Чистенько, но бедненько. Почему люди недовольны белорусским колхозным раем
В.Ворсобин:
- Я позавчера выложил скромный видеоролик на 6 минут – «Белорусские колхоз: чистенько, но бедненько». За два дня полмиллиона просмотров. Обрушилось много комментариев, YouTube порвали. Мне интересно ваше мнение. Меня зацепило то, что наша русская деревня и белорусская – они обе движутся в разных направлениях. Мы строим капитализм, у нас агрохолдинги, частный капитал, импортозамещение вроде бы как идет, если верить правительству. У Белоруссии, скорее, советский подход. Там колхозы живут по принципу «собрал урожай – сдай государству», и государство вернет какие-то деньги.
Я проехался по белорусским колхозам в восточной части страны. Собрал много впечатлений. А передачу я хочу посвятить теме, куда движется Россия, куда движется наше сельское хозяйство, наша деревня? И куда стоит идти – по белорусскому пути, по своему? Или есть какой-то третий путь?
У нас на связи Василий Александрович Мельниченко, председатель общественного движения «Федеральный сельсовет». Вы где-то в деревне и даже, возможно, на ферме?
В. Мельниченко:
- Здравствуйте. Не на ферме, а возле старой школы на улице села Галкинское нахожусь.
В. Ворсобин:
- Как раз к нашему разговору. Я расскажу о своих впечатлениях. Я-то думал, что Беларусь – это месторождение правильной колбасы. Мне друзья сказали: привези из Белоруссии настоящие продукты. Они почему-то, в нашем представлении, находятся только там. Там все по советскому ГОСТу: молоко, масло, творог. Я поехал посмотреть, как это все происходит. Мне казалось, что в Белоруссии все сделано правильно, все четко, там все пашется, коров много, люди довольны в селе. Потому что государство поддерживает их, Лукашенко ими вообще гордится. Это самое большое его достояние. Он все время говорит о белорусских колхозах.
Но я обнаружил, что люди там недовольны. И очень сильно недовольны. Зарплаты маленькие, в районе наших 12-14 тысяч рублей. Трактора ломаются, потому что МАЗ делает, как будто чтобы отцепились. Потому что он тоже принадлежит государству. Строятся президентские дома для сельхозспециалистов, но тоже на отцепись. Делается ведь для государства, поэтому они часто строят плохо. На тех, кто туда въезжает, сыплются кирпичи, штукатурка. И люди отвечают тем же. То есть вселяются туда сельхозспециалисты и даже держат в этих президентских домах свиней. В одной деревеньке в колхозе "Комсомольская правда" из одного такого президентского дома вывозили несколько грузовиков навоза. Потому что это ничье – колхозное, государственное.
Я сделал материал, сделал видео. Знаете ли вы ситуацию в сельском хозяйстве Белоруссии? Почему у нас идет такая слава, что лукашенковские колхозы – это то, к чему нам нужно стремиться?
В. Мельниченко:
- Вы знаете, в чужом огороде все слаще. Белоруссия не потеряла потенциал животноводства. Это в сельском хозяйстве.
В. Ворсобин:
- Коров там много.
В. Мельниченко:
- Это нечерноземье, молодцы. Конечно, белорусские – это практически советские колхозы и совхозы, но немножко технологически улучшенные. Это тоже правда. И мы должны отдать должное этому. По качеству продукции. Я согласен с тем, что белорусская продукция качественнее. Здесь никаких секретов нет и не может быть. Просто, если мы возьмем, что Россия производит 3,2 млн. тонн колбасы за прошлый год, то у нас получилось как в 1992 году. Только тогда для производства этой колбасы мясокомбинаты закупили 360 тысяч тонн говядины в России. А в 2020 году закупили только 20 тысяч тонн. Из чего колбасу делали, в принципе, мы не знаем.
То, что люди недовольны? А разве мы были довольны? Низкие зарплаты.
В. Ворсобин:
- У нас разные подходы. Есть вариант белорусский, мы можем его перенять. Это как? Ввести закупочные цены. Они в Белоруссии очень маленькие. Если по-нашему представить, это в полцены они у колхозников покупают урожай, а потом продают нам же, россиянам, за валюту. А потом часть денег они возвращают обратно в колхозы, но с помощью президентских домов, небольших дотаций на выращенную продукцию. Короче, колхозники мало что от этого получают. Но белорусы – настоящие трудолюбивые люди, они держатся за землю.
В. Мельниченко:
- Конечно, согласен.
В. Ворсобин:
- А если перенять этот путь, какие плюсы и минусы мы получим?
В. Мельниченко:
- Вот смотрите, мы еще два-три года назад Лукашенко просто боготворили, обожали. Потому что считали, что все правильно, все хорошо. Теперь, конечно, немножко начинаем понимать, что и это неправильно, раз люди не все довольны. И это неправильно. Потому что нет третьего пути. Нет второго, нет первого. Есть правильный путь. А правильный путь для России, для всех, вот мое мнение, допустим, для России это 3 миллиона фамильных хозяйств – крестьянско-фермерских, настоящих, хорошо оснащенных технологически, обоснованных.
Вы представляете, куда мы сейчас приехали? И никакая уже Белоруссия не спасет нас. 75 тысяч сел и деревень в настоящее время от 1 до 25 человек всего живет. Это мы пропали. Мы потеряем. Конечно, красивые хозяйства, такие как у Булатова Рамиля в Подмосковье, такие как у Бориса Мельниченко в Красноярском крае, таких у нас есть десятки. Но это единицы. Разумная аграрно-промышленная политика. Мы не потеряли бы ни одного села, ни одной деревни, как не потеряла Польша. А белорусское село, к сожалению, тоже не очень богатое. Даже мое Галкинское не построили.
В. Ворсобин:
- Что обидно, деревня в Белоруссии повторяет путь российской деревни.
В. Мельниченко:
- Молодые не останутся жить и работать в такой деревне.
В. Ворсобин:
- Я был в Воронежской области. Общался с производителями, которые мне сказали, что если бы белорусское дешевое молоко и дешевые сельхозпродукты не поступали в Россию, то наше сельхозяйство поднялось бы и расцвело. Потому что местные производители говорили: белорусы душат нас своими ценами. Я приезжаю в Белоруссию, там я вижу, что люди бегут из колхозов. Там закрываются школы. Там все только на том, что еще раз вкачают в какой-нибудь гиблый колхоз деньги. А я думаю: откуда эти деньги взял Лукашенко? А эти деньги он берет как раз из России, нашу помощь. Получается, что он строит советские колхозы, мы этому радуемся, потому что ностальгируем. Но это все происходит на наши деньги, с помощью удушения нашего же сельского хозяйства.
В. Мельниченко:
- Можно дотировать бесконечно, таким образом имитировать, что все хорошо. Иметь конкурентную продукцию. Но ведь это же путь в никуда. На самом деле однажды это все обрывается и все на этом заканчивается. То, что закончилось в России. Мы потеряли свой крестьянский потенциал полностью и не перестроили нормально сельское хозяйство свое. Всего надо 2-3 миллиона хозяйств в России.
В. Ворсобин:
- Ну почему же, в южных территориях, где есть более благоприятная зона земледелия, там агрохолдинги живут себе очень даже хорошо. Там даже импортозамещение продукции идет достаточно успешно. Там пашут, сеют, собирают хорошие урожаи. Деревня как таковая им не нужна. Там ведь сейчас комбайн или техника, на которую нужно три-четыре специалиста вместо одного советского колхоза. Поэтому сейчас прогресс рулит всем. Надо идти с ним в ногу.
Я побывал в Белоруссии, там все хорошо с виду. Но я общался с моими коллегами – учителями, я в прошлом учитель. Они говорят: школы закрываются. Я был в колхозе имени «Комсомольской правды» в Белоруссии. Его слили с другим колхозом преуспевающим. "Комсомольская правда" там захирела и даже умерла практически. Там тоже закрыта древняя школа, ей было больше ста лет. Детей возят за 50-60 километров, поднимают в шесть утра. Эта ситуация очень похожа на российскую. Но мы всегда признаем, что у нас русская деревня умирает, все у нас там плохо. А каждый раз показываем, что вот сохранил же Батька белорусские колхозы.
Когда я туда приехал, я понял: все это держится на каком-то ручейке денег. Каждый раз у них обновляется тракторный парк. Потому что трактора плохо делают, они ломаются. Помните, как в Советском Союзе стояли вот эти кладбища техники сельскохозяйственной из «Ростсельмаша», которую делали из гнилого железа, условно. То же самое сейчас в Белоруссии. Мне трактористы говорили, что после каждого сезона ломается трактор, присылают новый. И кредитуют, закредитовывают. В итоге все в долгах. И всех потом заливают деньгами. А Лукашенко откуда берет деньги? Конечно же, из России. Эта ситуация меня сильно впечатлила. Я как будто увидел некие похороны. Скорее даже, реанимацию. Умирающий больной, в которого вставляют трубки, и он еще живет.
У нас на связи еще один фермер – Олег Сирота.
О. Сирота:
- Я на связи.
В. Ворсобин:
- Ты знаешь Белоруссию, ты вел там свой бизнес. У тебя много знакомых, которые пытались там ужиться с местной экономикой. Вот эту модель сельского хозяйства можно применить в России? Можем мы взять оттуда что-то хорошее, что можно применить у нас в деревне?
О. Сирота:
- Там на самом деле раньше была такая практика в Белоруссии. У меня есть знакомые, которые по белорусским меркам даже средний бизнес. Он находится в IT-сфере. С какого-то момента им стали говорить: чуваки, берите еще в нагрузку колхоз, тяните его, помогайте ему и как-то развивайте. Помните, как прикрепляли за каким-то заводом колхоз в советское время? По этому же принципу Александр Григорьевич там и руководит колхозами и экономикой.
Чем все это кончается, к сожалению, мы тоже знаем. Ситуация подмороженная. Вы правильно говорите, оно просто крякнет. Когда чуть-чуть прекратится приток денег и начнутся проблемы со сбытом белорусской молочки в России, то это все сразу же начнет накрываться. Все это засубсидировано дико. Самое страшное, это за наш счет. Я, российский фермер, плачу налоги достаточно большие. Мы приличные суммы платим. И часть этих денег отправляется на поддержку моих конкурентов в Белоруссии, причем просто безвозвратно. Как-то это очень обидно. Потому что я кредиты беру, чтобы их потом отдавать. А белорусские предприятия и колхозы многие их сейчас даже не отдают.
Хотя там не все так плохо. Есть вещи, которые были сделаны правильно, на мой взгляд. Они понимали, что колхозная модель не окупается. И они вложились в переработку. Белоруссия сейчас очень сильно обеспечена перерабатывающими предприятиями. Они хорошо модернизированы. Они принадлежат обычно частным компаниям. Многие из них аффилированы с властью. А за госсчет субсидируются колхозы, которые убыточны. То есть прибыль туда снимается, а убытки остаются в колхозах. И их каким-то образом пытаются дотировать.
Объективности ради надо сказать, что все сельхозпредприятия в мире дотируются. Но обычно дотируются на гектар, на солярку, на льготные кредиты. А здесь просто деньгами заливают. И здесь стимулов стать сильно эффективнее нет. И в Белоруссии примеров сильно хороших, которые можно внедрять в России, тоже нет. Там достаточно низкая производительность по молоку у них. Если у нас будут равные условия, то Белоруссия не выдержит конкуренции с нашими молочными регионами.
В. Ворсобин:
- Я приехал в Белоруссию, смотрел и все время думал: а вот зато у них вкуснее продукт. Зато они привержены ГОСТу, поэтому у них все в этом смысле нормально. Да, есть минусы, но вот это – плюс. А вот одна коллега рассказала, что вчера купила банку с курятиной, там одни кости. А раньше она покупала белорусские продукты и думала, что это признак качества. А сейчас – не факт. Что можно сказать о качестве белорусских продуктов?
О. Сирота:
- По качеству белорусских продуктов, действительно, они раньше были всегда чуть-чуть выше, чем в среднем по больнице. У них исторически из плюсов, что сделал Лукашенко, у них все это не рухнуло. И у них просадки по молоку не было. У них не образовалась прослойка больших заводов, которые делают продукт из пальмового масла. Поэтому обычно белорусская молочка из молока сделана. Конечно, они сейчас стали заниматься ерундой. Потому что нет такого преступления, на которое не пошел бы капитализм ради 300 % прибыли. Но раньше их продукция была на уровень повыше.
Но сейчас сказать, что белорусская молочка сильно лучше российской – краснодарской, воронежской, из Московской области, когда это молочка из молока, я бы не сказал. По вкусу мы можем еще побороться, но по сырам уж точно мы впереди. У нас именно малый бизнес развивается, а в Белоруссии просто фермеров нет ни одного.
В. Ворсобин:
- А почему в России очень хорошо относятся к этой модели и очень плохо к той модели, которая сейчас установилась в нашей деревне? Когда средней руки бизнесмены занимаются производством, почему-то они тут же в глазах местных становятся захватчиками деревни, что именно из-за них все проблемы. То, что происходит в сельском хозяйстве в России, ставится в вину нашему правительству.
О. Сирота:
- Здесь есть две причины. Объективно белорусская модель нравится нашим соотечественникам больше, потому что у них деревня не рухнула. У них процесс подморозился, их деревня, к сожалению, там произойдет то же самое, что было в России в 2000-х годах, когда крякнут эти колхозы. Пойдет такой же отток населения, трагедии, гибель.
В. Ворсобин:
- А это неминуемо?
О. Сирота:
- Если не изменится белорусская экономика, это неминуемо. Это случится. Потому что бесконечно мы их кормить не будем. Рано или поздно оно крякнет. Я готов на деньги спорить. К сожалению, эта трагедия будет. Я не желаю ее белорусам, но это случится. Пока там такого нет. Если сравнить белорусскую деревню с российской, это две большие разницы. Несмотря на то, что там и отток есть, и школы закрываются, все равно такого ужаса, как был в 90-х годах, там не было. Это нравится.
Почему люди часто ругают наши сельхозпредприятия? У нас, действительно, когда крупный агрохолдинг заходит, там работает очень мало людей. Для того, чтобы обработать несколько тысяч гектар земли, нужно 15-20 человек.
В. Ворсобин:
- Деревня не нужна нашим буржуям?
О. Сирота:
- К сожалению, когда нет переработки в одном месте, потому что колхоз подразумевает и переработку, и пункт приема чего-то, хозяйство. Это все создает рабочие места. А в России обычно, когда агрохолдинг заходит, там рабочих мест нет. Поэтому их объективно не любят. К фермерам нормально относятся, а агрохолдинги именно из-за этого не любят. Потому что они не создают рабочие места. Это большая проблема.
Есть третья причина, почему не любят. У нас исторически всегда после развала Советского Союза очень плохое отношение к фермерам и предпринимателям, к любым. Я это тоже проходил. Я в деревне дорогу построил, а на меня люди два года жалобы писали, что я сволочь, им дорогу в деревне построил. На моего дедушку в 30-х годах донос написали, он попал в лагерь, а потом его расстреляли. Потому что зависть.
В. Ворсобин:
- Та самая общерусская неприязнь к успешным людям. Вы хотите уже с классовой точки зрения посмотреть на проблему?
О. Сирота:
- Да, здесь такие три причины можно назвать.
В. Ворсобин:
- Василий Александрович, вы сейчас очень агрессивно не согласились с Олегом Сиротой, фермером, пожалуйста, продолжайте ваш спич.
В. Мельниченко:
- Я хочу сказать, что и работают русские нормально. Мы, здесь, в России, да, если есть смысл работать, если работа любимая, да. Тот же Сирота работает же ведь - любимая же у него работа - вот он и работает. И точно так же все будут работать, если они хозяева своего труда и если это их любимая работа. Неважно, какой бизнес это на селе или в малом городе, конкретно ферма это или нет. И, конечно же, лучше, чем один «Мираторг», тысяча ферм в каждом селе, деревне и все это само собой, даже не оспаривается. И второе. Нет в России места для молодых, поэтому они и уезжают. Это неправильно. И третье, что я не согласен с тем, что говорилось. Мы работаем на белорусской технике - МТЗ, трактора - вот 30 лет уже…
В. Ворсобин:
- Что вы говорите? А когда купили вы его? Говорят, производство испортилось десять лет назад…
В. Мельниченко:
- Пожалуйста, я в своем хозяйстве имею 1992-1993 года выпуска трактор…
В. Ворсобин:
- А, тогда хорошо делали, говорят.
В. Мельниченко:
- 2009 года имею, 2011 года имею трактора. И работаю на них. Надо бережно относиться к технике, надо смотреть качество. Да, не Джон Дир… но Джон Дир же в два с половиной раза дороже. Надо же понимать… Да, вот собаку-робота на форуме показываете, я вижу новости. А корову не хотите нормальную показать? Нет в России больше коров?
В. Ворсобин:
- Да, правильно, правильно.
В. Мельниченко:
- Вот смотрите, сегодня в США 96 миллионов КРС - богатейшая страна, нефти добывает больше, чем мы, газа добывает больше, чем мы. Но коров держит 96 миллионов! А Россия - позор! 18 миллионов нет! Какое молоко? Откуда вы взяли в России молоко? Коров-то нету!
В. Ворсобин:
- Василий Александрович, я вас прерву, у нас на связи сейчас Николай Маратович Межевич, доктор экономических наук, профессор, руководитель Центра белорусских исследований института Европы РАН. Николай Маратович, здравствуйте. Скажите, вот изнутри, из Белоруссии как это видится? Стоит ли России перенимать ваш прославленный опыт ведется сельского хозяйства?
Н. Межевич:
- Здравствуйте. Кому перенимать? Нам белорусский?
В. Ворсобин:
- Да.
Н. Межевич:
- Дело вот в чем. С экономической точки зрения вопрос решается достаточно просто. «Мираторг» всегда будет сильнее и экономически эффективнее отдельного фермера или даже отдельного агрогородка, или даже в совокупности агрогородков.
В. Мельниченко:
- Да никогда! Да что ж это такое?!
В. Ворсобин:
- Василий Александрович, я дам вам слово.
Н. Межевич:
- И не потому, что «Мираторг» плохой. Потому что более крупное производство - неважно, выпускает ли оно деревянные палочки или компьютеры - более крупное производство имеет меньше издержек в расчете на единицу продукции. Кстати, это писал Маркс. И перепрыгнуть через это невозможно. Другой вопрос. Означает ли наличие некоторого количества «Мираторгов» того, что нам не нужно создавать эффективные агрогородки, к примеру, и по белорусскому варианту, и что нам не нужно помогать фермерам? Нет, нужно. Ну, например, посмотрим, как у финнов, наших соседей, происходит. Финны идут на то, что заведомо дотируют фермеров в не очень благоприятных условиях, для того, чтобы они сохраняли традиции финского фермерского труда и тем самым передавать опыт из поколения в поколение. Но для массового производства, для того, чтобы накормить эти всего лишь пять миллионов финнов, такой способ не годится. Для этого нужен агробизнес. То есть, крупное механизированное производство, где каждый выполняет узкую свою специальную работу - то есть, глубокая специализация.
В. Ворсобин:
- Николай Маратович, но ведь можно построить агрогородок, сделать его за государственные деньги, все будет государственным. Перечислять ему немножечко денег и изымать у него продукцию по закупочным государственным ценам, а потом продавать тем же россиянам. Я говорю сейчас о белорусском варианте. И при этом заливать колхозы отстающие деньгами нашей же, российской, казны. Вот такой есть вариант. Мы можем взять этот вариант и нефтяными деньгами так же заливать агрогородки, которые мы построили, как вот эти картонные потемкинские деревни, да, и при этом там жизнь возможно будет, люди не будут уезжать из деревни. Вот этот опыт применим для России?
Н. Межевич:
- Давайте договоримся, что в республике Беларусь то, что мы называем агрогородки, выглядит очень и очень по-разному. Есть предприятия, которые объективно не пошли и которые так или иначе стали напоминать легенду о потемкинских деревнях, а есть очень эффективные предприятия, которые не очень крупные, но являются сырьевой базой, предположим, для того же «Савушкина продукта». То есть, включены в агропромышленную систему.
В. Ворсобин:
- Но «Савушкин продукт» - это же частный бизнес, если я не ошибаюсь?
Н. Межевич:
- Ну и что? Но это же белорусский бизнес. Мы же говорим не только о государственном сельском хозяйстве, мы говорим вообще о сельском хозяйстве, так ведь. И в этом смысле, кстати, я вообще не очень понимаю, где грань между государственным и частным бизнесом. Я не верю в то, что «Савушкин продукт» мог бы стать тем, чем он стал, если бы не поддержка государства. И давайте уж скажем прямо. И «Мираторг» получает государственную поддержку.
В. Ворсобин:
- Тогда в чем принципиальная разница между белорусской моделью и российской?
Н. Межевич:
- Белорусская модель отличается тем, что здесь в бОльшей степени акцент сделан на средние и малые предприятия. Это не всегда рентабельно с точки зрения экономики, но то оправдано с точки зрения создания гарантированных рабочих мест и поддержания традиций аграрного труда, который для республики, для народа белорусского был исторически присущ.
В. Ворсобин:
- Василий Александрович, есть что сказать по этому поводу?
В. Мельниченко:
- Конечно же. Ну, если есть такие рентабельные «Мираторги», Ткачевы, «Олейны», то скажите, пожалуйста, а чего ж в магазинах-то продукты питания такие дорогие? Почему ж тогда в той же Польше, где 2 миллиона фермеров и нет крупных вот таких гигантов, продукты питания дешевле, чем у нас даже? И почему Польша тогда не потеряла ни одной деревни и ни одного села за период перестройки? И почему тогда они убыточные - «Мираторги» эти? Почему закрыли все агрохолдинги, созданные в 2010-2011 году на деньги ВЭБа? Ведь они ж рентабельные по вашему, да?
Н. Межевич:
- Да, прозвучало много вопросов…
В. Мельниченко:
- А вы мираторговую продукцию смотрели? Вы видели ее цену? Вы что, конечно, фермер произведет лучше. Конечно, мы много фермеров, объединенные в корпоративные производства, как в той же Финляндии, в Дании, в Польше, в Норвегии, в Канаде, это мы произведем. Да вы посмотрите фильмы, как живут эти люди в деревнях! У них же разницы между городами нет. Вы посмотрите, какой уровень заработанной платы! Менее 1000 евро нет зарплаты. Вы что сравниваете?
В. Ворсобин:
- То есть, это третий путь по сути. Есть белорусский, есть российский, а есть…
Н. Межевич:
- Ну, вас очень интересно послушать, но дело в том, что по характеру своей работы я бываю не только в республике Беларусь, но и в Польской республике тоже. Что касается того, что в Польше дешевле. В Польше не дешевле. Если брать стоимость продуктов относительно зарплаты - не дешевле. Ну, или скажем так - не существенно дешевле. Второй момент. Почему в Польше действительно относительно недорогие продукты, почему литовцы приезжают в Польшу закупиться продуктами? Очень просто. Польша в силу ряда причин дотирует свое сельское хозяйство. И сумела не только сама дотировать, но и получает на протяжении последних 17 лет дотации Европейского союза на сельхозпроизводство. Зачем это Брюсселю? - это другой вопрос. Мы сейчас его затрагивать не будем. Далее. В Польше исчезло немало сельских поселений и идет постоянный и ежедневный процесс укрупнение крестьянских хозяйств. Ну а что касается 1000 евро - ну, так скажем, хороший наемный работник в Польской республике в сельском хозяйстве 1000 евро имеет, безусловно…
В. Ворсобин:
- Наш слушатель пишет: «Ужас, что в Белоруссии - у меня родственники в разных областях, все то же самое…». Да, можно на моем Ютуб-канале посмотреть фильм, как на самом деле живут белорусские колхозы…
Давайте примем пару звонков. Аскер из Адыгеи, слушаем вас, здравствуйте.
Аскер:
- Здравствуйте. Я звоню из сельской местности и я вам скажу так. Я вот слышу разные точки зрения - все они, с одной стороны, правы, каждый из них. И тут же прямо, когда они правы, то тут же и неправы. В каждом высказывании есть и плюсы, и минусы. Когда при советской власти сельское хозяйство целенаправленно дотировалось и поддерживалось, оно было нерентабельным - особенно животноводство. Сейчас то, что производят где-то в Дании, в Польше, где-то 1000 рублей, а где-то 200 рублей - это все херня. Если объективно оценить сельское хозяйство - это очень сложный вопрос. Однозначно не скажешь, где он лучше, а где хуже.
В. Ворсобин:
- Но мы и пытаемся хотя бы понять… потому что такое ощущение, что государственной политики в этом как-то не видно…
Аскер:
- Для того, чтобы сельское хозяйство было хорошее, нужно, прежде всего, кадровый состав высшего политического руководства России поменять. Это раз. Государственную думу поменять в кадровом отношении. С такими людьми, какими оно напичкано, оно не годится…
В. Ворсобин:
- Так выборы будут в сентябре. Вот и меняйте власть. Пожалуйста.
Аскер:
- Вы знаете, чтобы поменять эту власть - я тоже за это, хочу, чтобы в России все было хорошо - один Путин не сможет этого сделать.
В. Ворсобин:
- Ну, мы уже переходим к другой теме. Спасибо большое… Василий Александрович, все-таки, что реально можно сделать за то время, которое в обозримом будущем у нас есть? Ну, один, два, три года. Вот поменяется Дума, мы продолжим идти к большим агрохолдингам или будет какая-то вариативность все-таки в развитии сельского хозяйства?
В. Мельниченко:
- Насчет перемены мест, конечно, сумма не изменится. То есть, политика ж не меняется. Надо сменить аграрно-промышленную политику на разумную. Вы ж понимаете, что мы в каких ценовых вот ножницах. Нам подняли цену на удобрения, на все. Но мы-то не можем поднять на свою продукцию цену и никогда не поднимали. Покупательская способность нашего гражданина не позволяет нам, крестьянам, заработать больше. Но самое важное, что у нас министерство сельского хозяйства не занимается развитием настоящего сельского хозяйства, крестьянства. Потому что у нас нет разработанных моделей безубыточности хозяйствующих субъектов. То есть, какие культуры, где и как более рентабельные. У нас нет этого кооперативного плана, где мы имеем бесконечную ответственность, бесконечное доверие между государством и человеком. И тогда получится отличная красивая картина. Можно сказать, что я фантазирую, но я такое видел. Я видел такое в Дании, я видел такое в Польше, я видел такое в Штатах и в Канаде, где действительно житель этого села своего…
В. Ворсобин:
- Подождите, а реально сделать такое же сельское хозяйство, как там?
В. Мельниченко:
- Конечно!
В. Ворсобин:
- В России?
В. Мельниченко:
- Для этого надо четыре года, что было в национальных проектах прописано. Я не понимаю, зачем их менять?
В. Ворсобин:
- Николай Маратович, каково ваше мнение? Что вообще возможно сделать за это время?
В. Мельниченко:
- Я готов показать отличную программу федерального сельсовета, как сделать, чтобы у нас были все богатые люди…
В. Ворсобин:
- Василий Александрович, я думаю, что все, кто слушает нашу передачу, запомнили это и, кому надо - скажут. Николай Маратович, ваша точка зрения?
Н. Межевич:
- Фермерское производство должно быть. Оно имеет экономический, социальный и политический смысл. То есть, государство обязано поддерживать фермера. Но у нас большое государство, поэтому кормить людей в массе своей, обеспечивать относительно дешевой продукцией должны все-таки крупные предприятия, агрохолдинги. Ровно так, как это происходит у наших американских соседей. А что касается фермерского производства, да, пожалуйста, у меня в Петербурге рядом есть хороший ресторан, где прямо сверху на меню написано - все продукты фермерских хозяйств северо-запада Российской Федерации. А там внутри и форель, и сыры дорогущие, и прочее, прочее. Все свое. Но, извините, это все именно ресторанная продукция по высокой цене. Для кого-то это доступно. Вот сейчас гости на ПМЭФ приедут и им это доступно, да. А для рядового потребителя это недоступно.
В. Ворсобин:
- Николай Маратович, скажите, вот очень важный вопрос межполитический. Вот то, что белорусское сельское производство душит наших производителей… само присутствие дешевых белорусских продуктов на российском рынке - это ничего?
Н. Межевич:
- Я не вижу настолько дешевых белорусских продуктов, которые бы душили российские. Цены примерно одинаковые. Причем, я ведь четыре дня назад приехал из Минска. Я могу сказать, сколько что стоит в Минске. И в магазине, и на рынке, на Комаровке. Цены сопоставимы. Что-то чуть дешевле в России, что-то чуть дешевле в республике Беларусь. Ну, условно говоря, если вы хотите какую-то специфическую продукцию, простите, еврейскую колбасу с Комаровки - да, я за нее, соответственно, готов переплатить.
В. Ворсобин:
- То есть, проблемы, по-вашему, нет? Василий Александрович, как вы считаете?
В. Мельниченко:
- Абсолютно приветствую то, что находятся белорусские продукты у нас в России. Ничуть у меня нет ревности никакой. Они действительно в России не очень дешевые, ну и не забывайте - у нас дефицит молока примерно 16 миллионов тонн, так что никакое белорусское молоко нам бы не помешало. Вы знаете, что у нас большинство заводов вообще не имеет молока, а молочные продукты производит? Из сухого молока, из заменителей - из чего хотите…
В. Ворсобин:
- Спасибо. С нами был Василий Александрович Мельниченко, председатель общественного движения «Федеральный сельсовет» и Николай Маратович Межевич, доктор экономических наук. Спасибо, до свидания.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts, пишите комментарии, ставьте оценки и слушайте, когда удобно!
