Как сохранить спокойствие и оптимизм в сложившейся обстановке: защищаем от «психической инфекции» детей

<p>Советы по воспитанию, здоровью и развитию ребенка дают опытные психологи, педагоги и врачи. Говорим о том, чему учат в школе и чему могли бы, как переживать конфликты и найти своё место в жизни.</p>
Александр Милкус и Дарья Завгородняя обсуждают вместе с доктором психологических наук, детским и подростковым психологом Ильей Слободчиковым, как противостоять обилию агрессивных новостей

А. Милкус:

- Здравствуйте. Как всегда в это время, в эфире «Родительский вопрос». Я, Александр Милкус, и Дарья Завгородняя. Сегодня мы поговорим о такой очень важной теме – о стрессах, тревоге и т.д. Сейчас это очень актуально. Понятно, что нынешняя ситуация много непонятной, сложной, тревожной информации выплескивает на людей. Как на нее реагировать и как сохранить собственное здоровье (психическое в первую очередь), как общаться с детьми, как выстраивать сейчас ситуацию в семье, мы будем говорить с доктором психологических наук, детским и подростковым психологом Ильей Слободчиковым. Здравствуйте, Илья Михайлович.

И. Слободчиков:

- Здравствуйте. Сразу, предваряя как бы то, что вы сказали, и сегодняшний разговор, на мой взгляд, самое главное слово, которое сегодня у нас должно быть, это адекватность. Адекватность по отношению к себе прежде всего, по отношению к ситуации. И если мы говорим про учителей, четкое понимание, что у педагогов существует конкретная функция, связанная с обучением, воспитанием и защитой детей.

А. Милкус:

- Слово «защита», я так понимаю, в этом списке сейчас ключевое.

И. Слободчиков:

- Оно фактически центральным является.

А. Милкус:

- Илья Михайлович, мы относительно недавно пережили достаточно серьезную стрессовую ситуацию, связанную с коронавирусом, помним эту реакцию 2020 года, когда все друг другу пересылали апокалиптические прогнозы, сколько людей уйдет из жизни, сколько людей будут на всю жизнь травмированы и т.д. И волна этого стресса продолжалась достаточно долго, наверное, года полтора.

И. Слободчиков:

- Даже больше.

Д. Завгородняя:

- Почти два года.

А. Милкус:

- Почти два года мы жили в состоянии постоянного стресса. Понятно, что была опасность, мы смотрели постоянно данные, сколько человек заболело, сколько ушло из жизни, сколько вылечилось, какие есть медицинские ресурсы, что делать, когда нет лекарств, а когда появились лекарства, какими лечиться, какими не лечиться. То, что сейчас пришла информация и новая волна стрессирующего такого контента, как это отражается на нашем здоровье? Мы практически…

Д. Завгородняя:

- …из стресса в стресс.

А. Милкус:

- Да, не было передышки.

И. Слободчиков:

- Знаете, я вам скажу вещь, может быть, достаточно неожиданную, хотя физиологи, например, об этом великолепно знают. У человеческого организма (и у психики в том числе) колоссальные адаптивные ресурсы. И когда стрессовая ситуация переходит в хроническую, мы, как ни удивительно, довольно быстро к этой истории адаптируемся. И мы приучаемся жить, причем жить условно нормативно, в ситуации, когда мы функционируем, несмотря на то, что фоном являются не классические, обычные жизненные события бытовые, вот эта все время вздрагивающая (условно) почва под ногами, подушка такая, по которой мы ходим. Но, тем не менее, и это не останавливает жизнь, потому что четко надо понимать, что бы ни происходило, это не повод для паник, не повод для истерик, не повод для неадекватного какого-то поведения, в чем бы оно ни выражалось. И очень важно понимать, что мир, как сказала одна моя коллега, рушится тогда, когда мы рушим его для себя. То есть до тех пор, пока мы удерживаем границы вот этого собственного контроля, разумного поведения, история, плюс-минус, все-таки стабилизируется. И главный стабилизатор – это никакие не лекарства, это все равно мы сами.

К вопросу о пандемии. Сейчас, в этой ситуации, вы понимаете, обращения идут потоком, это просто что-то зашкаливающее. И это не только моя ситуация, все психологи, психотерапевты и врачи соответствующих профилей находятся на своеобразной передовой в этом смысле. Мы очень много общаемся с коллегами из Санкт-Петербурга, из других городов, и везде практически идет одна и та же рекомендация: ребята, поднимайте всё то, про что мы говорили в пандемию, поднимайте весь этот пул рекомендаций, который был, по регуляции стресса, по регуляции тревожности. Потому что вся эта история ровно в этом ключе сейчас и продолжается. И когда история шла про то, что даже на этом фоне необходимо общаться, остро необходима эмоциональная поддержка, необходима история про то, что мы какие-то очаговые, скажем так, вещи не фокусируем, а стараемся все-таки выводить ситуацию в некое обозримое будущее. В конце концов, четко надо понимать, что мир, конечно, меняется, и меняется очень жесткими способами, но это не навсегда, и это тоже надо понимать четко.

А. Милкус:

- Ситуация не навсегда, а изменения мира – это навсегда.

И. Слободчиков:

- Да, согласен, ситуация не навсегда, изменения – это, безусловно, прогрессивный процесс. Я про другое сейчас говорю. В психологии есть очень важное понятие – жить здесь и сейчас, в сегодняшнем дне. Потому что очень много тревоги, очень много всех этих фоновых, скажем так, ситуаций идет из-за того, что непонятно, что будет завтра, послезавтра и т.д. Довольно большой пласт переживаний по этому поводу. И здесь есть очень интересная двойная как бы линия разговора и линия поведения. С одной стороны, мы живем в сегодняшнем дне и очень четко сохраняем тот профессиональный, если угодно, распорядок. Вплоть до того, что когда возникают истории невротической ситуации для взрослых, я очень четко говорю: ребята, мы делаем всё точно так же, когда мы обучаем ребенка, что у нас есть распорядок дня – вот мы встали, умылись, почистили зубки, позавтракали, сели играть, заниматься или еще что-то. Вплоть до такой скрупулезной конкретики, по часам расписывать систему действий. Это очень сильно стабилизирует. Когда я четко понимаю, что у меня есть в перспективе, что у меня есть это планирование – вперед.

Второй момент. Должно быть четкое понимание того, что, как вы справедливо сказали, сегодняшний день – это не единственное, чем мы живем. Ситуация закончится, и мы должны четко понимать, что ресурс, который у нас есть (психологический, человеческий, эмоциональный), он нам нужен будет и завтра, и послезавтра, и т.д.

А. Милкус:

- Давайте все-таки о пандемии. Есть исследования, человек привыкает к новой ситуации неделю, две, три. Мы жили в ситуации пандемии почти два года. И у меня нет ощущения, что многие люди привыкли к этому, мы все время на это реагировали.

Д. Завгородняя:

- И есть понятие «усталость».

А. Милкус:

- Было несколько волн – то «Дельта», то «Омикрон» и т.д. Нам эта ситуация не давала передышки. И эта ситуация все время накручивалась информационной волной, средствами массовой информации. Адаптировались ли мы?

И. Слободчиков:

- Что понимать под адаптацией? Привычка и адаптация это разные вещи. Привыкнуть к этой истории невозможно. Потому что все равно, когда меняется постоянно эта событийная сетка…

А. Милкус:

- И накал увеличивается все время.

И. Слободчиков:

- К вопросу об увеличении накала. Невозможно его увеличивать бесконечно. Хотя, как показала практика, умельцы у нас тоже есть в этой ситуации, но я сейчас не про это, а про то, что, в конце концов, есть у нас такое забавное свойство, когда мы перестаем активно реагировать на это бесконечное увеличение. И, в конце концов, организм не то что начинает сопротивляться, а начинает пропускать эту реакцию через себя как бы сквозняком таким.

А. Милкус:

- Мы уже адаптировались?

И. Слободчиков:

- Частично – да.

А. Милкус:

- Мы адаптировались к тревожной ситуации, к пандемии, и тут – здравствуйте…

И. Слободчиков:

- Да, новая история, необходимость заново адаптироваться. На самом деле это не необходимость заново адаптироваться, а это история про то, что адаптация сама по себе состоит из нескольких, скажем так, блоков, из нескольких слоев. Даже когда речь шла про эту «Дельту», про «Омикрон», про бог знает что еще дополнительное, моя подруга, которая в принципе очень остро на подобные вещи реагирует, она уже тихо хихикает, говорит: «Мало придумали, может быть, еще какие-нибудь есть, про которых мы не знаем, давайте уж сразу про все услышим».

А. Милкус:

- Буквы греческого алфавита еще есть.

И. Слободчиков:

- Да. Так вот, на самом деле происходит два процесса одновременно. Есть так называемая пиковая адаптация – то, про что мы говорим, когда мы снова начинаем вроде как возбуждаться на новую информацию. На самом деле это острое возбуждение условно, оно значительно короче и менее стрессовое (если уместно будет так сказать), чем изначальная информация, когда мы попадаем с нуля в это новое пространство. Все-таки определенные защитные силы организма, они включаются.

Я здесь приведу такую специфическую, я бы сказал, аналогию, но очень понятную. Мне позвонил дедушка из одного из сибирских городков. Он профессиональный военный в отставке, ему уже очень много лет, сильно за 80. И он сказал: «Сынок, вся эта история, которая сейчас происходит, мы же ее проходили». Потому что когда профессиональный офицер все время находится в ситуации боевых действий (он имел в виду Великую Отечественную войну и все, что было вокруг нее), он, в конце концов, даже к этому привыкает, он привыкает к тому, что ему постоянно нужно находиться в готовности на что-то реагировать.

То, про что Даша начала говорить, эта история параллельно связана с колоссальной эмоциональной усталостью, с бешеным совершенно выгоранием. Но при этом даже на фоне этой усталости организм привыкает и перестает остро реагировать на эти изменения. Остро в том плане, что это уже не та острая реакция, которая была бы, если бы с нуля вся эта история.

А. Милкус:

- То есть мы стали более закаленными?

И. Слободчиков:

- Безусловно.

А. Милкус:

- Но все равно существует в обществе некое количество истериков…

И. Слободчиков:

- Еще сколько.

А. Милкус:

- Они друг друга подзаводят и подзаводят других людей. Как быть с ними?

Д. Завгородняя:

- Из-за этого нельзя читать соцсети. Потому что так крик.

И. Слободчиков:

- Это немножко про разное. Как говорила одна моя коллега-психиатр, психопатов никто не отменял. И в этом смысле определенная группа неадекватно реагирующих людей, даже когда ничего не происходит, все равно всегда будет, которые, извините, на любую сирену скорой помощи реагируют…

А. Милкус:

- Заходятся в припадке.

И. Слободчиков:

- Да, острым психозом. Здесь история следующая. Надо четко понимать, что если у человека это истероидное состояние нормативное и по жизни он, в общем, такой, здесь уже есть определенные способы реакции на него.

К вопросу о «зажигании» друг друга. Это одна из самых опасных тенденций, и педагогам и родителям это надо очень четко понимать. К вопросу об ограничении соцсетей, информации и всего остального. Я своим всем говорю, что, ребята, если раньше надо было весь информационный поток делить на двадцать, то сейчас его надо делить на двести, а по возможности вообще ограничить поступление этой фоновой информации со всех сторон. Потому что ничего, кроме этой тревожной волны, вы с этой истории не получите. Как бы мы ни рассматривали ситуацию, очевидно, что никакого такого четкого понимания картины, даже если вам очень хочется, вы не получите, все равно будут полярные мнения, все равно будет огромное количество всего на свете, и вы будете бегать между этими полюсами и не знать, к чему прийти.

А. Милкус:

- Но не знать, что происходит, тоже нельзя.

Д. Завгородняя:

- Или можно?

И. Слободчиков:

- Совсем спрятать голову в песок можно, конечно. Но вы понимаете, здесь сразу возникает дурная аналогия, потому что когда страус прячет голову в песок, у него понятно, что оказывается на поверхности, и пнуть его туда можно с большим удовольствием. Но речь не об этом. Знание и реакция на знание, информирование – это тоже разные вещи. В свое время я оказался в Хайфе ровно в разгар этих событий, когда Насрулла бомбил эту самую Хайфу. Там была очень четкая установка, которую транслировали все время по телевидению, по радио: ребята, вы должны четко понимать, что вся информация, которая вам будет необходима для того, чтобы конкретно действовать, она будет вам сказана в виде инструкций, которые дает штаб обороны…

А. Милкус:

- То есть по официальным каналам.

И. Слободчиков:

- Да, по официальным каналам. Все остальное…

А. Милкус:

- …отметайте.

И. Слободчиков:

- Да. Это такая жесткая инструктивность. И надо сказать, что, несмотря на то, какое бы сложное ни было отношение к официальным каналам, это работает. Когда я четко понимаю, что у меня есть линия движения, это работает. Я понимаю, что у меня есть, с одной стороны, мое дело, которое я должен делать (уроки никто не отменял, дети разных возрастов и разных ситуаций, нормальная бытовая проблематика, конфликты и всё на свете никто не отменял). С другой стороны, у меня есть инструктивная история, как действовать в чрезвычайных ситуациях, условно говоря. Вот это две линии, которых мы придерживаемся.

Д. Завгородняя:

- Но проблема в том, что не все могут справиться со стрессом. Человек, допустим, вас не послушался и пошел читать плохие новости.

И. Слободчиков:

- Даже не со стрессом, а с тревогой скорее.

А. Милкус:

- А во-вторых, мы же понимаем, мы живем в социуме. Даже если я себя собрал внутри и решил, что я буду придерживаться официальной точки зрения, найдется сосед…

И. Слободчиков:

- …который принесет ворох всего остального.

А. Милкус:

- И будет истериковать. Что, мне водочки ему налить, воды?

И. Слободчиков:

- Легко. Водочки, валерьяночки.

Д. Завгородняя:

- С этим осторожно. Мы же знаем прекрасно, что происходило с фронтовиками, которые выпивали свои фронтовые 100 грамм. Оба мои дедушки-фронтовика сохранили 100 грамм на всю жизнь, у них были колоссальные проблемы с бабушками из-за этого.

И. Слободчиков:

- Давайте разведем немного ситуацию в две разные стороны. Тогда, когда мы сталкиваемся с этими истерическими приступами (это для педагогов особенно важная ситуация, потому что родители бывают всякие), тут четко надо понимать, что педагог находится не в пустом пространстве, он все-таки работник организации, существует школа. И в этом смысле главное, чтобы директор в истерику не впадал, это принципиально важно в этой истории. Потому что истероидная волна, она очень заразительная, конечно, и вот это поле паническое… Из-за чего паническая атака возникает. Это же не просто сама по себе некая ситуация, вот она у меня там возникла и полетела. Это состояние, когда мы захватываем весь информационный контент, и на него уже реагируем, накручивая себя изнутри, а дальше включаются биологические все механизмы, которым положено включаться, и начинается физиологическая история.

Как мы говорим, холодную воду никто не отменял. И в этом смысле история про контрастный душ, про горячий сладкий чай, про умывание, про физические упражнения простейшие…

А. Милкус:

- То есть истерику сбивать физиологическими процедурами?

И. Слободчиков:

- Один из вариантов – да. Второй вариант. Если есть возможность уйти из этого истерического поля, это можно сделать. Даже если речь идет о том, что я тем самым смертельно обижу эту соседку, если не буду ее слушать.

А. Милкус:

- Это вопрос выживания и собственного здоровья.

И. Слободчиков:

- Совершенно точно.

А. Милкус:

- Я бы хотел сейчас поговорить о реакции на фейки. Слово это появилось не так давно, но технология давняя, ею пользовались и во времена Римской империи, для того чтобы сбить врага с толку.

Д. Завгородняя:

- В Германии 90% пользователей сети озабочены фейками в интернете, есть такая статистика.

И. Слободчиков:

- Говорят, что эту историю придумал лично Юлий Цезарь, чтобы дезинформацию давать, но думаю, что она и до него была.

А. Милкус:

- Но сейчас это уже такая технология очень грамотная, фантастически продуманная, с пониманием психологии человека.

И. Слободчиков:

- Безусловно. Специалисты работают.

А. Милкус:

- И хорошие специалисты работают. У меня ощущение, что сейчас в информационных войсках больше людей, чем тех людей, которые ходят в военной форме. И как мне вычислить и понять, что это фейк?

И. Слободчиков:

- Сразу скажу, я не являюсь специалистом по информационной безопасности, поэтому инструкцию, как отличить фейк от реальной информации, я не дам.

А. Милкус:

- Это я могу дать, я этим в последнее время занимаюсь. Но я про эмоциональное состояние сейчас говорю.

И. Слободчиков:

- Нужно все-таки не терять голову настолько и включать ее, чтобы четко понимать, что в принципе возможно теоретически, а что в принципе невозможно. При всем при этом, я с вами согласен, что ситуация на сегодняшний день разработана. Есть такая вещь, как последовательность, логичность информации. Когда она реальная, она связана – вчерашняя, сегодняшняя, условно говоря, позавчерашняя и еще переход немножко на завтра идет. Когда я понимаю, что этой логической внутренней связи нет все-таки между фактами, которые я наблюдаю, а вижу некую хаотическую картинку, связать их внутренне чрезвычайно тяжело. Потому что в этой ситуации человек должен наблюдать реальное событийное поле и отражать то, что есть. Все равно, какое бы уникальное мастерство у этих фейк-созидателей ни было, человеческое сознание устроено очень хитрым образом в этом смысле, и мы внутренне понимаем, в какой событийной сетке мы живем. И в этой связи погрузить меня во что-то принципиально новое, пусть даже очень близко похожее на правду, не так просто, как кажется. В большей степени подвержены этой истории люди, которые в принципе обладают очень высокой эмоциональной подвижностью. Как я недобро смеюсь, в этой ситуации лучше всего людям упрямым, упертым и вообще такого эпилептоидного немножко склада характера, которые вообще с недоверием относятся ко всему новому, не торопятся во все это включаться.

Так вот, история про эмоциональную подвижность и про соприкосновение со всей этой ситуацией. Во-первых, тут есть очень простые шаги. Не надо сразу включаться в этот истерический процесс.

А. Милкус:

- А фейки как раз, как правило, сопровождаются вот такой эмоциональной подпиткой.

А. Милкус:

- Конечно. Больше того, их задача – вывести человека из состояния эмоционального равновесия, чтобы он немедленно бежал на балкон и орал во все стороны, что все плохо и все умерли. Здесь как раз про другое история. Если уж на то пошло, у вас есть подозрение, что что-то там происходит не то, что должно происходить, вы не в вакууме живете, все равно есть люди, с которыми вы общаетесь и мнению которых вы доверяете. Никто не мешает позвонить им и спросить (неважно, друзья это, сослуживцы, родители, специалисты, еще кто-то). Информация должна проверяться, причем проверяться в этой ситуации желательно еще и неоднократно. Потому что когда мнения расходятся полярно и вообще история… С одной стороны, это вроде как может быть механизм заражения: как это, я еще об этом не знаю, пойду, посмотрю. С другой стороны, когда мы начинаем перепроверять информацию, как раз вот эти люфты правильности и люфты логики начинают четко высвечиваться, когда понимаешь, вот это здесь не стыкуется. И здесь очень важно не впадать сходу в это психотическое, извините, состояние, даже когда к нему есть готовность. Потому что одна из самых больших на сегодняшний день проблем – нервная система не может бесконечно испытывать перегрузку, не может бесконечно находиться в этом напряженном состоянии, она устаёт, и происходят срывы просто-напросто. Отсюда и помимо всего прочего на сегодняшний день еще колоссальное количество обострений и конфликтов самых разных, от бытовых до такого межличностного, серьезного характера, все старые обиды всплывают с большой радостью.

Здесь тоже нужно понимать, что сама вот эта напряженность информационной среды, наоборот, диктует нам еще больший контроль, особенно в педагогическом поле, над собственным поведением. Это волевым усилием регулируется, если угодно. И в этом смысле очень грамотная, на мой взгляд, постановка вопроса… С одним из директоров школ мы говорили, и он сказал: «Я каждое утро собираю своих педагогов на трехминутную летучку и говорю им только одно: уважаемые коллеги, максимально внимательно следим за тем, что мы говорим и что мы делаем».

Д. Завгородняя:

- А что делать, если все-таки не получилось совладать с собой, и человек сорвался при ребенке, напугал ребенка, например?

И. Слободчиков:

- К вопросу о том, что «напугал ребенка». Во-первых, если все-таки это произошло, всегда можно отмотать назад. Мы все живые люди, это тоже понятно. Есть возможности успокоиться, извиниться и пообщаться с этим ребенком. Это же и в обычной жизни происходит, учителя - живые люди, это понятное дело. Здесь не нужно впадать в амок уж совсем.

Д. Завгородняя:

- Во что впадать?

И. Слободчиков:

- В амок. Это высшая степень аффектации, когда ты вообще ничего не понимаешь, и тебя несет по всем кочкам. В этом смысле, чем профессиональный педагог отличается от непрофессионального (да простят меня коллеги)? Тем, что он может вернуть себе контроль над ситуацией, пусть даже волевым усилием, но осознать, что он, черт возьми, делает, и остановиться где-то в этой истории. Нормальное, разумное поведение. Извиниться можно, объяснить, что…

Д. Завгородняя:

- И то же самое может сделать родитель.

И. Слободчиков:

- Безусловно. Здесь педагогическое и родительское поведение ничем не отличается. И объяснить, что не хотел ты ничего плохого в этой ситуации.

К вопросу о безопасности. Одна из важнейших вещей на сегодняшний день – история безопасности детей, подростков, вообще тех, кто находится с нами рядом. Мы уже говорили неоднократно об этом. Для ребенка принципиально важно, чтобы во всех этих тревожных, скажем так, полях был кто-то, с кем можно было бы находиться рядом, кто представлял бы собой защитную фигуру. В этом смысле и педагоги, и родители, хотят они того или нет, они вольно или невольно несут на себе эту психотерапевтическую задачу и реализуют эту функцию. Потому что здесь очень важно помнить, что прежде всего вы педагог и родитель, и самая главная ваша функция – защитить ребенка во всех ситуациях.

Отдельная история – это к вопросу о честности собственной позиции. Педагоги очень часто спрашивают сейчас, как вообще с детьми об этом говорить, если они напрямую спрашивают. Ограничиться очень короткой, сухой историей про то, что да, у меня есть своя точка зрения на этот вопрос, но извините, мои хорошие, я не считаю нужным сейчас ею делиться, просто по той простой причине, что это может вызвать конфликт, который совершенно никому не нужен. Я вроде как и ответил, и честно ответил, но при этом я не конкретизировал эту ситуацию и не увел ее в поле вот этих политических дискуссий, которые не нужны.

А. Милкус:

- Я в последнее время, еще до истории с Украиной, изучал, смотрел, как работают манипуляционные технологии и продвижение фейков в Сети. Самый простой пример. Я прочел очень эмоциональный рассказ, историю женщину, которая эвакуировалась из Украины, очень трагическая проблема там была и т.д. Естественно, этот рассказ был сопровожден фотографией такой открытой, жизнерадостной женщины. Он был литературно хорошо написан, и мне интересно было посмотреть. Я сохранил фотографию. Сейчас же можно по поиску найти эту фотографию и т.д. Я ее нашел в Одноклассниках. Это совсем другая фамилия, человек совсем в другом месте проживает и никакого отношения к этой истории не имеет. Понятно, что разные бывают истории, связанные с эвакуацией. Но вот здесь такой классный пример, как используют ситуацию для нагнетания обстановки.

Второе. Нужно не забывать, если вы в интернете, в том же поисковике Яндекс будете набирать все время одну и ту же тему, то вам робот, понимая, к чему вы больше пристрастны, будет подбирать эти же материалы. И у вас будет ощущение, что вокруг вас весь информационный мир поддерживает или, наоборот, опровергает вашу картину мира. Это совсем не так, это робот специально потворствует вашему интересу…

Д. Завгородняя:

- …вашим страхам.

А. Милкус:

- Вашим страхам или интересам. Это отношения к реальной картине мира не имеет никакого. Поэтому проверяйте любую информацию, а лучше, конечно, выходить на официальные ресурсы. Если вы попадаете на такие эмоциональные рассказы неких блогеров… Я напомню на всякий случай, если кто не знает, Яндекс.Дзен с недавнего времени еще стал платить блогерам за привлечение новых подписчиков и за увеличение у каждого блогера количества подписчиков. Они сейчас будут что угодно делать, что угодно писать, как угодно передергивать информацию, просто для того, чтобы заработать дополнительные деньги, привлекая к себе подписчиков.

И. Слободчиков:

- Есть еще один момент. Как про то, Саша, что ты сказал, литературность. Четко надо понимать, что обычная человеческая речь, бытовая речь, даже когда она написана эмоционально, она очень серьезно отличается от литературной речи и от специально выстроенного текста. На это тоже имеет смысл обращать внимание.

А. Милкус:

- У нас есть звонок. Михаил из Подмосковья нам дозвонился.

Михаил:

- У меня вопрос к психологу. Скажите, почему старые обиды не забываются? И как сделать, чтобы не помнить обиды?

И. Слободчиков:

- Спасибо огромное за этот вопрос. Я эту историю лично для себя в свое время пытался понять и найти выход. История про старые обиды всегда связана с тем, что я все время возвращаюсь к переживанию самой ситуации. И меня дергает не столько обида (я уже, может быть, и про человека этого не помню), сколько эти непрожитые эмоции. И если мы говорим психологически, желательно понять, а что меня в этой ситуации беспокоит, что меня дергает - мне обидно, мне больно, я разочарован, мне неприятно, еще что-то? На чем основано постоянно возвращение к этой старой обиде? Оно дает определенное проживание.

Второй момент. Что бы мне хотелось в результате – чтобы обидчик извинился, чтобы признал мою правоту, чтобы он, извините, пошел и утопился в проруби, грубо говоря, или что? Эту ситуацию можно смоделировать. И когда психолог работает в контексте со своим собеседником, проживая вот эту историю, мы в арт-техниках ровно это и делаем, мы это прорисовываем, проговариваем, моделируем, видоизменяем эту ситуацию, зацепляем ее, прорисовываем на листочке бумаги. Потом этот листок бумаги комкается, сжигается, топится, закапывается в горшочек с цветком (все что угодно). И вот эта история, как ни смешно звучит, она помогает мне вывести за рамки своего сознания, за скобки это переживание.

И еще один очень важный момент. Когда мы разбираем старые обиды, очень часто человек в ситуации, когда его обидели, находится только на своей позиции и фиксируется на себе, при этом он не понимает, что, возможно, он сам тоже поспособствовал тому, чтобы эта обидная ситуация возникла. Когда мы начинаем разбирать и собственное поведение тоже, снижается пафос этого переживания, потому что мы понимаем, что, возможно, он не просто так это сделал, не просто так он меня обидел.

А. Милкус:

- Илья Михайлович, мы знаем, что стрессы, тревожность влияют разрушительно на организм. Это и щитовидка, это и сердце, это и гормоны и т.п. Во-первых, какие органы у нас поражаются (та же психосоматика)? И вопрос к вам как к специалисту. Может быть, посоветуете какие-то успокоительные препараты попить?

И. Слободчиков:

- Я не врач, не имею права выписывать рецепты. К вопросу о том, что вы перечислили, прежде всего это, конечно, эндокринка и сосудистая система, атака туда идет. В этой ситуации – все витаминные комплексы (сейчас еще и весна, авитаминоз). Практически везде в аптеках есть забавная вещь, которая называется успокоительный травяной сбор.

А. Милкус:

- И он, видимо, еще есть в отличие от успокоительных химических препаратов, которые раскупаются.

И. Слободчиков:

- Из этих трав делается отвар и ванны травяные (хотя бы три раза в неделю). Вот эта история как раз очень хорошо помогает. Это то, что мы рекомендуем для детей, и для старших детей – вполне себе (если аллергических реакций нет). И я назову два конкретных препарата (надеюсь, что это не сочтут за рекламу). Мне в свое время их порекомендовал…

Д. Завгородняя:

- Их, наверное, надо выписывать у врача?

И. Слободчиков:

- Нет, их как раз не надо выписывать у врача. Их порекомендовал специалист, к которому я обращался, когда у меня была тяжелая стрессовая ситуация, и мне необходима была помощь и поддержка. Он сказал: «Есть два препарата – Семакс и Селанг. Это аминокислоты. Это даже никакая не сложная химия, они биологически абсолютно совместимы. Это капельки в нос, они обладают и тонизирующим, и антидепрессивным эффектом, просто в определенном сочетании. Единственное, очень аккуратно обращайтесь с этой ситуацией, поскольку индивидуальные реакции есть.

А. Милкус:

- Давайте мы все-таки будем рекомендовать обратиться к врачу.

И. Слободчиков:

- Это вне всякого сомнения.

Д. Завгородняя:

- У меня есть знакомая, которая, чуть что, бежит и выписывает себе антидепрессанты.

И. Слободчиков:

- Вот с этим не нужно торопиться. Потому что, во-первых, вы тем самым глушите естественную защиту организма. А во-вторых, антидепрессанты с определенных доз перестают действовать. Там тоже существует привыкание, зависимость и все остальное, поэтому очень аккуратно с этим.

Д. Завгородняя:

- А зачем же они вообще существуют, эти антидепрессанты?

И. Слободчиков:

- Антидепрессанты существуют для поддержки организма в сложных ситуациях и только в конкретных дозировках и т.д.

А. Милкус:

- И когда их прописывает специалист.

И. Слободчиков:

- И когда их прописывает специалист, естественно, основываясь на общем понимании состояния.

А. Милкус:

- И, как мы уже говорили, контрастный душ.

И. Слободчиков:

- Это вообще святое.

А. Милкус:

- Если я чувствую, что завожусь, я иду в бассейн или занимаюсь какими-то другими физическими упражнениями.

Д. Завгородняя:

- А чувство юмора, например?

А. Милкус:

- Не у каждого оно есть.

И. Слободчиков:

- Во-первых, не у каждого оно есть, во-вторых, к сожалению, не всегда спасает. Да и юмор бывает специфический. Но при всех нюансах четко совершенно сохранять эту рамку собственной адекватности и контроль над своим поведением.

А. Милкус:

- Мы очень просим вас беречь свое здоровье и быть очень внимательными и к себе, и к окружающим, и к детям. Понятно, ситуация тревожная, непростая, но коронавирус хотя бы отступил.

И. Слободчиков:

- Его отодвинули, во всяком случае.

А. Милкус:

- По крайней мере, хоть какие-то положительные эмоции вы можете из этой информации почерпнуть.

Всем спасибо большое за эфир.

Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски в Яндекс.Музыке, Apple Podcasts и Google Podcasts, ставьте оценки и пишите комментарии!

Для нас это очень важно, так как чем больше подписчиков, оценок и комментариев будет у подкаста, тем выше он поднимется в топе и тем большее количество людей его смогут увидеть и послушать.