсот шесть семей переехало за полгода. Возвращаю вопрос, люди, которые жили себе жили, в Европе, в Казахстане, имели гражданство, то есть в принципе, их ущемить в правах невозможно. И они принимают решение переехать в Россию. Какая часть из них приезжает примерно так, и почему.
Бублик: Большая масса. Вы забываете о том, что там не только русофобия является поводом и причинами для переезда. Еще причины – разрушающаяся экономика, поднимающееся цены, причем цены растут резко. Мы привыкли уже в России жаловаться на растущие цены, но здесь жалуются те, кто ни разу не видел повышения цен в Европе, когда древесина, из которой делается мебель, топится печка. Древесина подорожала на триста процентов и более за два года, а это очень важный фактор. Газ подорожал только в две тысячи двадцать первом году на сорок процентов и подорожание идет постоянное. Коммунальные услуги подорожали, недвижимость, аренда недвижимости. Недвижимостью там владеет только двадцать процентов от населения, может чуть больше, а остальные не имеют недвижимости, когда в России совершенно обратная ситуация - здесь у нас по статистике, от пятидесяти до восьмидесяти процентов. А там всего двадцать процентов. Аренда подорожала на тридцать, сорок процентов, а сама недвижимость в цене за прошлый обрушилась на тридцать, сорок процентов, и это является очень серьезным фактором. Плюс законодательство, которое поменяли в последние годы. Ввели закон распределения долгов, вся недвижимость в Германии, я сейчас говорю про Германию, не про всю Европу, потому что это немецкий закон. Вся недвижимость является гарантом на случай, если государство банкротится, то есть, вот вступила в войну с кем-то, проиграла, и теперь вся недвижимость становится страховым таким вот счётом.
Стариков: В общем может быть конфисковано.
Бублик: Может быть конфисковано. На твоей Земле, которая находится возле дома, ты не имеешь права посадить помидоры, если у тебя нет семян и которые ты купил в магазине, это запрещено. Кажется, просто сумасшедшие какие-то законы, но они существуют.
Стариков: А десяток курочек на своем участке можно иметь? Чтобы яйца были.
Бублик: Это и в России не везде возможно
Стариков: У нас можно, если вы в своей деревне на своей даче заведете кур.
Ворсобин: Немцы просто исполняют законы, а у нас ….
Стариков: Вам меня не заговорить, так можно кур завести в Германии?
Бублик: Нет, конечно нет. Вы не можете завести кур.
Стариков: Коровку, нельзя?
Бублик: Ну, в деревеньке можно, есть деревни, где это можно. Но на самом деле, простой обыватель, он очень сильно ограничен в правах, и с каждым годом этих ограничений все больше и больше. Я молчу про то, что творилось в девятнадцатом, двадцатом, двадцать первом годах, когда комендантский час действовал на протяжении всего срока и как ночью под покровом темноты танки гоняли, людям нельзя было выходить на улицу. Много причин. Вот, допустим, возьмем город Висбаден, возле которого я жил. Ездят армейские американские патрули. Вы понимаете, не полиция, а армейские американские патрули.
Ворсобин: Прямо хочется сразу уехать в Россию. Анатолий, скажите, вы говорите о том, что в Европе жить хуже, чем в России? Я правильно понимаю. Главная мотивация для того, чтобы переезжать в Россию. Это простой ответ?
Бублик: Это простой ответ. Но, если добавить туда еще и русофобию, которая все равно тебя выживет, потому что ты, как бы не жил, как бы ты не говорил хорошо на немецком, ты все равно для них останешься русским, когда у тебя на почтовом ящике Петров стоит, ты не можешь быть в стороне.
Стариков: Но русофобия, все-таки в отношении тех, кто воспринимается на западе как русский, а мы же сейчас говорим, что есть часть «айсберга» европейцев, которые не являются русскими никак и не воспринимаются русским никак, но которые хотят переехать в Россию, у них какая-то другая мотивация?
Бублик: Мы опять не будем голословить, мы сотрудничаем с проектом «Моя Россия», организован этот проект австрийцами. К ним пришло тридцать пять тысяч обращений от шведов, немцев, австрийцев, голландцев, от тех, кто говорит на немецком языке. Которые готовы переехать в Россию, если им разрешат переехать и оформить документы. У нас же проблема в том, что пока еще не проработаны эти алгоритмы, мы оказались не готовы, как страна к тому, что сюда захотят ехать люди. Особенно экспаты, то есть люди, не имеющие корней и отношение к России, мы не готовы еще к ним, а только в одном проекте «Моя Россия», а он существует полтора года, у них тридцать пять тысяч заявок от людей, которые готовы переехать. И если посмотреть даже наши новостные каналы, то у нас, то там идет новость о том, что есть канадская деревушка, то там, где-то под Нижним Новгородом, немецкая деревушка. Люди хотят переехать и если бы у них была возможность быстро и легально это сделать, то к нам бы пошли потоки, которые соизмерить пока нельзя, об этом говорит количество заявок.
Стариков: Вот именно об этом я и говорил, Анатолий, как можно легко в интернете найти вас, найти «Путь домой», вот этот волонтерский проект.
Бублик: У нас есть интернетный портал www «Путь домой», у нас есть телеграмм канал, одноименный тоже «Путь домой», у нас есть ютуб, рутуб, у нас есть семь каналов в тик-ток, у нас есть новостные каналы в телеграмме для переселенцев.
Стариков: Помощь будет бесплатная, консультация будет бесплатная?
Бублик: Мы волонтерский проект, наша задача помочь как можно большему количеству людей, не важно, какой национальности расы, языковой принадлежности, переехать в Россию, потому что мы считаем, что Россия на нашей планете это вот ковчег благоразумия, кто бы как ни хаял нашу страну. Ну, ребята, пожив там, вы поймете разницу. Вот мы пожили, это так же, вот когда ты ел суп без соли, а попробовал потом один раз соленое.
Ворсобин: Отчего у нас в элите общая тенденция, желание учить детей в Европе, желать им европейской жизни, это же вообще-то говорят, тренд, он много десятилетий.
Стариков: Владимир, этот тренд уже закончился. Вы просто не заметили.
Ворсобин: Он закончился только потому, что он физически закончился. Закончилась возможность, но желание, то остается.
Стариков: Почему, если кто-то очень хочет, он может и сегодня его реализовать. Закончилось желание, в основном.
Ворсобин: Вы уверены в этом?
Стариков: Конечно.
Бублик: Вы знаете, я соглашусь здесь все-таки с мнением нашего друга, дело в том, что желание у людей учить детей и жить там закончилось, есть несогласие у некоторых с тем, что здесь происходит, многие не согласны с процессами, но именно вот такая волна желания жить там, она закончилась. Мы это видим по обращениям. Если еще год назад, два назад, люди, с которыми мы общались, они прямо стремились, то сейчас, придя куда-то, и говоря, я вот вернулся оттуда, говорят: «А вы знаете, у меня брат, сестра вернулась. Да, там хуже. Я больше не хочу». Я ехал с таксистом, разговаривал на эту тему, он услышал мой телефонный разговор, он думал, что мы помогаем людям отсюда уехать и он говорит, а мне поможете, я из Азербайджана. Я говорю: «А зачем тебе»? Он говорит: «Ну, брат там, говорил лучше». Я говорю: «А что конкретно брат говорил»? Разговаривал, в итоге, через полчаса он говорит: «Ну, брат примерно так и говорил, но я все-таки думал, может быть он мне врет, что там хуже». То есть сам тренд, он меняется. Если мы с нашей стороны, вот с нашей российской стороны, скажем людям приезжайте, мы вам поможем и не обязательно помогать деньгами, вы не поверите сколько людей будет.
Ворсобин: А вы чувствуете свою ответственность, что эти люди приедут и увидят нашу русскую жизнь, в ней очень много разных сторон. Не будет такого разочарования, которое может быть на вашей совести?
Бублик: Вы знаете, когда идут разговоры о решении таких масштабных процессов, и вот проблем, обязательно найдутся люди, которые не смогут адаптироваться, обязательно найдутся люди, которые будут недовольны, которые будут говорить, может быть, некрасивые вещи, что их завлекли сюда обманом. Ну так вы приедете посмотрите, вы приедете поживите. Никто же не говорит, вот сожги все мосты и приезжай. Конечно, во многих странах это невозможно. Элементарно, если вы в Канаде скажите, я поеду в Россию поживу, то ваш счет, скорее всего арестуют и вас, скорее всего во второй раз не выпустят, но никто не отменяет общение с людьми. Пообщайтесь, придите к нам домой. Мы сейчас ведем работу по помощи людям в регионах, мы разбиваем наше направление, наше движение по регионам, но приди ты в группу.
Ворсобин: А их не пугает, что они могут оказаться в зоне СВО, но имеется в виду, а если они станут гражданами и так далее, им придется этим заниматься.
Бублик: А вы знаете, скольких людей пугает, что им придется оказаться в зоне СВО. Если СВО расширится на запад, этого они боятся до колик.
Ворсобин: Я сейчас про релокантов говорю.
Бублик: А, так я говорю, тоже про релокантов. Вы говорите, что они могут бояться здесь оказаться, а представляете в Польше уже объявили мобилизацию и за две ночи из Польши 300 тысяч молодых людей покинули, просто пересекли границу. Убежали из Польши, когда там просто сказали, что у нас будет. Это произошло, вот весной 300 тысяч выехали, они боятся, и поэтому для них боязнь оказаться на той стороне в армии, она превышает боязнь оказаться здесь.
Ворсобин: И еще вопрос, я вот ездил по северному Казахстану, там часть, по моему 10 процентов вы говорили, переезжают оттуда и мне главы землячеств сейчас намекали на такую особенность, что в России и не заинтересованы на самом деле в переезде русских релокантов из стран СНГ и объяснили, почему. Потому, что они считают, что мы должны быть здесь, потому что в этом случае сохраняется влияние России. России как государству выгоднее, что условно вы там как вот, русские европейцы оставались в Европе, как бы пятой колонной Москвы.
Стариков: Как это вы сказали, это пятая колонна, откуда такие слова, откуда такие термины, откуда такие идеи?
Ворсобин: Слова про пятую колонну в вашей лексике, по-моему, распространено.
Стариков: Владимир, вы должны понимать, что сегодня на Западе абсолютно тоталитарно подходят к решению вопросов и какое-то общение с Россией является, ну чуть ли не уголовно наказуемое деяние, вы, наверное, не внимательно слушали.
Ворсобин: Николай, я даже не вам вопрос задал.
Стариков: Человек хочет уехать из Германии вместе с ребенком, в Китай пожалуйста, в Казахстан пожалуйста, в Зимбабве пожалуйста, в Россию ни в коем случае.
Ворсобин: Николай, у нас мало времени, дайте возможность Анатолию ответить.
Бублик: Смотрите, на самом деле здесь есть зерно правды, а наша политика последние десятилетия была заточена на то, чтобы забрать у России как можно больше ресурсов, не важно, газ, нефть, алмазы, люди. Люди, это ресурс.
Стариков: Немецкая политика?
Бублик: Не только немецкая, общеевропейская, американская политика была заточена на то, чтобы откачать людей. Не зря программы, такие масштабные были запущены в той же Германии, они ведь перевезли отсюда миллионы людей по статистическим данным, никто не может точно сказать сколько, но более 6 миллионов наших соотечественников проживают только в Германии, это баснословная цифра. Вообще по всему миру насчитывается от 20 до 30 миллионов наших соотечественников, так вот политика была настроена на то, чтобы как можно больше людей от сюда откачать. Сейчас меняется ситуация, сейчас политика начинает меняться. Я принадлежу к 2 рабочим группам, то есть наше направление, вот наше волонтерское движение принадлежит к рабочей группе, при спецпредставителе президента по работе с организациями с отечественниками за рубежом Александра Михайловича Бабакова, если бы вы знали, какие там диспуты ведутся, и какая работа ведется. И я вхожу в рабочую группу при Россотрудничестве под руководством Евгения Александровича Примакова, там ведутся масштабные проекты: карта соотечественника, проект возвращения релокантов, проект релокации бизнеса. Наши организации, политики включились, пока еще не по полной, но работа идет масштабная. Мы, как волонтерский проект, участвуем везде, потому что у нас на данный момент максимальное количество данных.
Ворсобин: Возвращать все-таки надо.
Бублик: Нужно понимать, что такая великая страна как Россия, она недонаселена. Миграция будет у нас сейчас, есть все шансы сделать эту миграцию контролируемой и призвать сюда всех людей, которые нам нужны, и которые готовы здесь жить.
Ворсобин: Резонно, ну, прервемся на неделю, да, Николай? К сожалению, время у нас вышло. Я напомню, что у нас был в студии Николай Стариков, Анатолий Бублик, автор волонтерского проекта «Путь домой» и ваш покорный слуга Владимир Ворсобин, до свидания.
Стариков: До свидания.
Бублик: Спасибо. До свидания.
Подписывайтесь на новые выпуски с Николаем Стариковым на любой удобной подкаст-платформе и слушайте, когда удобно.
Проект реализуется при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.
#Фондкультурныхинициатив
#Грантдлякреативныхкоманд
