Советник главы ДНР Ян Гагин: На смену героям комиксов Marvel пришли русские солдаты
Н. Фридрихсон:
- Всем привет на Радио «Комсомольская правда». Программа «Диалоги». С вами Надана Фридрихсон. Сегодня наш гость – советник главы ДНР Ян Гагин.
Я. Гагин:
- Приветствую.
Н. Фридрихсон:
- Мы давно знакомы. Тема, с которой мы начинаем, действительно, в очередной раз тяжелая. Очередные обстрелы Горловки. Мэр города Иван Приходько сообщал о ранениях мирных жителей. Он написал, что люди скончались от полученных из-за обстрела травм, который учинила в очередной раз украинская сторона. Какая сейчас обстановка в ДНР, в Донецке?
Я. Гагин:
- Стоит начать с мирного населения и с самих населенных пунктов прифронтовой зоны. В частности, Донецка как столицы. Донецк является частью прифронтовой зоны. И на его окраинах проходит линия боевого соприкосновения (ЛБС). И там от центра города считанные километры до линии фронта. Противник с самого начала кампании, еще до начала СВО, еще с 2014 года не считается с потерями мирного населения. Мирное население для них является мусором, о чем они неоднократно заявляли, что им нужны исключительно города Донбасса, предприятия, а население не нужно. В принципе, это сейчас подтверждается ежедневно.
На День национального флага Украины и на День независимости Украины 24 августа обстрелы усилились многократно. Донецк подвергся обстрелам кассетными боеприпасами, которые Зеленский обещал не применять в отношении мирного населения, когда их получал от Байдена и его товарищей по НАТО. Эти кассетники у нас разрываются ежедневно. Было бы неправильно говорить, что это только на праздник. Практически каждый день вся донецкая агломерация, все населенный пункты прифронтовой зоны подвергаются жестоким обстрелам со стороны ВСУ. Там нет никаких военных объектов в тех местах, куда прилетают снаряды или ракеты. Ежедневно страдает мирное население, есть погибшие, к сожалению, и очень часто – пострадавшие. И среди них очень часто бывают дети.
Что касается дистанционного минирования, например, «лепестками», то от них чаще всего страдают либо дети, либо старики. Дети пытаются брать их в руки, чтобы поиграть или посмотреть, что это такое, а старики их просто не видят. Даже человеку с хорошим зрением распознать этот «лепесток» в траве или на земле очень тяжело. У всех есть привычка, я, приезжая в Москву, в Севастополь, выезжая из Донецка, первое, что делаю, выходя из машины, чтобы поставить ногу вниз, я смотрю – нет ли там мины. Эта привычка выработалась у каждого, кто проживает в прифронтовой зоне либо участвует в боевых действиях.
Н. Фридрихсон:
- Донецк они обстреливают с Авдеевского направления.
Я. Гагин:
- Да. Обстрелы ведутся из-за Авдеевки, не из самого города. Артиллерия ствольная и реактивная находится за городом. Сложность в том, что это блуждающие батареи. Они делают несколько залпов и сразу меняют дислокацию. Когда мы их поражаем, это большая удача. Очень сложно их обнаружить и тем более поразить. При том, что они реально постоянно меняют дислокацию. Есть контрбатарейная борьба, но это сложно.
Н. Фридрихсон:
- Какая сейчас в целом обстановка? Военкоры фиксируют, что идет глобальное стояние. Ни мы не идем вперед, ни украинская сторона не продвигается вперед. Идет контрбатарейная борьба. Обстрел артиллерии – мы по ним, они по нам. По мирным городам они тоже лупят.
Я. Гагин:
- Если говорить об Авдеевском направлении, то как раз там у нас есть некое продвижение вперед. Оно пока не так значительно, как хотелось бы, можно смело сказать, что мы расширили рамки «серой зоны», мы ее увеличили. Мы увеличили зону контроля нашей артиллерии. Там работает регулярно авиация.
Н. Фридрихсон:
- Мы штурмовыми группами продвинулись вперед?
Я. Гагин:
- Прежде всего, это артиллерия и авиация. Многие спрашивают: почему мы не двигаемся и завязли? Если вы знаете, как сделать быстро, приезжайте, я жду вас в стройных рядах наших подразделений. Почему-то я вас там до сих пор не вижу. Еще один момент. Мы находимся в активной обороне, чтобы, экономя свои силы, сберегая личный состав, добиваться максимального уничтожения нацистов и их техники.
Н. Фридрихсон:
- Я понимаю, насколько важно сохранять жизни личного состава. С другой стороны, люди, искренне болеющие и наблюдающие за ходом СВО, отмечают, что в активной обороны прорывов точно не будет. Мы перемалываем силы противника – живую силу, технику. Но продвижение при этом незначительное, если оно есть. Как долго еще мы будем в активной обороне?
Я. Гагин:
- Всему свое время. Наша задача сейчас – обескровить противника максимально, чтобы потом начать свое наступление. Уверен, что оно скоро начнется. Но для этого мы должны быть готовы. Мы готовы, у нас есть обученные резервы. Мобилизованные еще несколько месяцев назад обучились. Кто-то уже побывал на второй-третьей линии обороны, кто-то уже понюхал пороха. Мы готовы к наступлению. Я сам участвую в боевых действиях, я не хотел бы сейчас бросать наших солдат как щепки в костер, как это делает режим Зеленского. Это неправильно. Всему свое время. Как только появится момент, когда мы достаточно обескровим противника, мы пойдем вперед. Об этом говорит и Верховный. Он не снимал задачи спецоперации – денацификацию и демилитаризацию Украины. Мы добьемся выполнения этих задач.
Н. Фридрихсон:
- Многие ждут осени. Недавно президент России встречался с главами разных российских регионов, включая новые. По-моему, глава Запорожской области анонсировал, что «мы еще даже не начинали, подождите сентября». Многие ждут, что, возможно, в сентябре Россия сделает прорыв, масштабное действо на каком-то из направлений. Это возможно?
Я. Гагин:
- Это возможно на любом практически направлении. Сейчас на Купянском направлении мы идем вперед, взяли достаточно хороший темп. И перемалываем силы противника. Купянская администрация обратилась в бегство вместе с СБУ, они уже эвакуировали архивы. Это бегство, а не отступление. Они панически бежали из города.
Н. Фридрихсон:
- Раньше и архивы бросали.
Я. Гагин:
- Большинство из них замазаны в военных преступлениях, которые ВСУ устраивали на территории Купянска, когда зашли. Поэтому они все просто бежали. Мы готовы на любом направлении. Предполагаю, что это произойдет. Плюс еще осень, все говорят о распутице, что она может смешать планы. Распутица осенняя не мешает нашей технике передвигаться по нашим полям. А вот тяжелые «Абрамсы», «Леопарды», тяжелая техника, поставленная иностранцами, не пройдет по этим полям. Яркий пример, как мы захватывали тот же БТР, даже М-113, казалось бы, он легкий, небольшой, - он просто завяз в грязи. Он с дороги съехал в поле и встал. Поэтому оказался в нашем рембате.
Н. Фридрихсон:
- «Леопарды» уже многие фиксировали в зоне СВО с украинской стороны. Но есть вопросики: а где «Челленджеры» британские? И до сих пор особо еще никто не видел американские «Абрамсы». Они появились где-то в зоне СВО?
Я. Гагин:
- Я, кроме «Леопардов», пока ничего такого там не видел. Но учитывая рабочую массу этой техники, то, что они такие же тяжелые, смею предположить, что они будут вести себя точно так же в российском бездорожье и распутице, особенно под дождями, как ведут себя «Леопарды». Эти танки еще тяжелее.
Н. Фридрихсон:
- Украинская сторона теоретически может где-то попробовать собрать кулак и постараться пробить нашу линии активной обороны. В период так называемого контрнаступа они, по сути, пытались прокусывать нашу линию в самых разных участках. Допускаешь, что они предпримут такой прыжок под натиском Запада и попробуют прорвать нашу оборону?
Я. Гагин:
- Это не исключено. И они регулярно пытаются что-то подобное делать. Здесь все очень просто. Украина за почти три месяца своего контрнаступления потеряла чудовищное количество личного состава. И огромное количество техники. В течение трех месяцев потерять более 50 тысяч человек убитыми, пока еще неизвестны цифры раненых и без вести пропавших. Называлась цифра 45 тысяч, я не уверен, что она верна. Это все плавающие цифры ввиду того, что непонятно, сколько без вести пропало, сколько ранено, сколько из раненых не вернется в строй. Если ориентироваться на 45 тысяч, давайте сравним эту цифру с войной в Афганистане, в которой Советский Союз потерял 12 тысяч, из них 10 тысяч убитыми. Но это годы.
Н. Фридрихсон:
- Издание «Вашингтон пост», ссылаясь на Залужного, пишут, что в скором времени ВСУ подарят западным странам долгожданного наследника практически. Залужный обещает, что ВСУ скоро предпримут некий скачок, прыжок. Возможно, что они где-то сформировали кулак, причем не столько из мобилизованных – несчастных мужиков, которых поднахватали по улицам разных городов Украины, сколько, возможно, из переподготовленных азовцев (запрещенных в России), айдаровцев (запрещенных в России) и прочей сволочи нацбатовской?
Я. Гагин:
- Насчет мужиков. Эти мужики будут держать в руках оружие. И оно тоже будет стрелять. Не важно - как, но это тоже сила. Остальных не так много. Все наступление Украины сейчас – это как пытаться накрыться маленькой детской пеленкой. У тебя то плечи мерзнут, то ножки. В итоге ты замерзаешь, потому что она просто коротка. Для того, чтобы организовать наступление на отдельном участке фронта, им нужно перетащить силы с других участков фронта, где мы неминуемо пойдем вперед, что и обрушит любые планы Украины.
А что касается этого прорыва, даже с большим количеством техники и военнослужащих, их встретит наша эшелонированная оборона, которую мы подготовили за несколько месяцев. Три месяца они пытаются этим натиском - на каждом направлении атаки происходят по пять-шесть раз в сутки. Это очень много. Так называемые «мясные штурмы». И нигде они не добиваются серьезного успеха. В лучшем случае мы отходим на какой-то заранее подготовленный рубеж. Причем реально подготовленный. Мы готовились к этому. Я не уверен в серьезном успехе этого предприятия. Тем более, что просто некем.
Возможно, Залужный уповает на призыв еще 200 тысяч из тех самых мужиков.
Н. Фридрихсон:
- Просто от него раньше мы таких заявлений не слышали. Западная пресса, бесконечно ссылаясь на некие свои источники, часто сообщала, что в период так называемого контрнаступа ВСУ именно Залужный был против этих «мясных штурмов» и прочего. А тут вдруг они публичат его позицию, что, типа, потерпите, скоро ВСУ предпримут вот этот прыжок. Может быть, это политика из его уст. Но по факту имеем, что имеем.
Я. Гагин:
- Возможно, Залужный тоже начал употреблять наркотики, как его шеф.
Н. Фридрихсон:
- От многих ребят за ленточкой я слышала, что Залужный враг, безусловно, но многие оценивают его как человека, управляющего боем.
Я. Гагин:
- Он грамотный офицер, ничего не скажешь. Я всегда это говорил. Хороший тактик.
Н. Фридрихсон:
- Есть еще один персонаж с украинской стороны – Сырский, он был под Артемовском, потом его перебросили на Купянское направление. Сейчас под Купянском какая тактика Сырского просматривается, на что он делает ставку?
Я. Гагин:
- Если Сырский, то тогда менять не пеленки, а памперсы. Сырского можно сравнить с грязным памперсом. Его надо было заменить сразу после Артемовска. Он не сумел защитить Артемовск, потерял там тысячи личного состава. То же самое их ждет под Купянском. Просто они выводов не делают.
Н. Фридрихсон:
- А в чем была ошибка Сырского? Когда он уже был под Артемовском, мы город уже освободили, задача Сырского была – отбить Артемовск обратно. У него не получилось. Давай без политики, как военный человек, можешь провести за него работу над ошибками? Что у него пошло не так?
Я. Гагин:
- Я бы на его месте не ротировал туда, вернее, они на место убитых постоянно доставляли новый личный состав. Тот личный состав, который находился на передке, он практически не отдыхал. Под конец они перестали забирать раненых с поля боя. Они гибли на месте. Была затруднена ротация. Ротацию нужно было проводить в любом случае. Люди уставали, массовое дезертирство благодаря этому. Они понимали, что их бросили. У них ходила присказка: если ты попал на Бахмут, тебе осталось жить часы. Это на самом деле так. Деморализация, отсутствие ротации, отсутствие снабжения. Кстати, благодаря нашей артиллерии, грамотным действиям нашей авиации. Не просто так она была затруднена. На их месте я бы применил больше мин. Я бы не дал войти в город в таком темпе.
Н. Фридрихсон:
- На Купянском направлении он повторяет свои ошибки?
Я. Гагин:
- Здесь возможны два варианта. Первый – город-крепость. Это мы видели в Мариуполе, в Соледаре, в Артемовске. Когда Зеленский нарекал населенный пункт крепостью, которая никогда не падет. Но этот вариант не подходит, потому что некем защищать Купянск для того, чтобы это был город-крепость. Уже поздно его укреплять и готовить к обороне, потому что времени мало, ресурсов мало. Город-крепость не получится. Возможен вариант хлипковатой обороны для вида и оставления города глубоко минированного. Мы можем столкнуться с тем, что будет заминирован каждый шаг. С другой стороны, у нас очень хорошие инженеры, я в них верю. Думаю, что мы готовы к этим вызовам.
Н. Фридрихсон:
- Еще одна новость. Российские военные взяли в плен польских наемников и нескольких представителей ВСУ под Соледаром. Какая там обстановка? Много ли осталось еще с украинской стороны на этом направлении наемников?
Я. Гагин:
- Наемников сейчас достаточно много на каждом направлении. Если послушать эфир, то слышна чаще всего английская речь с разными акцентами. Поляков очень много. В Польше появилось несколько новых кладбищ. Эта цифра именно польская, что Польша потеряла порядка 10 тысяч живой силы. Они их называют добровольцами, солдатами удачи, как угодно. Но это военнослужащие Польши, просто камуфлированные либо под добровольцев, либо под наемников. Это касается только Польши. Регулярно приходят сообщения, что убит то ли один, то ли другой наемник. Чаще всего это слышно о тех, кто вел какие-то блоги, кто был наполовину журналистом, наполовину воином. О них мы знаем. А сколько безымянных наемников и так называемых добровольцев погибло, я думаю, мы никогда не узнаем. Это же касается и офицеров разных стран.
Н. Фридрихсон:
- Какая обстановка сейчас в Работино? Кто-то сообщает, что бои ведутся уже где-то в центре населенного пункта, другие говорят, что ничего подобного, украинская сторона зашла, но сейчас плюется артиллерией. Какие данные у тебя?
Я. Гагин:
- В Работино достаточно жесткое противостояние. Там постоянно работают и наша авиация, и наша артиллерия. Очень жестко. Они, как минимум, на окраине населенного пункта. Им не дают всерьез закрепиться там и постоянно нарушают логистику, доставку тылового снабжения. Это как раз силами нашей авиации. Там постоянно работает авиация, работают, в том числе, управляемыми ФАБами. И это очень эффективно. Это можно сравнить со всеми маленькими населенными пунктами, куда вошел противник. Чаще всего это касается населенных пунктов серой зоны, которые давно нежилые, которые давно полуразрушенные. Зайдя туда, противник нарекает их взятыми с боем, что это новый город-крепость. Но проблема в том, что, придумав такую легенду, противник вынужден в эту новую легенду, в этот населенный пункт, в котором жить невозможно, в котором даже негде спрятаться, чаще всего он разрушен, постоянно доставлять личный состав, тыловое обеспечение, боекомплект, поддерживать жизнь в этом так называемом гарнизоне. При том, что этот населенный пункт чаще всего находится просто как на ладони у нашей артиллерии. И мы их выкашиваем регулярно. Цена этих агиток – якобы взятых населенных пунктов – десятки и сотни военнослужащих Украины.
Н. Фридрихсон:
- Мы знакомы давно, не раз обсуждали вопрос военной пропаганды с нашей стороны. позиция России очень гуманная: сдавайтесь в плен, это ваша дорога в жизнь. Это абсолютно так. То, как наша сторона обращается с военнопленными, это абсолютно соответствует всем международным конвенциям. Понятно, что стейки им никто не подает по восемь раз в день, но медицинское обслуживание, нормальное питание, человеческое отношение – это все присутствует.
Видела ролик с нашей стороны, который призывает украинских солдат и тех, кого мобилизовали, сдаваться в плен. Там на чистом украинском языке вся эта информация подается. Посмотри, тебя мобилизуют, при этом те, кто это делают, сами там не воюют. Мы сделали здесь шаг вперед в военной пропаганде?
Я. Гагин:
- Мы его сделали в любом случае. Как минимум, мы начали освещать действия нашей армии. Наконец-то героями для нашей молодежи стали участники этой кампании, настоящие воины, которые воюют за нашу Родину и за наш народ. Когда мальчишки просят маму купить дневник, на котором изображен наш военнослужащий либо в бою, либо в экипировке, это говорит о том, что героям «Марвела» на смену пришли наши воины – настоящие герои. Это очень хорошо.
Н. Фридрихсон:
- Растет ли число со стороны ВСУ тех, кто предпочитает сдаться в плен, а не продолжать бой?
Я. Гагин:
- Моральный дух украинской армии сейчас очень низкий. Он под огромным вопросом. И здесь вопрос о нашей пропаганде. Да, она работает. Да, эти ролики попадают туда, куда надо, они попадают в цель. Их смотрят в украинском сегменте интернета. Там часто случается, что их военнослужащие общаются с нашими. И это видно. В Telegram-каналах есть даже некие дискуссии. Но мы прекрасно понимаем, что даже листовки, которые мы скидываем на позиции противника либо с помощью дронов, либо с помощью специальных снарядов, они работают. Практически у каждого военнослужащего Украины, который сдается в плен, есть с собой такая листовка, в которой прописан путь сдачи его в плен. Они ими пользуются, чтобы не быть перепутанными с атакующими. Массовое дезертирство на той стороне, когда сдаются целыми подразделениями, либо когда они просто бегут куда угодно, прячутся, это сейчас серьезная проблема для ВСУ. Эта проблема возникла как раз благодаря нашей пропаганде.
Н. Фридрихсон:
- Ян, у тебя за плечами богатый опыт. Это и чеченские кампании, это Южная Осетия, когда грузинский режим в лице Саакашвили начал абсолютно преступные действия. Конечно, это «Крымская весна» и ряд еще чего-то, что в публичном поле не написано, значит, так оно и надо.
С учетом твоего колоссального военного опыта, с чем-то новым для себя за период СВО ты столкнулся?
Я. Гагин:
- Да, действительно, я принимал участие в разных военных конфликтах в разных локациях. И видел много. Единственное, что я никогда не сталкивался, во-первых, с таким пренебрежением к своему личному составу, как с скоту, просто как к скоту, когда личный состав как скот гонят на убой. Это можно сравнить, как будто бы стадо баранов повели резать. Примерно так.
Н. Фридрихсон:
- То есть даже во время второй чеченской кампании боевики, которые были на той стороне, даже они так не действовали?
Я. Гагин:
- Дело в том, что боевики, которые действовали в Чечне на той стороне, это были люди, скажем так, пускай заблуждавшиеся в своих действиях, в своей политической позиции, либо они называли себя «воинами Аллаха», не важно, каким образом, кто-то им это внушил, что шахид должен убивать неверных. Но они были самостоятельно убеждены в этом. И они желали этого. А здесь под заградотрядами, под дулами автоматов заградотрядов вот это стадо гонят на наши позиции. Это совсем другое.
И я никогда не сталкивался ни на одной из кампании, где мне довелось быть, с такой жестокостью по отношению к мирному населению и к пленным. Такого я нигде не встречал. Да, были случаи, когда, действительно, отрезали головы, были жестокие моменты. Но, во-первых, это не было так повсеместно. Это касалось только каких-то отдельных выродков. Это всегда было ЧП. Но вот такой жестокости в отношении мирного населения и пленных я нигде не видел. Причем это их же граждане. То есть мирное население, к которому они относятся как к ресурсу, это просто бывшие их граждане. Это такие же люди, как их семьи. Как можно расстреливать какую-то девушку, которая бежит в Мариуполе из одного дома в другой, чтобы набрать воды для своего ребенка? Просто расстреливать: попаду – не попаду? Просто ради интереса. Кем надо быть?
Н. Фридрихсон:
- Ты это видел все своими глазами?
Я. Гагин:
- Свидетельств таких пыток, свидетельств такого жестокого обращения много. Их много в Мариуполе, их много в каждом городе, где мы столкнулись с ВСУ. Для меня нет сейчас разницы, я не говорю, что вот… Раньше мы почему-то считали, что только азовцы – это звери, это нелюди, это преступники. А вот все остальные – вот их заставили. Кто заставляет артиллериста стрелять в город, с котором живут мирные граждане? Он не может не знать, куда полетит его снаряд. Он видит карту, он видит цель. Для него цель, когда он стреляет просто в центр города, где гуляют мамочки с детьми. Разве это не военный преступник?
Н. Фридрихсон:
- Конечно, это военный преступник. И все это фиксируется корреспондентами с российской стороны. Другое дело, что ты знаешь лучше меня, что всех клеймят: вы – пропагандисты, это все, конечно же, неправда. Это говорят нам на Западе. Кстати, я верю, что мы пробьем эту информационную брешь. Европейцы, все больше и больше и больше наблюдая за поведением сбежавших к ним украинцев, задаются вопросом: а не врали ли им их собственные власти?
Еще хотела у тебя давно узнать из твоего чеченского опыта. Ты общался лично с Рохлиным, Лебедем, Грачевым?
Я. Гагин:
- Не привелось. Я тогда еще был очень молод, я не пересекался с ними по службе.
Н. Фридрихсон:
- А вообще о командирах того периода что ты можешь сказать, которые были с нашей стороны?
Я. Гагин:
- Это, действительно, были патриоты. То командование, с которым мне довелось встречаться, пересекаться по работе. Это, действительно, были патриоты. Это были грамотные офицеры советской школы. И слава богу, что сейчас в СВО участвует как раз старшее поколение, это мое поколение и даже несколько старше, которые являются носителями как раз той самой советской школы военной. Это очень важно. Как раз с началом контрнаступа наша советская еще школа военная себя показала. При том, что одним из требований НАТО в контрнаступе было то, что все командиры тактического звена, которые должны были участвовать в наступлении, должны были проходить обучение именно в Европе и в Штатах. Они не должны были быть носителями той самой советской школы. Здесь все само себя показало. Мы оказались сильнее, оказалась сильнее наша школа. И как раз те самые командиры, у которых за спинами, точно так же, как и у меня, не одна кампания, где они защищали свою Родину.
Н. Фридрихсон:
- Ты говорил о военных преступлениях со стороны не только батальонов «Азов», «Айдар» (запрещенные в России), но и со стороны и ВСУ. При этом сейчас, читая инфополе, по крайней мере, складывается на данном этапе впечатление, что Запад потихонечку сливает Украину на время. Понятно, что, если она сохранится в каких-то контурах, они и дальше будут пичкать ее оружием. Но, допустим, на время будет какая-то передышка. Лично ты вообще видишь хоть какой-то вариант не политического урегулирования – это найдутся умельцы, которые это сделают, а именно на уровне людском – примирения, чтобы, допустим, Донбасс простил ВСУ, простил украинцев, которые радовались там определенным вещам?
Я. Гагин:
- У всех нас, даже у меня, у меня бабушка – украинка, она из Крыжополя, она умерла, к сожалению, но она сама родилась в Крыжополе. Она даже в юности говорила на украинском языке. Мой прадедушка – поляк. В честь него меня назвали Яном. У каждого из нас есть родственники на Украине – дальние, близкие, это не важно. Тем более, у дончан. У них очень много друзей, однокашников, родственников с той стороны. И я уверен, как только закончатся боевые действия, все эти связи потихоньку начнут восстанавливаться в любом случае.
Н. Фридрихсон:
- Как простить кровь?
Я. Гагин:
- Простой пример. Если бы мне лет пятнадцать назад кто-то сказал, что я вместе с чеченцами буду штурмовать Мариуполь, я бы подумал, что этот человек просто несколько болен. Но сейчас чеченцы – это наши сограждане, это наши воины. При том, что часть чеченского народа была одурачена и вовлечена в эту войну как раз против своего же народа. Здесь такая же история. Я уверен, что пройдет какой-то срок, уверен, что он будет небольшим, после того, как смолкнут пушки, люди начнут общаться. Я знаю, что кто-то общается. Я знаю, что у меня есть знакомые, даже на госслужбе в ДНР, у них есть близкие знакомые, близкие друзья, которые живут на той стороне. Кто-то в Киеве, кто-то еще где-то. Они, естественно, с ними не общаются, потому что либо сами не хотят под удар попасть, то, что они общаются с госслужбой оттуда, причем они на госслужбе, в том числе. Либо на той стороне человека подвести не хотят. Но как минимум с днем рождения и с большими праздниками они просто посылают СМС. Мы не настолько разобщены, как бы это хотелось нашим врагам.
Н. Фридрихсон:
- Давай еще и о реалиях наших общероссийских. Тем более России – страна, приумножающаяся в своих размерах. Ты наверняка знаешь, что далеко не все граждане Российской Федерации поддержали СВО. Были те, кто уехал громко, с криком «Карету мне, карету!» Были те, кто тихонечко ушел. Есть те, кто обратно сейчас пытается вернуться. И так далее. Конфигурация разная. Я хочу с тобой поговорить про творческую единицу российского общества. Известный журналист Антон Красовский написал публичный пост: «А еще я хочу попросить принимающих решение товарищей: простите Земфиру. Им с Ренатой там очень плохо. Они хотят вернуться, страдают без родины. Ни Зема, ни тем более Рената ничего нам дурного на самом деле не делали. Простите их. Помогите им вернуться!»
Как ты оцениваешь подобные призывы?
Я. Гагин:
- Призывы такие однозначно я оцениваю негативно. Как оценить самих этих людей, которые именно из творческой интеллигенции? На мой взгляд, это измена Родине. Причем вдвойне. Одно дело, когда уехал какой-то менеджер Вася, который продавал какие-то кроссовки, да что угодно, чем угодно он занимался, но Васю никто не знал. Вася тихо уехал в Грузию и оттуда тихонько пытается в Грузии найти работу либо прожигает те деньги, которые он туда привез. Вася – тихий человечек, которого мы не заметим, мы не знаем, что он вообще был в этом мире. А вот когда уезжает с такими словами творческая интеллигенция, которая известна всем, их слова при этом о том, что они осуждают нашу Родину, СВО, что они не поддерживают наших солдат, - кто-то эти слова слышит и кто-то эти слова мотает на ус. Для кого-то эти люди являются авторитетами. И чаще всего – для молодежи. Их слова воспитывают наше население, наш народ. Они какой-то след оставляют.
Н. Фридрихсон:
- Тебе не кажется, что Земфира, по-моему, признанная иноагентом, довольно талантливый человек, как и Рената Литвинова. Не считаешь ли ты, что это, может быть, не глобальная, но потеря для культуры России?
Я. Гагин:
- Я видел рисунки, написанные Гитлером. Он был талантливым живописцем. Он учился на живописца.
Н. Фридрихсон:
- Ты Земфиру с Гитлером сравниваешь? Это перебор.
Я. Гагин:
- Нет, я говорю о том, что, если человек предал свою Родину, для меня это очень критично. Может быть потому что я активный участник всех этих событий. Моя жизнь как раз состоит из разных кампаний, которые за свой суверенитет вела наша страна уже много лет. Но для меня это критично.
Н. Фридрихсон:
- Как ты относишься к жителям освобожденных территорий, тем более к силовикам, которые присягнули России? Разве для тебя они не предатели?
Я. Гагин:
- Это новообретенные граждане.
Н. Фридрихсон:
- Когда мы с тобой говорим про сложнейшую историю, которая развивается на Украине…
Я. Гагин:
- Я понимаю условную провокацию в твоем вопросе.
Н. Фридрихсон:
- Когда я тебе говорю: возможно ли примирение между людьми Донбасса и украинцами, при том, что пролилось очень много крови, мы начали с тобой сегодня с того, что ВСУ заплевывают Донецк кассетными боеприпасами? Ты оптимистично смотришь и говоришь: да, примирение возможно. Но когда поднимается вопрос той же Земфиры или Ренаты Литвиновой, признанными иноагентами, ты более критичен и говоришь: нет, прощать нельзя. Вот как?
Я. Гагин:
- Не то что прощать нельзя. Дело в том, что эти люди – не только Земфира, не только Рената Литвинова, но и другие члены нашей творческой интеллигенции, - уезжали отсюда с непростительными словами, с непростительной пропагандой в адрес нашего государства, в адрес нашего народа.
Н. Фридрихсон:
- Простить украинцам обстрелы – это мы благородные. А простить нашу творческую интеллигенцию, признанную иноагентами, это мы не можем?
Я. Гагин:
- Те, кто будет уличен в военных преступлениях либо в преступлениях против мирного населения, что военнослужащие, что госадминистрация, что общеуголовный элемент, на территории новообретенных регионов, они будут нести ответственность в соответствии с законами Российской Федерации. Это неизбежно. А что касается творческой интеллигенции, то любое возвращение в любом случае – через какое-то публичное покаяние. После того, как они оскорбили наш народ и нашу Родину, они точно так же должны попросить прощения исключительно публично. А народ пускай думает, к кому ходить на концерты, кому оплачивать их эту позицию, какому предателю платить за его творчество, насколько это творчество ему интереснее, чем политическая позиция гражданина.
Мне в свое время очень нравился Макаревич (признанный иноагентом). Но после того, как он себя повел, честно, я не могу слушать его песни, несмотря на то, что они мне нравились. Это касается не только Макаревича. Многие себя обесценили выступлениями против своего народа и государства. При том, что как раз свои деньги они зарабатывали здесь. Они просто снова хотят зарабатывать эти деньги здесь. Потому что там они на фиг никому не нужны. Кто будет слушать Земфиру где-нибудь в Европе? Там на русском-то не говорят.
Н. Фридрихсон:
- Сбежавшая бесконечная «белоэмиграция», которая все не кончается и не кончается.
Я. Гагин:
- Вот пускай они и остаются там в своей эмиграции, которая их будет слушать и платить им деньги. Но им же хочется больше денег. Им хочется все вернуть.
Н. Фридрихсон:
- Есть еще один важный пласт – освобожденные территории, новые регионы Российской Федерации. Давай смотреть правде в глаза, понятно, что в этих новых регионах не все ждали Россию. Это к вопросу – предатель, не предатель. Кто-то, продолжая находиться в новых российских регионах, про себя внутри напевает «Ще не вмерла Україна». У тебя огромный опыт. Как надо проводить агентурную работу, работу по выявлению таких персонажей, которые могут быть спящими агентами, которые могут потом проводить какие-то диверсионные работы, терактами заниматься, перемещаться из новых регионов на континентальную Россию?
Я. Гагин:
- Я бы провел четкую грань между диверсантами, между идейными нацистами и просто гражданами, которые по привычке бубнят «Ще не вмерла» и ностальгируют по украинскому режиму. Что касается диверсантов и идейных нацистов, с ними будут работать наши спецслужбы. Против них будут работать лучшие спецподразделения. Уверяю вас, успешно.
Н. Фридрихсон:
- А как происходит внедрение в подобные группы? Допустим, наши спецслужбы точно знают, что на территории Подмосковья сколотился такой кружок симпатизирующих Украине. Причем смешанный – половина россиян по рождению, часть из новых регионов. Как работают с такой информацией?
Я. Гагин:
- Я не стал бы обсуждать детали, как это делается. Но я вас уверяю, что это успешно работает. Доказательством тому – регулярные обнародования задержаний диверсантов, сочувствующих и так далее. Работа ведется, не стану ее комментировать. Я хочет откомментировать гражданское население, о котором всегда спрашивают: как они будут адаптироваться к новым условиям. Они адаптируются легко. Потому что большая часть населения инертна. И в России точно так же. И об инертности населения может сказать один пример. Когда в Одессе нацики числом одна-две сотни сжигали русский народ в Доме профсоюзов. Они сжигали беззащитных людей. Одесса – более чем миллионный город. Если хотя бы десять процентов от этого миллионного города вышли на улицу и сказали: не надо так делать, это наши граждане, - все бы это прекратилось. Это говорит об инертности народа. Они как схавали нациков, так они примут и нормальную человеческую власть и нормальные человеческие отношения и ценности. Просто нужно время.
Н. Фридрихсон:
- Зеленский все-таки решил проводить выборы, его продавили. И президентские, и парламентские. Твой прогноз – Зеленский сохранится на посту президента? Если нет, то кто вместо него? Какая судьба ждет Зеленского?
Я. Гагин:
- Судьба Зеленского целиком в руках его хозяев из НАТО. Здесь вопрос – доживет ли в принципе он до выборов, если он будет им нужен или не нужен. О том, что его убьют, говорили многие европейские СМИ. Я не желаю, чтобы кого-то убили. Всех преступников должны судить по закону. Я бы его судил. Точно так же судил бы всех участников его банды.
Если Украина нужна будет именно военная, для противостояния России, возможно, это будет кто-то из военнослужащих. Возможно, это будет министр обороны Резников или Залужный. Кто угодно. Основного курса Украины это не изменит. Просто поменяют пальчиковую куклу.
Н. Фридрихсон:
- Это был Ян Гагин, советник главы ДНР.
