Александр Коц: Грузия интересует США как еще один механизм влияния на Россию
А. Коц:
- Добрый вечер, друзья. С вами я, Александр Коц, военный корреспондент «Комсомольской правды». В студии в Москве мне помогает Игорь Измайлов. Я нахожусь в Луганской Народной Республике, недалеко от Сватовского рубежа, отсюда сегодня выхожу на связь по спутниковому интернету, поэтому заранее приношу извинения, если будут проблемы со связью, но такова суровая фронтовая реальность, когда выйти в эфир в назначенное время не удается. Обычно мы с вами встречаемся по четвергам, но я был на наших позициях, практически передовых позициях Сватовского рубежа, без связи, и вчера выйти не удалось, поэтому наверстываем упущенное и обсуждаем, что лично меня зацепило на этой неделе.
Начать я предлагаю с того, что происходит сейчас в Грузии. С одной стороны, это нас как-то не должно касаться, их внутренние разборки. С другой стороны, можно поразмышлять, как это скажется, в том числе и на проведении специальной военной операции на Украине, которую ведут Вооруженные силы Российской Федерации. Начнем с того, что Грузия все-таки с начала конфликта, с 24 февраля прошлого года, заняла такую выжидательную позицию, то есть она не поддержала американцев ни в плане поставок вооружений Украине, ни в плане санкционного давления на Российскую Федерацию. Она приняла у себя тысячи наших беглецов от мобилизации и постаралась создать им более-менее нормальные условия для проживания. Сейчас они, конечно, оттуда все бегут, но, тем не менее, Грузия откровенно против России не выступила.
Здесь, наверное, был, с одной стороны, и голос разума, такой меркантильный расчет на то, что лучше с Россией не ссориться и продолжать получать деньги и от туристов, и от тех самых беглецов, которых в последний год доили в Тбилиси и в других грузинских городах. Ну и, конечно, у них еще не зажили травмы 2008 года, травмы потери собственных территорий, Абхазии и Южной Осетии, независимость которых Российская Федерация признала по итогам пятидневной войны, кстати, несмотря на то, что Грузию Украина тогда негласно поддержала. Я прекрасно помню, работал на этих событиях, как расчеты ПВО с украинскими экипажами сбивали наши самолеты в зоне операции по принуждению к миру. Это очевидный факт, работали комплексы «Бук», и это были «Буки» из Украины, с украинскими экипажами. Вот Грузия официально Украину не поддержала военным путем. Да, есть грузинский легион, который воюет на стороне националистов, но это такая инициатива с низов, ничего не имеющая общего с правительством Грузии. Кстати, сейчас часть этих боевиков грузинского легиона вернулась в Тбилиси и встала в один строй с протестующими.
Мне происходящее в Тбилиси напоминает украинский майдан, на котором я тоже практически от начала и до конца отработал. Ну, во-первых, тем, что первоначальные цели протеста, они уже постепенно забывают. Если сначала им не понравился закон об иноагентах, как в России, то сейчас уже звучат требования об отставке правительства, о новых выборах и о возвращении утраченных земель. Это немножко больше по объему требований, нежели просто отказаться от закона об иноагентах. Кстати, от первоначальной версии этого закона все-таки правительство отказалось, попыталось протащить более мягкий закон, который фактически переписан с аналогичного закона в США. Но такие законы принимаются, для того чтобы обрести суверенитет, чтобы оградить себя от влияния на внутреннюю политику внешних игроков. Собственно, мы это сделали, мы себя оградили через закон об иноагентах от такого влияния, по крайней мере, сделали прозрачным механизм спонсирования различных некоммерческих организаций, журналистских коллективов и их влияние на внутреннюю политику. Эта система стала прозрачной, соответственно, все всё понимают, кто чем занимается.
В Грузии вот эти внешние силы оказались не согласны с тем, что сейчас их работа внутри этой страны станет прозрачной. Естественно, Грузия интересует Соединенные Штаты как еще один механизм влияния на Россию. Во-первых, мы граничим, во-вторых, у Грузии с нами есть нерешенные территориальные споры, и через них можно пытаться давить на Москву. Если мы дальше в специальной военной операции будем переходить от глухой обороны к активной обороне, которая сейчас идет, и никакие поставки вооружений не смогут изменить ситуацию на фронте, никакая мобилизация, никакие новые дальнобойные ракеты, то придется придумывать что-то новое. А новое – это хорошо забытое старое. То есть рано или поздно можно разбередить эти раны – Южная Осетия, Абхазия, открыть второй фронт против России, чтобы она свои военные ресурсы распаляла по огромной территории своих границ. Рано или поздно, я считаю, это вполне может случиться, но не при нынешнем правительстве и не при нынешнем президенте, которые не раз высказывались против силового решения своих территориальных проблем. Естественно, после урока, который они извлекли в 2008 году, им в очередной раз на одни и те же грабли наступать не очень хочется. Поэтому, собственно, и возник повод для очередной «цветной революции» в Грузии. У них их было много, это, наверное, рекордсмен по «цветным революциям», но это такой инструмент, который давно действует, и почему бы Западу от него стоило отказываться. Нет, им надо достигнуть своих целей, нужно не позволить Грузии обрести свой суверенитет, поставить там марионеточное правительство, которое смогло бы при необходимости развязать очередную войну с Россией. Россия, я напомню, после признания Южной Осетии и Абхазии построила там военные базы, в этих двух признанных нами государствах до 90% жителей обладают российскими паспортами, и, естественно, мы не сможем не ответить на военную угрозу, которая может исходить от Грузии.
Поэтому, собственно, те механизмы, которые Западом использовались в Грузии непрозрачно на протяжении всего этого времени (а это спонсирование своих агентов влияния через некоммерческие организации), оно вот сейчас дало плоды, собственно. Эти люди, деятельность которых хотело узаконить грузинское правительство, они и подняли этот майдан в Тбилиси, когда люди вышли на улицы, когда полетели, как в Киеве, «коктейли Молотова» в сотрудников правопорядка, когда изначальные требования протестующих вдруг поменялись на требования отставки правительства, выборы, о возвращении территорий и т.д. Это все – плод работы США через своих агентов влияния, как это было, собственно, и на Украине. Тут, конечно, мы можем долго говорить, что на Украине мы упустили свою работу мягкой силой, мы не формировали своих агентов влияния и т.д., это и сыграло с нами злую шутку и в 2014 году, и в прошлом году, когда началась специальная военная операция, а поддержать изнутри ее, к сожалению, оказалось некому. Потому что за 8 лет работы репрессивной украинской машины было выжжено просто все поле пророссийское, и любые попытки как-то показать свою лояльность или симпатии к Москве заканчивались уголовными сроками.
Ну, будем наблюдать, чем это все закончится в Грузии. Я предполагаю, что ничем хорошим для этого государства. Потому что я не припомню страну, в которой «цветная революция» принесла бы благоденствие, процветание для ее жителей. Везде жизнь становилась только хуже. И Грузия тому яркий пример. Я бывал там и после войны, прекрасно знаю ситуацию там, в частности, и по социалке, и по экономике. Есть красивая ширма, за которой, к сожалению, только потемкинские деревни. Как я предполагаю, Вашингтон прогнет эту ситуацию в Грузии под себя, чтобы в дальнейшем стратегически влиять на наш конфликт в зоне специальной военной операции. Мне кажется, что все-таки этот триггер – закон об иноагентах – это был только повод, а в реальности цель этих событий в Тбилиси – получить еще один действенный инструмент для влияния на Российскую Федерацию. Запад сказал, что он не потерпит победы Москвы в конфликте с Украиной, что от Украины требуется нанести военное поражение Российской Федерации. И в этом смысле все способы будут хороши.
И. Измайлов:
- Интересное сообщение мне попалось в Telegram: «Чем создание своего карманного гражданского общества на деньги Госдепа США отличается от размещения американских ракет? В обоих случаях их цель – корректировка курса нужной им страны. Американские НКО в таком случае можно считать американскими военными базами или биолабораториями, в которых выращивают мутантов под свои цели». Мы в очередной раз оказываемся в ситуации, что цели те же.
А. Коц:
- Мы же не будем наносить удары по некоммерческим организациями, по правозащитным организациям, под личиной которой и взращиваются эти антироссийские силы, которые через цветные революции становятся инструментом влияния на нашу внутреннюю политику из-за рубежа. Мы могли бы размещать какие-то ракеты ближе к США, но сейчас не времена Карибского кризиса, когда для того, чтобы напугать кого-то, надо везти ракеты через океан и устанавливать их на Кубе, в Венесуэле или где бы то ни было. Честно скажу, у нас сейчас нет тех свободных ресурсов, которыми можно было бы разбрасываться по всему миру и угрожать железной дубиной в одной точке планеты или в другой. Нам сейчас бы сконцентрировать все свои ресурсу, скрытые и не скрытые, на достижении целей СВО.
Да, мы принимаем во внимание то, что происходит в Грузии. Поделать мы с этим ничего не можем, давайте будем откровенны. Мы можем лишь усилить свое военное присутствие на опасных направлениях. Это и граница с Абхазией, и граница с Южной Осетией. Но усилить его за счет наших возможностей в зоне СВО. А они у нас и так здесь ограничены, к сожалению. Не будем выступать с широкими жестами, будем работать по факту, имея в виду эту угрозу со стороны Грузии. Она не ближайшей перспективы.
Чтобы поставить новое правительство, нужно время, чтобы поставить своего президента во главе этого государства, тоже нужно время. Подготовить выборы, провести их, провести их так, как надо заказчику. И после этого уже готовить общество к тому, что они сейчас снова могут столкнуться с российской армией. Желания такого у общества я не встречал в Грузии. Они, конечно, с сожалением, с затаенной злобой вспоминают те события, но повторять их желания у них нет.
И. Измайлов:
- Министерство обороны – это только то, о чем ты говоришь? Грубо говоря, это только меч, или там должны появиться дивизии, батареи и полки информационных воинов, которые не сидят в камуфляже в блиндаже, а сидят за компьютерами? Это офицеры, которые работают по доведению информации? Это не сравнить с американскими НКО, и за этим, может, не надо гнаться.
А. Коц:
- Можно сравнить с центрами информационно-психологических операций ВСУ. Если поставить себя на их место, они работают в интересах своего государства. И они, безусловно, работают очень неплохо. Нам бы, помимо ежедневных сводок и многочисленных Telegram-каналов, в которых транслируется боевая работа наших подразделений, это тоже нужная работа, этим тоже занимаются наши структуры информационного противодействия, но все-таки надо работать больше с украинской аудиторией, как украинское ЦИПсО работает с аудиторией российской. И вбрасывая фейки, и разжигая страсти вокруг реальных событий, и моделируя нереальные события, вбрасывая их под видом реальных новостей. Этим всем тоже надо заниматься.
Я как-то говорил о том, что очень благодатная почва для работы в информационном направлении – родственники пленных, через которых надо влиять на определенную часть украинского общества, которое могло бы начать задавать вопросы своему руководству. У нас огромное количество военнопленных украинских. Мне систематически пишет огромное количество их родственников с той стороны, пытаясь как-то выйти на контакт и с ними, и с российским командованием, хотя бы узнать, живы ли, здоровы. Структуры информационного противоборства должны работать, в том числе, и с этим контингентом.
Сейчас можно брать на вооружение опыт ЧВК «Вагнер», который работает с той стороной. И работает достаточно эффектно и эффективно. Но и свои какие-то идеи надо привносить. Потому что мы сейчас не ведем работу с украинским обществом… Нас там все равно не поймут, как бы мы ни объясняли им, зачем мы проводим специальную военную операцию.
То, что происходит сейчас в Артемовске, как там перемалывается огромное количество живой силы ежедневно. По разным оценкам, до 500 человек теряет Украина. Это не только убитые, это и раненые, и покалеченные. На Украине этого не видят. Им по телевизору это не показывают. Это надо показывать через свои структуры, через те ресурсы, которые находятся в информационном внимании украинского общества. У нас таких структур, к сожалению, не создается, а они должны быть. Борьба ни информационном фронте не менее важна, нежели успехи локальные на поле боя реальном.
Вторая тема, которую я хотел обсудить, – «Северный поток-2». Эта забавная версия о том, как проукраинские силы, спонсируемые украинским олигархом, устраивают теракт на «Северном потоке» под чужим флагом. Под чужим флагом обычно проводит операции Центральное разведуправление. И мне это напомнило историю с «33 богатырями». 2020 год, накануне выборов президента Белоруссии в Минске задерживают три десятка наших граждан, обвиняют в том, что они собирались устроить накануне выборов какие-то беспорядки, государственный переворот и так далее. Позже выяснилось, что это все было, с одной стороны, провокацией СБУ, но в итоге, и это показало мое расследование, оказалось, что за всей этой акцией стояли два резидента ЦРУ США, которые сидели в американском посольстве в Киеве. От них и исходила инициатива и план этой операции.
Безусловно, какой-то олигарх украинский мог проспонсировать аренду яхты, какие-то проукраинские водолазы могли бы опуститься на дно. Это не недостижимая задача для опытных дайверов. Это рабочая глубина, на которую можно спускаться с различными дыхательными смесями, с шестью баллонами. У меня друг, кум, журналист Евгений Поддубный, профессиональный дайвер, который говорит, что он бы на такую глубину нырнул. Это не что-то заоблачное.
Но поверить в то, что какие-то мифические проукраинские силы протащили через пол-Европы пару тонн взрывчатки, погрузили ее на арендованную яхту, вышли в район учений НАТО и подорвали там бомбу, конечно, в это никто не поверит. Как никто не поверит, что Украина сама смогла спланировать и осуществить теракт на Крымском мосту, когда фура с взрывчаткой шла из Болгарии через три страны, через границы, и эта взрывчатка никем не была обнаружена. Эти попытки перекинуть ответственность за теракт на «Северных потоках» на Украину, конечно, кроме улыбки, ничего не вызывают.
И. Измайлов:
- Эдгар спрашивает: «Расскажите, какая обстановка на фронте, какие настроения у наших бойцов, что говорят, какая погода».
А. Коц:
- Погода, конечно, ужасная, из-за этой погоды моя поездка по фронту по времени растянулась в три раза больше, чем я предполагал, потому что уже не везде я могу проехать на своем внедорожнике. А я его очень хорошо готовил как раз к муляке (к грязи, которая здесь называется мулякой), по которой очень сложно проезжать, приходится выбирать другие пути объезда. Также разливаются потихоньку речки, заливают переправы, их приходится подсыпать, на это уходит время. В общем, ты планируешь прибыть в нужную точку в течение 3-4 часов, а выходит, добираешься сутки, потому что приходится где-то ночевать, где-то объезжать. Но, несмотря на это, настроение бодрое у наших бойцов, у тех, которые на передовой. Я работал последние дни с подразделениями противовоздушной обороны 3-й мотострелковой дивизии. У нас почему-то ПВОшники остаются на периферии информационного внимания, а я их начальника именно из третьей дивизии очень хорошо знаю по Изюму, мы два месяца прожили в одном кабинете вместе с ним, и у нас первый тост всегда был за ПВО. Потому что я видел, как они работали там, сбивая по 8 «Точек У», которые летели в нашу сторону за один день. А с тех пор они только эволюционировали и продолжают работать сейчас несвойственно близко для ПВО к линии боевого соприкосновения. Я несколько дней наблюдал воочию за их работой и осознавал, насколько это тяжело и рискованно. У них в подразделении нет ни одного человека, наверное, который не был бы ранен. Казалось бы, это такая работа тыловая, откуда-то из глубины своей территории сбивать нехорошие штуки, которые летят на передний край. Но у Украины очень хорошо поставлена работа комплексов. Мы наблюдали за работой комплекса «Тор-М1». Это промежуточное звено между «Осой» и «Буком», работают они в основном по беспилотникам. За последний месяц сбили 45 штук различных типов, в том числе ударных. И у них на работу (разворачивается радиолокационная станция, начинает излучение) – буквально несколько минут. Успел обнаружить, осуществить пуск – хорошо, не успел – надо срочно сворачиваться и уходить. На моих глазах эта станция была обнаружена противником, и по ней тут же начали наносить огонь, около 7 снарядов калибра 155 прилетело в район ее нахождения, мы это всё наблюдали. Пара снарядов не взорвалась, потому что ушли в грунт (это к вопросу о погоде). Очень мягкий, мокрый грунт, и в нем не все снаряды взрываются. И наш «Тор» успел откатиться на другую позицию. То есть это такая кочующая установка, которая постоянно туда-сюда ездит и с разных позиций обнаруживает цели и тут же их уничтожает.
Помимо самих машин, это в первую очередь, конечно, люди, в том числе и мобилизованные. Сегодня я разговаривал с одним командиром, который заведует группой, которая оперирует переносными зенитно-ракетными комплексами типа «Игла». Ну, это труба, которая с плеча лупит по вертолетам и самолетам. В его группе из 4 человек двое мобилизованных. Они ходят, что называется, здесь за ноль, то есть за линию фронта, в серую зону, и в серой зоне охотятся, караулят украинскую авиацию, уже не беспилотники, а самолеты и вертолеты. На днях им удалось сбить вражеский вертолет. При этом они сами находились в километре от нашего переднего края и всего в 500 метрах от переднего края противника. То есть можете предположить, насколько это опасная и трудная работа. После пуска, естественно, сразу необходимо осуществлять отход, потому что излучение у «Иглы», у ПЗРК все равно тоже есть, и сразу в район пуска летит все, что только может лететь. Ну, вертолет они сбили, и все четверо были представлены к орденам Мужества. Причем изначально их командир представил одного к ордену Мужества, другого к «Отваге», а мобилизованных – к Георгиевским крестам, но высшее руководство, когда узнало, что сбивался вертолет в серой зоне, всех четверых представило к орденам Мужества.
Вообще по линии Сватово – Кременная движение идет по всей протяженности. Я сегодня там проезжал. Дорога, конечно, там уже никакая, проехать до Кременной из Сватово я не смог, вытаскивала меня БМП тросом с переправы. Потому что все-таки для такой маленькой колесной техники уже эти дороги непроходные, гусеничная продолжает ездить. Сегодня была попытка прорыва противника в районе Червонопоповки, как раз там, в районе переправы, где я в тот момент находился, и наблюдал… Даже не наблюдал, а скорее на слух воспринимал, как мы купируем этот контрудар. Были видны и взрывы на высотах, которые пытался обрабатывать противник, и была слышна ответная работа нашей артиллерии. Работала очень плотно, и контрудар противника был сорван. Вместе с тем, наши войска продолжают такое поступательное продвижение, поглощая серую зону и отвоевывая утраченные в прошлом году наши опорные пункты. Очень хорошо в штурмовых отрядах действуют мобилизованные. Надо понимать, что у нас на линии боевого соприкосновения сейчас практически все подразделения процентов на 80 состоят из мобилизованных. И в своей среде их уже никто не делит на призванных только в прошлом году или на тех, кто заключил когда-то контракт и попал на боевые действия.
Идут также боевые действия удачно в Артемовске. Сейчас вышли в промзону. Большая промзона, из которой, вероятно, украинцы хотели сделать вторую «Азовсталь», но тогда еще не было таких штурмовых наработок, которые приобрел за год боевых действий коллектив частной военной компании пригожинской, и продвижение по этой промзоне идет все-таки побыстрее, чем когда-то оно шло по «Азовстали». Это, конечно, тяжелая боевая работа, в ходе которой «музыканты» несут потери. Поэтому можно встретить в Telegram (в том числе и в моем канале) объявления о наборе новых бойцов в штурмовые отряды. Сейчас приостановлен набор из числа осужденных, которые находятся в колониях, пока оттуда никого больше не берут. Поэтому берут добровольцев на условиях, которые, собственно, равны и для бывших зеков, и для добровольцев, что называется, с улицы. Противник готовит силы для вероятной деблокады Бахмута. Потому что все-таки рано или поздно физическое окружение города будет завершено. Я напомню, что в оперативном окружении город и так уже находится. Это значит, что подвоза нет, единственная дорога, по которой они снабжают гарнизон, настолько раскисла, что там крайне сложно проехать, уже едут полями. Здесь, конечно, большой вопрос к дистанционному минированию, где все эти наши установки типа «Земледелия», где «Ураганы», которые имеют возможность дистанционного минирования. К сожалению, эти поля не минируются, и все-таки полями противник снабжает и группировку, и выводят наиболее боеспособные подразделения. Но формируются ударные группировки в районе Часов Яра, еще одна группировка – в Славянске и в Константиновке. Туда противник подтягивает силы, для того чтобы осуществить прорыв окружения, когда оно произойдет, и нанести такое масштабное поражение ЧВК «Вагнер». Тут, конечно, большую роль должны сыграть подразделения российской армии, которые должны прикрыть фланги с юга и с севера, где противник может попытаться пробиться. Но и сами «вагнеровцы» пытаются формировать второе кольцо окружения, чтобы отражать внешние эти удары по блокирующим подразделениям. Есть мощная группировка, которая сформирована в Запорожье.
И. Измайлов:
- Тут Никита спрашивает: «Все знают, что есть у укров кулак на Запорожье, у Бахмута – Артемовска. Почему туда не наносим удары? 40 тысяч они подтянули к Запорожью. Контрнаступление готовят».
А. Коц:
- Не то что не наносим удары. Удары мы наносим ежедневно. И этих ударов мы наносим на порядки больше, чем противник наносит по нам. Другой вопрос, что у нас нет такого количества живой силы, которую можно было бы противопоставить этим группировкам. Поэтому мы занимаем оборонительную позицию в Запорожье. Да, ситуация, не скажу, что она сейчас аховая, но она не может не вызывать беспокойства. Потому что из Запорожья можно наносить удары разрезающие. В случае удара на Мелитополь у противника откроется оперативный простор и на Бердянск, и на Мариуполь. И это отрежет всю нашу группировку в Херсонской области на левом берегу. Это очень опасно. Противник может попытаться ударить через Волноваху на тот же Мариуполь. С политической точки зрения это для Киева даже предпочтительнее. Мы знаем, что Киев порой больше использует политическую, пиаровскую целесообразность, нежели военную. Берет на вооружение. Этого тоже исключать нельзя.
Другой вопрос, насколько мы готовы в обороне отражать такие атаки. В принципе, то, что я вижу здесь, на Сватовском рубеже, и имею возможность сравнивать с тем, что было, это небо и земля. Сейчас мы действительно очень грамотно сидим в обороне. У нас очень грамотно организована эшелонированная оборона. То же самое я видел и в Запорожской области. Там тоже подготовлены и позиции, и фортификационные сооружения для того, чтобы отражать удары противника, попытки прорыва крупных соединений. Но противник дано не действует крупными соединениями, батальонно-тактическими группами, он от этого отошел. И мы, слава богу, тоже. Потому что в условиях, когда 90 % потерь идет от артиллерии, двигаться крупными группировками, прорывать фронт невозможно.
У украинцев очень хорошо получалось действовать малыми маневренными группами, которые вклинивались в слабые места нашей обороны, не завязывали бой в населенных пунктах, обходили их. И по дорогам на оперативных просторах шли дальше, в городах и поселках уже завязывали бои вторые эшелоны, в которых шла и техника, и танки, и так далее. Это классический примерь – Харьковская область. Но там противник воспользовался нашими ошибками. Потому что то, что было на бумагах – эшелонированная оборона, на деле там не было ничего.
Здесь же сейчас и в Запорожье, и в Луганской Народной Республике я вижу эти линии бетонных конусов, которые по полям идут, и противотанковые валы, и широкие рвы. Конечно, тут такой прогулки, как в Харьковской области, не будет. А в условиях, когда у нас преимущество по артиллерии, наступать им будет крайне тяжело. Мы сейчас можем видеть на примере Артемовска эти попытки перебросок личного состава, которые нарываются на массированный артиллерийский огонь. То же самое будет и на Запорожье. Другой вопрос, насколько мы готовы по боеприпасам к таким прорывам. Сейчас по боеприпасам многие командиры говорят, что хотелось бы больше. Вроде бы снабжаются по всем нормам, которые описаны в нормативных документах, но и нормативные документы, наверное, требуют поправки временем. Потому что меняются условия войны, меняется скорость ведения боевых действий, скорость прохождения сигналов, скорость добычи развединформации. В данный момент это иногда даже секунды.
Поэтому, конечно, еще особое внимание надо уделить промышленности, которая сейчас хоть и работает в три смены, но все равно пока не вышла на те циклы, которые удовлетворяли бы потребности фронта. Ну и, конечно, нам нужны более современные типы вооружений, особенно в артиллерии. Здесь, к сожалению, похвастать нам нечем. Насколько я понимаю, у нас в стране в принципе сейчас серийного производства новых гаубиц не существует. У нас на парадах показывали новую самоходную артиллерийскую установку «Коалиция» 152-миллиметровую. Я ее здесь ни разу не видел. Из тех, с кем я встречался на фронте, ее тоже никто не видел. Мы можем производить только ремонт старых советских гаубиц, замену стволов. И стволы тоже у нас не бесконечны.
Я не знаю, возможно, сейчас уже идут какие-то разработки в нашем ОПК, и эта работа потихоньку налаживается. Я лишь передаю то, о чем мне рассказывают на фронте. А там говорят, что по артиллерии, когда начнет подходить вал западной техники, мы будем сильно проседать.
И. Измайлов:
- Серджио пишет: «40-50 тысяч – это много». Возвращаясь к заявлениям Киева о том, что они собираются через два месяца контратаковать на Артемовском направлении. Какие перспективы есть? Могут ли они это делать сейчас? Неоднократно говорилось, что они мобилизацию проводят, людей затаскивают. Но у них проблема с вооружением. Если им поставят в течение двух месяцев вооружение, они что-то смогут изменить?
А. Коц:
- Эти заявления делаются, во-первых, для внутреннего потребителя. Надо объяснять жителям Украины, почему при той информационной браваде, которая у них идет в телемарафонах ежедневно, они не занимают никакие населенные пункты, более того, терпят поражение и на некоторых участках очень серьезно отходят. Во-вторых, это рассчитано на западного информационного потребителя. Потому что и жителям Запада надо как-то объяснять, почему их налоги уходят на спонсирование украинской армии, а никаких результатов никто не видит.
Это не означает, что наступление, контрнаступление будет в той точке, которую обозначают в официальных заявлениях. Классический пример – прошлый год, Херсонщина и Харьковщина. У меня до сих пор ощущение такое, что они по Харьковщине наносили отвлекающий удар, а основной должен был разрезать Херсонскую область пополам. Но в итоге из-за того, что они, видимо, сами не ожидали, как они легко пойдут по Харьковщине, там у них удалось, а в Херсонской области все-таки получилось немножко затормозить. Да, пришлось уйти из российского областного центра на левый берег, но был сорван замысел о разрезании нашей Южной группировки на две части, одна из которых оказалась бы фактически в блокаде, в окружении. Потому что сухопутного пути к отходу на Крым у нее бы не осталось.
Да, конечно, контрудары возможны. Контрнаступление тоже возможно. Украина сейчас готовит три новых армейских корпуса. И этому что-то надо будет противопоставить. Без второй мобилизационной волны мы ничего этому, боюсь, противопоставить не сможем.
И. Измайлов:
- Из Белгородской области спрашивают: «Большие ли потери у ВСУ?» «Когда возьмем Угледар?» «Когда отодвинут фронт к Харькову?»
А. Коц:
- Отодвинут фронт к Харькову нескоро. Угледар возьмем. Сейчас идут определенные мероприятия, которые должны изменить ход боевых действий на этом направлении. Потери у ВСУ кратно больше, чем у нас. Потому что они не жалеют свою пехоту совсем. Я был свидетелем, когда выбивается высокоточным боеприпасом «Краснополь» опорный пункт на 70 человек, начинают наши идти в атаку. То есть уничтожаются 70 человек. А оттуда уже работает пулемет, туда уже подвезли, там уже еще сто человек, которые через полчаса также уничтожаются. Это только одно направление. А так потери противника, это неофициальная цифра, по личным ощущениям и ощущениям от общения с представителями российского командования, эти цифры больше, чем те, что озвучивались в Германии. То есть больше 150 тысяч. Я думаю, что погибших счет идет около 200-250 тысяч.
И. Измайлов:
- Александр Коц, военный корреспондент «Комсомольской правды» каждую неделю здесь с новейшей информацией с передовой.
