Как живет Одесса через 10 лет после показательной казни прорусских активистов
На месте трагедии в Одессе, в Доме профсоюзов.
В. Алфимов:
- Здравствуйте, дорогие друзья. Приветствуем вас в эфире радио «Комсомольская правда». Я - Валентин Алфимов. В эти дни мы отмечаем скорбную дату – это 10 лет страшному пожару в Доме профсоюзов в Одессе. Об этом говорят многие,и не просто политологи сторонние, эксперты, но даже сами одесситы говорят, что этот день сломал Одессу на «до» и «после». Потому что до этого одесское сопротивление, которое было, мы это видели все на Куликовом поле перед Домом профсоюзов, еще готово было как-то противостоять Майдану. После этого - уже нет. И прошло 10 лет, сейчас мы видим то, что видим. О тех событиях, о том, как сегодня живет Одесса, мы будем говорить с нашим гостем. Андрей Потапов – писатель, моряк, одессит.
А. Потапов:
- Да, все верно. Здравствуйте.
В. Алфимов:
- Последнее, самое главное – одессит. Давайте начнем с самого простого. Одесса – русский город?
А. Потапов:
- Да, и всегда им была по историческому праву, по населению. Сколько я себя помню, я рос в атмосфере русской культуры, русского языка, и было как-то в порядке вещей, что все говорят по-русски, все по-русски, а уже вот как-то впоследствии стала закрадываться украинская культура, и вот это все, что навязали извне.
В. Алфимов:
- Хорошо, а как получилось так, что в Одессе стали проводить нацистские марши?
А. Потапов:
- Мне кажется, тут смешалось два фактора. Наверное, они равноправные. Во-первых, пропаганда. Сумасшедшая пропаганда, которая начинается со школьной скамьи. У меня даже в мои годы, когда я в школе учился, какие-то вещи проскальзывали. Я учился в школе с 2000 по 2010 годы. И я помню, что в старших классах, когда мозги больше на месте, с ужасом открыл свой конспект по истории Украины за пятый класс. И нашел там строчку про ОУН-УПА.
В. Алфимов:
- Запрещенные в России.
А. Потапов:
- Которые выставляются героями, которые боролись за свободу Украины.
В. Алфимов:
- То есть, в 2005 году вам в школе рассказывали о том, что вот эта вот нацистская группировка – это герои Украины?
А. Потапов:
- Да, и самое страшное, я-то это собственной рукой писал, это же мой конспект. Ну, где-то же оно, получается, в подкорке отложилось. Слава богу, что у меня еще семья оказалась, в общем-то, нормальных взглядов, и поэтому я какую-то информацию получал от них, какую-то информацию получал сам. У меня был какой-то ориентир. А вот те люди, у которых этого ориентира не было, или был, но неправильный, естественно, в головах случилась перепрошивка. Тем более, когда критического мышления нету в таком-то возрасте. А второй фактор не менее важный, может, даже и более, - замещение населения.
В. Алфимов:
- К вам привозили западенцев, в прямом смысле слова, вагонами?
А. Потапов:
- Ну, не вагонами, это, естественно, делалось по-другому, но, опять же, принимали на бюджетные места кого-то с Западной Украины, предоставляли им жилье. Потихонечку, помаленечку, и на улицах какая-то украинская речь появилась. И люди какие-то другие стали. Ну, сначала меньше, потом больше. Даже помню по последним годам жизни в Одессе, я жил в пятиэтажке, в хрущевке, на Черемушках. И даже там какие-то новые соседи начали появляться. Люди как-то неприветливые, странно смотрели, не здоровались даже, банально, дверь не придерживали, если что-то тяжелое несешь. Это вообще не про Одессу, это не наш менталитет. Это явно откуда-то оттуда. И часто слышна от них была не русская речь.
В. Алфимов:
- От людей, которые занимали руководящие должности в Одессе, я слышал, что в какой-то момент пришло указание, 30-40% сотрудников должны быть с Западной Украины, то есть прям целевой набор, так сказать. В том числе, то, о чем вы говорите, в вузах обязательное поступление, обязательное предоставление жилья, то есть общежития, и потом, соответственно, трудоустройство. То есть, вот эта коренизация, наверное, так можно назвать?
А. Потапов:
- Да, в какой-то мере. Людей стали завозить туда, и они начали себя чувствовать одесситами, грубо говоря, голосом Одессы, и, соответственно, считать, что они имеют право выражать свое мнение от имени Одессы.
В. Алфимов:
- . Почему русская Одесса, почему русские люди в Одессе не взбрыкнули? Почему они не возмущались?
А. Потапов:
- Есть очень хорошая аналогия, как раков варят, например. Их же потихонечку, не сразу жар добавляют, а постепенно. Сначала это все с каких-то мелочей начиналось, и потом потихонечку как снежный ком. Из-за того, что оно так постепенно, по чуть-чуть, оно как бы и не чувствовалось. Там где-то появилось обязательство, например, вести украинскую документацию. Ну, все подумали: мы же все равно по-русски преподаем, общаемся, какая разница? Вроде как государство Украина, ну, о'кей, хорошо, хотите - пожалуйста. А потом потихонечку оно как-то маленькими шажками пошло куда-то не туда. И люди перестали это замечать, потому что в процессе это выглядит не так, как в ретроспективе. Это такой долгий, неприятный и малозаметный процесс, а потом просто в какой-то момент понимаешь, что ты по уши зашел в болото и не заметил.
А если уже говорить касательно того же 2 мая, я немножко вернусь к этой теме, просто тоже из разряда наболевшей темы. Я помню, сколько было осуждения в адрес одесситов, что они не стали сопротивляться или устраивать какие-то революции.
В. Алфимов:
- Это правда.
А. Потапов:
- Осуждения было море. Понятно, у меня же интернет не был отрезан. Я прекрасно и русские ресурсы мониторил, и сталкивался с колоссальным осуждением. Но если ситуацию упростить, оставили голого и босого человека наедине, заперли в одной комнате с вооруженным до зубов маньяком. Что человек должен предпринять? Броситься на него и ногтями ему выцарапывать глаза или что. Его просто застрелят на месте. Люди забоялись просто, потому что им уже показали, что будет с ними, если они, сволочи такие, голос подадут.
В. Алфимов:
- Как это было? Вот можете вспомнить свой день 2 мая 2014 года?
А. Потапов:
- Я, кстати, был неподалеку. Я был в центре, на Приморском бульваре, гулял. Собственно, гулял и гулял, а потом, когда просто куда-то в кафешку пошли, видели по новостям, что какая-то происходит ерунда, что-то не то как раз в центре города. Это же там все буквально на одном пятачке. И потом уже по мере развития событий начали показывать прохождение по улицам, и что куда-то в район Дома профсоюзов. И как-то на этом какой-то инстинкт самосохранения, наверное, сработал, и просто я уехал домой потом в итоге. Туда, естественно, не пошел. А потом уже, когда постфактум узнал, это был шок, по меньшей мере.
У меня был еще друг, он есть и сейчас, слава Богу, который с аптечками ходил, людям помогал, там более-менее в гуще событий. Начать с того, что он рассказывал с обалдевшими глазами после всех этих событий, что за час у него 42 килограмма пакет медицинский ушел просто на людей. Заканчивая тем, что в этой всей заварушке участвовали его друзья-страйкболисты на нашей стороне, естественно, на стороне нормальных людей. И пятерых из них опознали уже только по особым приметам, потому что тела были изуродованы.
В. Алфимов:
- Они были обгоревшие? Или они были изуродованы там?
А. Потапов:
- Нет, там чисто физическое насилие было. Они не внутри были, они снаружи были. Там же снаружи хватало тоже и перестрелок, и драк. Это же тоже неучтенное все осталось.
В. Алфимов:
- Те люди, которые были на Куликовом поле, там же был палаточный лагерь, который нацисты сожгли.
А. Потапов:
- Да, и с российским флагом, кстати.
В. Алфимов:
- Собственно, это как раз и была та часть Одессы, которая готова была показать свой голос.
А. Потапов:
- Да, только у всего есть пределы, в том плане, что тогда еще была какая-то вера, что с нами могут считаться и хоть как-то прислушиваться. Еще были надежды, что сейчас мы массово о себе заявим, и все, какая-то реакция хотя бы ответная будет. А тут просто взяли, сожгли людей, и стало понятно, что разговаривать невозможно. Тут либо вооружаться и войну развязывать, либо сидеть молча и хотя бы попытаться сохранить жизни тех людей, на которых остается надежда в этом месте.
В. Алфимов:
- В целом мы все представляем, что происходило у Дома профсоюзов, это очень широко показывали тогда у нас по телевизору, и в интернете очень много видео, материалов много написано по этому поводу. А что было после, мы на самом деле не знаем. Было какое-то расследование. Но это официальные власти, хотя им, конечно, верой тогда уже не было. И сейчас тем более нету, безусловно. А о чем люди говорили? Вы тогда учились в мореходке?
А. Потапов:
- Да, все верно. Я тогда был на четвертом курсе. И настроения все-таки были другие, более человечные, потому что по большей части люди были все-таки в ужасе и осуждали происходящее. И возмущений было много, и страха было много на самом деле. Одно из таких моментальных последствий, довольно интересная деталь, дело в том, что мореходка, в которой я учился, каждый год на 9 мая устраивала марш торжественный - прохождение моряков по городу. В форме, все красиво, в белом. И мы даже в тот год тоже участвовали в репетициях, потому что людей не хватало, кто-то в рейсах был, кто-то еще где-то, и поэтому даже четвертый курс привлекли, которых не должны были, по идее, привлекать, потому что в основном первокурсники. И мы тоже ходили, маршировали, тренировались, а потом просто за пару дней до, вот как раз уже между этой датой и 9 мая, взяли и все отменили. Просто отменили. Не будет прохождения, сказали.
И тогда, конечно, эта студенческая расхлябанность, многие порадовались: не придется там... А на самом деле часть людей задалась вопросом: а что происходит-то? И с этого момента как-то стало понятно, что 9 мая потихонечку становится тоже праздником, скажем так, нон-грата в какой-то мере. И почему-то становится стыдно его праздновать.
В. Алфимов:
- Мы сейчас говорим не про вас лично, а в целом про молодежь.
А. Потапов:
- Да. Я имею в виду, с чего оно начиналось в массовой сфере. Оно постепенно тоже из разряда праздника Победы, скажем так, перетекло в этот дурацкий день памяти со слоганом «Никогда больше». И георгиевскую ленту уже отменили тоже, потому что вот, как они называли людей «колорады», это вот как раз те, кто поддерживал Русскую весну. Вместо георгиевской ленты появился значок - мак, красный, непонятный. И даты стали писать 1939-1945, а не нашу Великую Отечественную войну. Максимальное отторжение от своей истории, максимальная дистанция от настоящего.
В. Алфимов:
- Тоже мягко и плавно, как и с языком?
А. Потапов:
- Мягко и плавно, осторожно, прощупывая, постепенно. Это все было аккуратненько. И вот что самое страшное касательно 2 мая. Если вначале действительно было много осуждения, много страха, непонимания, что происходит, со временем даже мои некоторые знакомые, с которыми я, кстати, очень быстро после этого переставал общаться, писали на 2 мая посты уже по прошествии лет, и это было страшно, потому что читать такие слова в стиле «Мы празднуем освобождение Одессы от русского мира», я это собственными глазами выдел. До сих пор не могу слов подобрать, как вообще это назвать-то.
В. Алфимов:
- Это писали люди, которые до 2014 года в целом были русскими?
А. Потапов:
- В целом, да, но я тут тоже не мог ручаться, я с некоторыми после уже своего знакомства, поэтому я не знаю, какими они были до. Здесь у меня нет документальной четкости.
В. Алфимов:
- А что говорили люди постарше в автобусах, родители ваши?
А. Потапов:
- Тут момент тоже довольно любопытный, потому что до определенного времени мой отец был на нашей стороне, а потом как раз таки с Крыма, с Русской весны его повернуло совершенно в обратную сторону, и он стал поддерживать Украину. А что касается остальной семьи, то все всегда были пророссийскими, они были просто в шоке, они были потрясены произошедшим. И даже какое-то время советовали остерегаться, какое-то время дома побыть. Мало ли, вдруг какие-то еще будут события, скажем так, опасные действия.
В. Алфимов:
- Когда вы уехали из Одессы?
А. Потапов:
- Из Одессы я уехал в конце 2022 года, 29 декабря.
В. Алфимов:
- С 2014 по 2022 год жили в Одессе, работали. Чем занимались?
А. Потапов:
- В море ходил. Я действующий офицер морского международного торгового флота. Этим и занимался. Я как раз, получается, в конце 2013 года первый раз в море пошел. Какая-то все еще надежда оставалась, что, может быть, оно все когда-нибудь придет в норму, может быть оно разрулится. Началась так называемая антитеррористическая операция на Донбассе, которую объявил Турчинов, и .о. президента Украины. И Россия дала какой-то ответ свой на это, поддержала Донбасс. И была какая-то надежда, что сейчас, может быть, все-таки продавят, и поэтому хотелось оставаться в родном городе на момент его перехода в родную гавань. Все равно как-то лямку тянули, оставались на месте и ждали, когда это все случится. И в любой момент готовы были поддержать. Но этого все не случалось и не случалось.
В. Алфимов:
- Людей, которые готовы были поддержать, становилось все меньше и меньше.
А. Потапов:
- Да, вот в этом тоже проблема, потому что часть людей, буду открыто говорить, разочаровалась именно потому, что люди ждали чего-то более активного, а этого всего не было. И они начинали разочаровываться, начинали искать причины, почему они против России. Ну и здесь именно фактор времени еще злую шутку сыграл по большому счету. Было время заняться пропагандой, было время промыть мозги людям.
В. Алфимов:
- Хорошо, началась спецоперация. Вот в этот момент что? Проснулись русские люди? Или в Одессе уже не осталось русских людей к тому моменту?
А. Потапов:
- Слава богу, остались, но с просыпанием все очень сложно. Потому что все помнят 2 мая 2014 года прекрасно. Тем более, все уже увидели во всей красе новую власть. К этому моменту уже были замечательные вещи - и преследования, и стрельба, и вполне себе девяностыми запахло, скажем так, они уже на пороге прям стояли. Много русских людей было, но, как всегда, впечатления складываются по самым активным, по крикунам. А кто закричал? Те, кто себя чувствовал в своей тарелке, те, кто знал, что режим их, скажем так, поддержит. Началось это оскорбление и по национальности, и отказы от русского языка, переход на украинский язык, что называется, «ежики кололись, плакали, но продолжали есть кактус». Потому что это не родной язык людей был, но они пытались перейти, общаться на нем, потому что, ну как же, как это - на языке оккупанта говорить.
Как мы искали своих - это была отдельная тема. Если человек как-то в соцсетях или при разговоре свою позицию не выражал, как-то в момент разговоров о политике затихал или переключался на что-то другое, уже были подозрения, что этот человек свой. А вот в частном порядке, в беседе, если начать намеками немножко выводить на разговор более конструктивный и содержательный, иногда бывало такое, что человека как прорвет. Он просто понимает, что он со своим говорит, и вы тут друг с другом начинаете просто общаться. И «да как они могли? Мы ждем своих, а эти вот нам мешают». И разговор разворачивался совсем в другое русло.
В. Алфимов:
- А много таких?
А. Потапов:
- Ну, на самом деле с моей выборкой тяжело судить, потому что тоже…
В. Алфимов:
- Понятно, у вас свой пузырь общения.
А. Потапов:
- Да, я не могу сказать, потому что все, что я скажу, это будет преломление моих собственных взглядов, а не объективной реальностью. Но мне показалось, что, как минимум, надежда есть, потому что вот это ядро – настоящая Одесса, русская Одесса – оно осталось. Оно сейчас глубоко в подполье, люди молчат, людям страшно, потому что с ними могут сделать все, что угодно. Но они есть, и это самое главное.
В. Алфимов:
- Пожар в Доме профсоюзов и предшествующая ему бойня разделили русский город на до и после, пообломало зубы русским людям, которые готовы были высказывать свое мнение и противостоять Майдану. После этого уже людям стало страшно за себя, и что с ними поступят так же, как и с теми, кто был на Куликовом поле и в Доме профсоюзов. Про русских людей, которые после начала спецоперации наконец-то воспряли духом.
А. Потапов:
- В глубине души воспряли? Я помню себя в начале специальной военной операции. У нас начало грохотать, понятно, от взрывов проснулся. Но когда я узнал, что происходит, первая моментальная реакция – наконец-то! Вот серьезно, я прям цитирую, я именно так и сказал, потому что реально было желание, чтобы уже показали, что так нельзя. Вот то, что они делают, так нельзя просто. Уже предвестником было признания Донецкой и Луганской Народных Республик. Это буквально за пару дней до случилось. А потом это было как бы логическим продолжением, потому что, естественно, что они могли сделать – они могли только попросить о помощи, потому что эти все слезные обещания, особенно на инаугурации, что я буду договариваться с кем угодно, лишь бы прекратить боевые действия…
В. Алфимов:
- Это мы сейчас про Зеленского говорим
А. Потапов:
- . Да. И где это все? С кем он пошел договариваться?
В. Алфимов:
- Он в 2019 году пришел к власти, соответственно, прошло почти три года. Мы же понимали к тому моменту, что, естественно, ни на какой мир он не готов, ни с кем он налаживать отношений не будет.
А. Потапов:
- На самом деле, как бы это смешно ни было, как бы это парадоксально ни было в новой Украине, он провернул абсолютно тот же самый трюк, который проворачивали все политики до него, кроме, пожалуй, Порошенко. Все всегда на чем вылезали, всех почему выбирали? Потому что были одни и те же лозунги. Второй государственный язык - русский, мы вас услышим, мы вас поддержим, мы тут за равноправие, все будет классно. А он сделал то же самое, казалось бы, в 2019 году. Уже после того, как у части людей произошла переоценка ценностей, уже после того, как начались военные действия на Донбассе, и немалое количество людей стало поддерживать Украину, потому что «они на нас напали». Он провернул то же самое. Он на самом деле работал через русскую часть Украины. И русская часть Украины его же и привела к власти. Вот какая ирония в этом.
В. Алфимов:
- А вы за него голосовали?
А. Потапов:
- Я в тот момент был в море, но моя семья, к сожалению, голосовала за него. Именно потому, что была надежда, что сейчас все повернется и станет нормально. Что мы станем опять нормальным государством, которое это все прекратит и будет собой просто.
В. Алфимов:
- Ну, тем более, что всю жизнь он прожил на две страны, то есть он был в России не менее популярен, чем в Украине.
А. Потапов:
- Ничто не предвещало. Весь парадокс, и это доказывает только то, что надежда есть, потому что он пришел к власти именно на этом - русском импульсе.
В. Алфимов:
- Смена вектора, вот эти разочарования быстро пришли, больно ударили?
А. Потапов:
- Да, потому что я прекрасно помню эти заседания, когда поначалу политики предыдущих созывов, которым все-таки удалось прорваться в новый, боялись вякнуть, рот открыть, что-то сказать поперек. А потом как-то очень быстро стало заметно, как они почувствовали, что, оказывается, можно сказать, оказывается, можно сделать поперек, и ничего нам за это не будет. И так постепенно тоже маленькими шажками, но это было разочарование именно, потому что ожидания были изначально другие. Они просто проторили сначала себе дорожку. Оказывается, бывший премьер-министр, я уже не помню его фамилию, молодой парень, внезапно пошел на концерт вполне себе нацистской рок-группы, и даже фотографии были, и татуировки со свастиками, символика вот эта вся. «Сокира Перуна» называлась эта группа. И ни у кого это возмущени не вызвало.
В. Алфимов:
- Она запрещена в России. Может, она не запрещен, но мы об этом не знаем.
А. Потапов:
- Ну, я бы запретил. Никто этого не осудил. Все нормально. Потом, когда начали всплывать очередные фотографии с какими-то нашивками у военных, с какими-то заявлениями, тоже почему-то на уровне власти никакого осуждения. Никто это не останавливал. И тут уже, естественно, начался момент отрезвления, когда стало понятно, что ни черта не изменится, а то и хуже станет.
В. Алфимов:
- Какого демона мы привели к власти?
А. Потапов:
- Да. Ничто не предвещало. Наоборот, было полно надежды, что сейчас наконец-то… Ну, а исход мы знаем.
В. Алфимов:
- Перемещаемся в сегодняшнее время. Знаю, что у вас там осталось достаточно много друзей, и вы с ними общаетесь. Как они себя чувствуют?
А. Потапов:
- Максимально некомфортно. Они себя чувствуют точно так же, я могу даже и по себе судить, они себя чувствуют точно так же, как и я, когда там находился в оккупации, как есть. Потому что везде в социокультурной сфере, уже и до бытовой сферы добрались, навязывается украинский язык. Какие-то фальшивые, поддельные герои, которые вообще ни разу не герои. Улицы переименовываются. Накануне моего отъезда сняли памятник Екатерине II с Екатерининской площади. Сейчас уже ходят разговоры насчет того, чтобы снять памятники Пушкину, а их в Одессе два. Не говоря уже о каких-то более серьезных глобальных вещах, даже вот на микроуровне уже влезли везде, где можно было влезть, и нельзя.
В. Алфимов:
- По-русски-то хоть можно говорить на улице? Или это чревато?
А. Потапов:
- Слава богу, не чревато. Пока это чревато только в сфере обслуживания или каких-то организаций. Уже неоднократно были случаи, и я тоже видел записи, как провокаторы ходят и начинают спрашивать, почему не на государственном языке? И людям приходится оправдываться, или некоторые реально это в штыки воспринимают и в ответ только агрессивно отвечают, их на этом ловят. Хотя я считаю, что они абсолютно правы. А с какой стати?
В. Алфимов:
- Потому что родной язык все-таки русский.
А. Потапов:
- Да. Был такой момент, когда пытались уволить таксиста из службы такси, который якобы отказывался говорить по-украински с клиенткой. Но там вообще курьез вышел, он оказался глухим, вернее, с проблемами со слухом.
В. Алфимов:
- Вопрос в лоб. Если завтра спецоперация дойдет до Одессы, российским войскам будет на кого положиться в городе?
А. Потапов:
- Да, я считаю, что будет. Но это будет трудно, в первую очередь, потому что за Одессу будут держаться до последнего. Это ведь и морской порт, это и экономически безумно важный город. Сколько бы там ни было пропагандистских фраз, мол, без Мариуполя не будет Украины, а потом города терялись, и Украина продолжает цепляться за каждый населенный пункт. Но с Одессой будет особая история, потому что это слишком важный город. Во-первых, он очень нужен Украине, во-вторых, его при этом одновременно очень ненавидят на Украине.
В. Алфимов:
- Потому что у Одессы самая что ни на есть, самостийность.
А. Потапов:
- У нее просто наивысший русский потенциал из многих оставшихся городов под властью Украины.
В. Алфимов:
- Ни Днепр, ни Запорожье, ни Киев рядом не стояли?
А. Потапов:
- На самом деле, да. У них тоже есть, но у Одессы все равно наивысший до сих пор, несмотря ни на что. Будет на кого положиться, однозначно. Но я боюсь, что это будет очень трудно, именно потому, что туда свезли и много руководства, много важных шишек, много оружия, армии. Почему туда сейчас все время так много летит? Потому что есть куда. Там очень много целей. И я не знаю, насколько их количество с каждым прилетом уменьшается, потому что все время какие-то резервы подтягиваются. Одессу очень боятся потерять.
В. Алфимов:
- Перед эфиром я попросил Андрея задать простые и наивные вопросы своим друзьям в Одессе, чтобы мы здесь, в России, не по сказкам украинских Telegram-каналов, а по рассказам жителей Одессы могли понимать, как они живут. Давайте тогда с этого и начнем. Самое простое, наверное, образование. Работают ли вузы, школы, как там вообще все это?
А. Потапов:
- В принципе, мне сказали, что по большей части сейчас школы работают дистанционно. Так, в общем-то, и было на протяжении всего СВО. Схема отработана, потому что COVID был, уже на дистанционку переводили, и это было довольно длительно. Поэтому сейчас, в принципе, тоже. Недавно буквально планировали выходить на стационар, но потом этого так и не сделали. Это в копилочку пропаганды и всего остального, качество образования из-за этого все-таки сильно падает, надо сказать.
В. Алфимов:
- Ну, безусловно, дистанционное образование куда хуже, чем очное.
А. Потапов:
- Да. И, опять же, и внимание рассеивается, и люди занимаются чем угодно, хоть там по сайтам лазают, пока там уроки ведутся. И что они из этого получают, что они усваивают, ну, это гроши просто.
В. Алфимов:
- Естественно, все на украинском языке.
А. Потапов:
- Да, больше того, некоторые частные школы в Одессе до последнего старались проводить занятия на русском языке. Но потом, к сожалению, по законодательной базе их прогнули, им пришлось тоже подчиниться, потому что иначе, понятно, последствия не заставят себя ждать. Это в копилочку к тому, что старались быть собой. До последнего.
В. Алфимов:
- Экономическая часть. Цены. Что с ценами?
А. Потапов:
- Вот тут момент интересный. Как ни странно, с ценами плюс-минус все осталось в норме, потому что есть вливания Запада в экономику. Естественно, сейчас все финансы, вся экономика на Украине – дотационная. Ее Запада поддерживает. Это просто черная дыра. Туда заливают, она какое-то время работает, потом надо опять заливать, и так далее. У меня даже есть заметки по поводу цен на яйца. То самое, что недавно всех россиян так интересовало. Какое-то время зимой они подскакивали, скажем, грубо 100-120 рублей, если на наши деньги переводить, но сейчас в два раза цена упала, они где-то там по 50, по 60 рублей продаются.
В. Алфимов:
- Как работают эти вливания? Какая-то страна, или там Евросоюз, или США, передают 60 млрд., они просто присылают деньги в банк или ящиками привозят, и потом эти деньги просто раздаются бюджетникам?
А. Потапов:
- Ну, я так для себя это рисую, что, видимо, все сначала по каким-то фондам течет, как-то посредством разных денежных потоков переводится. А потом уже горячо любимая всеми нами украинская власть распределяет уже, что куда. Понятное дело, что им приходится действительно какую-то часть выделять для того, чтобы поддерживать экономику на плаву, потому что, если у них еще будет сейчас вот совсем голодное и совсем злое население, понятно, в какую сторону…
В. Алфимов:
- Пенсионерам надо платить, бюджетником надо платить.
А. Потапов:
- Да, то есть понятно, в какую сторону развернется армия. Вопрос в том, что все равно очень много средств, естественно, расхищается и остается по карманам. Сколько там себе состояния наварили власть имущие сейчас на Украине, можно почитать даже официальные сводки. Мы все знаем прекрасно. В разы у них состояния увеличились. Вопрос в том, что через разные фонды оно стекается в какую-то копилочку власти, а дальше она уже по своим каналам распределяет, что куда.
В. Алфимов:
- Работа есть?
А. Потапов:
- Процитирую своего друга, он сказал: у нас очень предприимчивые люди. В этом вся Одесса, скажем так. Понятно, что кто-то умудряется зарабатывать хорошо, кто-то не так хорошо, но люди в целом как-то способы находят. Проблема в другом. Во-первых, никакого производства не осталось. Все как-то извне, все откуда-то. Проблема номер два, сейчас началась манипуляция с банковскими картами, с блокировкой счетов по неявке. Это как бы сразу нас уже к следующим темам подводит, но я все равно заброшу удочку. По неявке по повесткам и прочему. Эти манипуляции имеются. И поэтому проблема даже не с тем, как заработать, а с тем, куда заработать, как эти деньги получить. Банковские переводы до поры, до времени – это хорошо, но потом могут заблокировать это все. И вот тут уже приходится выкручиваться.
Опять же, расскажу на своем примере ситуацию изнутри. Когда началась СВО, закрыли границы, объявили военное положение, само собой, выехать я не мог. И в какой-нибудь рейс уйти тоже. А кушать хочется всегда. Поэтому я нашел для себя довольно специфический способ, пошел на российскую биржу и начал фрилансить. Всякие текстики писать и прочее, и мне переводили зарплату вообще криптой. А вот уже дальше с крипты я переводил на местную валюту, на гривны. А уже потом, чуть позже, получилось через свою же контору устроиться. Я какое-то время на берегу работал с кадетами в кадетской программе. Но сам факт. Даже тут у меня какая-то возможность была.
В. Алфимов:
- Так и получается, что большая часть людей просто работает в интернетах удаленно и не на Украину, а на себя, на российские компании, на западные компании?
А. Потапов:
- Я думаю, что во многом так и есть. Понятно, что бюджетная сфера никуда не делась, государственная сфера никуда не делась, тоже людей немало. Но все равно все вращается вокруг каких-то частных иностранных капиталов.
В. Алфимов:
- Дальше самое интересное. Свобода передвижения. Мы видим, что людей на улицах пакуют ТЦКшники, по-нашему - военкоматчики. Может ли простой житель Одессы выйти на улицу, прогуляться в парке, сходить в магазин, еще куда-то?
А. Потапов:
- Да, тут мне есть что сказать. Начну с актуальных вещей. Мне друзья сказали, что сейчас еще как-то нормально можно на своей машине передвигаться. И то это рискованно. Нет гарантии, что все будет хорошо. Цитирую, те, кто ездит на общественном транспорте, те вообще смертники. В интернете хватает видео, из общественного транспорта реально выводят. Останавливают автобусы и мужчин вынимают оттуда. И, естественно, а кто что может сделать по этому поводу? Но самое интересное, тоже характерная черта, Одессу ненавидят. Так же, как и, кстати, Николаев. Если выехать за пределы Одесской и Николаевской области, становится намного легче с этим. То есть большая нагрузка повесточников, ТЦКшников приходится на Одесскую и Николаевскую области.
В. Алфимов:
- Чтобы проредить русское население.
А. Потапов:
- Именно так. Могу рассказать кое-что из своего небольшого опыта. Во-первых, я на улице видел ТЦКшников. Как раз по той классической схеме - ходили двое в военной формы, а один полицейский. Но это 2022 год был. Я их видел, они были на другой стороне перекрестка. Я просто пошел по другой стороне, чтобы не было этой идиотской для них ситуации, что «постойте, мы вам сейчас тут квитанцию передадим». Естественно, они за мной уже не увязались. Чуть позже, сидя уже в кафешке, открыл соцсети, смотрю, а там появилось видео, как та же самая гоп-компания вручает повестку какому-то человеку немножко дальше по улице.
Был другой момент, опять же, на улице Пушкинской, самое сердце, самый центр Одессы. Выхожу из автобуса, а тут оказывается, что меня просто то ли ангел-хранитель спас, то ли кто, но я вышел аккурат за спинами у ТЦКшников, у которых я заметил в руках папки, а оттуда торчат эти незаполненные бланки с повестками, но уже пропечатанные и подписанные заранее. Доля секунды, если бы они проходили раньше, может быть, они ко мне бы и подошли, а так я у них вышел за спиной из автобуса.
В. Алфимов:
- Можно ли спокойно из Одессы поехать в Николаев, или в Киев, или в любой другой город?
А. Потапов:
- Как ни странно, не такая большая проблема с этим. Мне друзья сказали, что, в принципе, передвижение между областями возможно. Нет прямо такого, чтобы на каждом углу ловили. Поэтому, собственно, они и знают, что если выехать куда-то за пределы Одесской или Николаевской области, как-то сразу легче становится. Как-то чуть проще дышится. Это не такая сложность, действительно, не настолько пока с этим проблема.
В. Алфимов:
- Может ли житель Одессы написать что-нибудь у себя в социальных сетях, что он не согласен с действующей властью?
А. Потапов:
- К сожалению, это возможно только в тех соцсетях, где можно сохранять какую-то анонимность, потому что, если этой анонимности нет, то, пожалуйста, СБУ и все прочее. В TikTok, в Telegram еще можно, если не под своим именем. Потому что, если даже в тот же TikTok забежать и посмотреть на комментарии, то очень много комментариев злых, с ненавистью именно в сторону украинской власти. И даже, что удивительно, на украинском языке такие комментарии в немалом количестве.
В. Алфимов:
- Чтобы лучше доходило.
А. Потапов:
- Да. Только на правах анонимности. Даже я чуть не попался в какой-то момент, мне тоже стали немножко сыпать угрозами насчет преследований, что мы сдадим скриншоты куда надо. После этого уже я начал шифроваться, потому что понял, что не стоит оно того.
В. Алфимов:
- Храмы православные действуют ли? Проходит ли там служба, можно ли сходить на службу? Вот сейчас Пасха будет.
А. Потапов:
- Действуют, но здесь надо понимать, что создали все условия буквально для рейдерских захватов. Этот искусственно созданный конструкт под названием Православная церковь Украины, как ее назвали, по закону отнимать у Украинской Православной церкви Московского Патриархата, ну, читайте – РПЦ, по большому счету, храмы. И это уже происходит. Я даже видел записи их службы, это что-то странное. Во-первых, это бесовщина, во-вторых, людей почти нет внутри. Люди делают свой выбор. Молчаливо, но делают. Либо они еще ходят в остатки Московского прихода Украинской Православной церкви, либо они вообще не ходят.
В. Алфимов:
- Кафе, кинотеатры, театры работают?
А. Потапов:
- Это вообще отдельная песня. Не просто работают, вполне себе работают даже во время воздушных тревог и прилетов. Общество разделилось четко на два класса. Тех, кто может себе это все позволить, и тех, кто не может. В клубах люди тусят, ходят. Когда-то там какие-то эти показательные порки пытались устраивать, приходили, кому-то что-то раздавали, но я почему-то со стопроцентной долей вероятности уверен, что никто никуда не поехал после этих повесток. Просто их порвали в лучшем случае и отпустили их с миром. Но при этом, что интересно, у меня есть довольно любопытная заметочка на этот счет. Люди, как мой друг выразился, сейчас гуляют, как в последний раз, что называется. Ходят, отрываются, даже на улицах собираются. И что характерно и интересно, на улицах немало есть мест, где люди даже под русские песни отрываются Это странно, но это есть.
В. Алфимов:
- На свой страх и риск.
А. Потапов:
- Мой друг на этот счет сказал: иногда хочется к ним примкнуть, отвести душу.
В. Алфимов:
- Про деньги спрошу. Кто нищает, а кто богатеет?
А. Потапов:
- Тоже довольно интересный момент, потому что богатеют, естественно, власть имущие и те, кто приближены к военной верхушке. Мне друзья рассказывали, что сейчас очень много есть людей, которых пытались типа арестовывать, а каких-то догнала, скажем так, шальная ракета, которые уже не знали, куда деньги девать, и отгрохали себе какие-то сумасшедшие особняки, роскошные виллы. Или вывозили часть капитала за рубеж. ,то классическая схема. Богатые богатеют, бедные беднеют. Все как обычно. Насчет тех же самых призывов. Сейчас часто бывают такие случаи, когда людей просто сажают машину и говорят: давай-ка мы, голубчик, на месте разберемся, вот есть у тебя какие-то деньги, вот можешь нам там 10 штук дать? Человек не может. Выясняют порог его возможностей и с него пытаются стянуть хоть что-то. Мой совет тем, кто все еще там и может попасть в такую ситуацию, самое главное - не доводить до военкомата, не попадать туда. Потому что тогда будет гораздо жестче и гораздо дороже, и гораздо тяжелее отвертеться. Если сейчас отпустят, не гарантия, что потом не загребут. Самое главное - не попадать на следующие этапы.
Подписывайтесь на наш подкаст, чтобы не пропустить новые крутые интервью
