Александр Коц: ВСУ взяты в клещи под Артемовском
А. Коц:
- Добрый день. Меня зовут Александр Коц и это моя авторская программа «Аналитика с именем». Помогает мне в студии Игорь Измайлов. Сегодня будем говорить о том, что лично меня зацепило за прошедшую неделю, будем говорить о том, что зацепило вас – поэтому ждем ваших сообщений. Начнем, наверное, с самых оперативных новостей. Сегодня было объявлено официально, потому что та зона ответственности, за которую сейчас отвечает ЧВК «Вагнер», новости просят давать только со ссылкой на эту организацию и Евгений Пригожин сообщил, что полностью взята под контроль деревня Клещеевка, она находится к югу от Артемовска… знаете, можно по-разному относиться к таким новостям, есть локальные успехи, есть небольшие успехи, есть более крупные успехи, но, например, под маленькой деревней Прохоровка в 1943 году фашистам сломили хребет в ходе операции на Курской дуге, поэтому, может быть, деревушка и небольшая, но в масштабе всей операции она может сыграть важную роль. У нас впереди много таких разных деревушек, мы будем о них сообщать, какие-то будут браться в результате образования котлов, какие-то будут браться в результате тяжелых штурмовых действий, как в случае с Клещеевкой. Но сегодня, простите за каламбур, оформлены клещи вокруг Артемовска, благодаря этому успех у частной военной компании «Вагнер», сегодня на северном фланге этих клещей у нас взяты Соледар, ПГТ «Соль» и Рудник-7, на южном – Клещеевка, в которой можно уже потихонечку двигаться в сторону трассы, соединяющей Артемовск, важнейший узел обороны ВСУ, который ведет в Константиновку. Это одна из главных линий снабжения Артемовска. Она не единственная, конечно. Но от Клещеевки можно к ней потихонечку двигаться. От Соледара, от ПГТ «Соль», я так понимаю, двигаются штурмовые отряды «вагнеровцев» в сторону Парасковиевки – это, кстати, населенный пункт, в котором находятся те самые знаменитые шахты, в которых на глубине 152 метра под уровнем моря хранятся вагоны просто со стрелковым оружием, которое там складируются и консервируются со второй мировой войны. И от Парасковиевки опять же можно выходить на очередную линию снабжения Артемовска, ведущую в Славянск. Есть еще дороги, которые ведут через Часов Яр в Краматорск, я думаю, что Часов Яр – это после Артемовска, следующий относительно крупный населенный пункт, который будут брать российские войска. Но для начала, конечно, надо будет разобраться с Артемовском. Это хорошо укрепленный город и там внутри города продолжает готовиться противник к уличным боям – это видно по их видеороликам, которые они выкладывают в сеть, в Тик-Ток, готовятся основательно. То есть, там не будет какой-то легкой прогулки, а это будут опять изнурительные городские бои, в которых верх одержит более мотивированный, так скажем, соперник, а «вагнеровцы» показали, что в уличных боях равных им пока нет. Будем смотреть, как это будет развиваться в Артемовске. Естественно, надо будет отвлекать какие-то силы, чтобы купировать угрозу с севера, чтобы с севера не зашли на Соледар украинские войска, потому что продолжает на это направление Зеленский стягивать подразделения. Я думаю, что и на том направлении, может быть, от Лисичанска на Северск пойдет какое-то давление уже кадровых подразделений вооруженных сил Российской Федерации и будем на это надеяться.
И. Измайлов:
- Саш, сразу, может быть, вопрос? «Александр, подскажите, пожалуйста, что будет после прорыва трех линий обороны ВСУ в Донбассе?» И, правда, вот мы видим эти населенные пункты, которые сейчас освобождаются тяжело, медленно, но верно, и дальше откроется дорога на Славянск и Краматорск. Вот за этими линиями таких укрепрайонов нет уже ВСУ? То есть, это самое сложное?
А. Коц:
- Я думаю, что по мере того, как мы будем приближаться к очередным укрепрайонам, у них будут формироваться новые линии обороны чуть дальше. Это у них очень хорошо поставлено, мы все это наблюдали и во время боев за Рубежное, когда они закреплялись в Северодонецке, и во время боев за Северодонецк, когда они укреплялись в Лисичанске. Откатившись из Лисичанска, они укреплялись в Северске. И так будет дальше. То есть, они будут упираться и упираться, пока не подготовят следующую линию обороны. Но все будет зависеть от того, насколько будут позволять ресурсы вести боевые действия, наступательные действия дальше. Взятие линии обороны, которая идет от Авдеевки до Славянска, Дружковка, Константиновка, Краматорск – поверьте мне, это не самое ближайшая перспектива. Мы об этом нескоро начнем говорить.
И. Измайлов:
- Восемь лет они укрепляли и именно там готовили это все?
А. Коц:
- Да, дай бог, чтобы это хотя бы в этом году произошло… Я не скажу, что они укреплялись в Константиновке, тем более, Дружковке. Они хорошо укреплялись в Авдеевке и сейчас, когда мы выгрызаем какие-то позиции, мы видим, что там в бетон все залито. То есть, это нормальные бетонные бункеры, которые артиллерия не берет. Это тяжелая штурмовая работа, которую ведут подразделения первого корпуса. Надо, кстати, отметить, что не только у нас вагнеровцы умеют штурмовать позиции и города, но и первый корпус на этом собаку съел. Можно вспомнить, как они мужественно брали и Пески, и сейчас идут бои за Водяное, и идут бои в Первомайске. Тяжелые бои в деревнях, от которых камня на камне не осталось и, собственно, из укрытий там только подвалы. Поэтому я не знаю, какие планы у высшего руководства страны и военного руководства страны, но очевидно, что даже в случае освобождения всей Донецкой народной республики полностью ликвидировать угрозу обстрелов того же Донецка не удастся, потому что у них будут появляться типы вооружений, которые бьют далеко. Но о вооружениях мы еще поговорим сегодня, поэтому… Мы, конечно, отпразднуем рано или поздно освобождение Донбасса, но мне кажется, что военные действия на этом не закончатся.
Из громких тем на минувшей неделе – это, конечно, бородатая тема – появились слухи о том, что пришла директива из одного из военных округов о том, что, чтобы усложнить жизнь простого служивого на передовой. Там, конечно, борода выделяется прежде всего, но там много очень важных пунктов, которые человеку на передовой хотят запретить. Начнем с того, что зачем-то вылезает в зоне боевых действий вот эта уставщина. Сейчас с сопредельных областей, допустим, из Белгородской области если военные едут в зону СВО, они обязательно должны быть одеты в ВКПО – всесезонный комплект полевого обмундирования – которого многие подразделения с начала СВО просто в глаза не видели. И люди, понятно, что почти год воюют, они воюют в том, в чем им удобно воевать. Зачем требовать от них одеться в уставную форму? Они воюют тоже в военной форме, в военной экипировке, но она другой расцветки, другого качества, другого фасона. Но им в этом удобно. Зачем требовать от них одеваться в то, что может быть и качеством похуже, а, может, у них просто этого нет, я не очень понимаю. И на этих же пунктах въезда начинают потрошить машины… военной полиции дали приказ – они его исполняют, да. Начинают проверять наличие всевозможных гаджетов – и это очень важная проблема, когда начинают запрещать мобильные телефоны и планшеты. Собственно, это те вещи, без которых современная война невозможна. Да, палка о двух концах. По гаджетам, по телефонам можно определить активность и противник может по ним наносить удар, но вопрос грамотного использования. Я знаю подразделения, которые пользуются этими гаджетами, включая телефоны, с помощью которых управляются квадрокоптеры, они действуют грамотно. Я, когда, в том числе и как волонтер, передаю в подразделения коптеры, обязательно к ним передаю смартфон, я, во-первых, предупреждаю, что на нем нельзя выходить в интернет, потому что слетят прошивки невидимости этого коптера; во-вторых, я просто беру слот для сим-карты и выкидываю его, отдаю телефон без слота для сим-карты. Но люди, которые с опытом, они понимают, что это телефон не для игр и не для вечерних просмотров сайта для взрослых. Это все-таки рабочий инструмент. И те люди, которые занимаются пилотированием квадрокоптеров, те люди, которые занимаются организацией взаимодействия между разными подразделениями, в том числе, и по мессенджерам, ну, через тот же Telegram, это ни для кого не секрет, идет взаимодействие разведчиков с артиллеристами, если позволяет интернет, вот они знают, когда можно, а когда нельзя. Лишать этих рабочих инструментов этих людей, на мой взгляд, это просто вредительство. Но это еще не все новшества, которые грозят людям на передовой.
И. Измайлов:
- Вопрос по форме зацепил, что называется. С одной стороны, в Вооруженных Силах действительно важна единообразие и в нашивках, и для определения, и т.д. С другой стороны, важно, чтобы удобно было. И так как это все спонтанно началось, и на передовой, чтобы не замерзнуть и т.д. Сейчас президент говорил, что Мишустину поручение давали подготовить, чтобы было все самое современное, что нужно, и эта работа пошла… может быть, это какой-то переходный период и мы получим…
А. Коц:
- Еще сложно говорить, потому что заявление Мишустина было вот-вот, а форма и единообразие они хороши на парадах и на строевых смотрах, к когда человек находится на передовой, там не до единообразия. Там важны практичность, удобство, долговечность, потому что ВКПО показал себя как не очень долговечный комплект обмундирования, к сожалению, потому что очень тяжелые полевые условия, там очень быстро изнашивается форма, в том числе, и покупная. К сожалению, это данность условий на передовой и ничего с этим не сделаешь. Поэтому, мне кажется, надо этих людей оставить в покое. Есть еще одно новшество. Это людям хотят запретить пользоваться личным транспортом. Я объясню, что это значит. К сожалению, в ходе активных боевых действий, а в первую очередь это артиллерийские бои, приходит в негодность штатная военная техника, в том числе, бронированная. И людям надо как-то перемещаться между позициями, в тыл съездить чего-то вкусного купить, в штаб съездить на совещание и т.д. Когда нехватка штатной техники, люди обращаются к волонтерам. Волонтеры поставляют туда машины. Это и пикапы, и внедорожники, это и буханки пресловутые, это и уазики. Как правило, либо они поставлены на учет в России на кого-то, а люди ездят в зоне боевых действий, либо бойцы или офицеры просто ставят на учет на себя, чтобы не было проблем, если машина вдруг будет уничтожена, чтобы не было проблем у кого-то в большой России со снятием ее с учета. И вот сейчас начинается какая-то странная перетряска, когда на этих машинах будут запрещать ездить. Сейчас пока их не отбирают, пока на блокпостах, как мне сообщают из зоны боевых действий, тормозят и предупреждают, что скоро эти машины будут вне закона. Это не значит, что их хотят отобрать, их хотят привести к единоначалию, чтобы они были на балансе войсковой части, мотивируя это тем, что нужно их на что-то заправлять, а зачастую, кстати, заправляют такие машины за свой счет в зоне СВО на обычных гражданских заправках. Но чего боятся люди, которым поставляли лично, адресно эти машины, что с того момента, как они будут поставлены на баланс части, на них будут повешены черные номера, тут же на них положит глаз какой-нибудь высокий начальник и, собственно, машина, которая нужна на передовой, будет возить большого начальника где-то в тылу. Этого люди боятся и я надеюсь, что все-таки до этого не дойдет. Но вообще вся вот эта возня вокруг и внешнего облика, и бороды… вот опять же, почему-то начали цепляться к бородам, причем, людей на передовой. Я вот сегодня в Telegram-канале выложил видео, как Сергей Кужугетович Шойгу, министр обороны Российской Федерации награждает уроженца Волгограда Сергея Богатырева, вручаем ему орден Александра Невского, а до этого у этого Богатырева еще были два награждения. В Сирии один Орден мужества и еще летом ему Орден мужества в СВО вручали.
Так вот, на награждении Богатырев к министру обороны выходит с аккуратно постриженной бородой. То есть не с щетинкой какой-то, с бороденкой, а с нормальной такой окладистой бородой. Мне кажется, что если к министру обороны допустили человека вот с таким внешним видом (а внешний вид вполне опрятный и мужественный, ничего в нем такого серьезного я не вижу, каких-то серьезных недочетов), наверное, если министр такое допускает, то лицам рангом поменьше министра как-то не с руки ставить запреты на подобные явления. Вообще растительность на лице – это не то, что должно беспокоить больших командиров и уж тем более командование округов. Все-таки командиры в первую очередь должны обеспечивать свои войска всем тем, чем они могут выполнять боевые задачи: транспорт, в том числе внедорожники, средства связи, средства разведки, снайперские комплексы, метеостанции, тепловизоры, квадрокоптеры. То есть ровно все то, чем их обеспечивает в очень немалой степени гражданское общество. А все эти девайсы хотят, получается, запретить. И как это будет происходить без этих девайсов на линии соприкосновения, для меня большая загадка. Я надеюсь все-таки, что благодаря тому общественному резонансу, что произошел после появления даже не слухов, а свидетельств из зоны боевых действий о таких нововведениях… Этим почему-то особо отличается Сватовский рубеж, там лютует военная полиция, но не только оттуда мне приходили сигналы, в том числе от десантников. И это, кстати, не впервые происходит, я знаю случаи, когда приехала комиссия на передовую (ну, почти на передовую), залезли в блиндаж (люди в земле живут там несколько месяцев), и в этом блиндаже комиссия не обнаружила вафельных полотенец, которые должны быть по уставу. И за это, я не знаю, с занесением, не с занесением в личное дело, но нагоняй командир получил. В итоге одно из самарских, по-моему, предприятий сшило эти вафельные полотенца, чтобы они оказались на передовой, хотя там у людей не всегда есть возможность помыться.
Да, хороший командир все-таки должен думать о том, чем будет бриться боец на передовой. Потому что никакие мобильные бани туда не доезжают. Я знаю случаи, когда люди не моются неделями, если они неспособны сами себе организовать помывочную в этих тяжелых условиях. Люди, которые воюют давно, они, конечно, себе организуют и бани полевые под землей, и помывочные, но зачастую в лучшем случае это бутылка воды, которой ты можешь омыться, если погода позволяет. Ну, я в таких условиях жил на начальном этапе специальной военной операции в Киевской области. В худшем случае это влажные салфетки, которыми ты можешь обтираться. Но не всегда есть и влажные салфетки, к сожалению. И вот командирам надо бы думать, как проводить ротацию, для того чтобы люди могли в тыл выйти, помыться и привести в порядок свою бороду. А мотивировать бритье бороды тем, что она мешает противогазу, слушайте, это вообще в пользу бедных такие аргументы. Сейчас есть современные противогазы, в которых можно ходить совершенно спокойно с бородой, я их использовал, например, в Египте и в Бейруте во время волнений оппозиции в Ливане.
И. Измайлов:
- Вспоминаются мариупольские бои, и чеченские бойцы, бороды явно не там полученные, но это отлично смотрелось, никому не мешало.
А. Коц:
- Ну да, можно с «Ахмата», например, начать, попробуйте. Опять же, из тех вопросов, которые волнуют служивый люд, которые пишут мне, звонят, звонят их родственники. Это ситуация (я обещал в Telegram-канале, что мы о ней поговорим) с нашими артиллерийскими дивизионами, которые передают в пехоту. Я об этой проблеме узнал в конце прошлого года. Честно говоря, сначала не подумал, что она какая-то масштабная, но все оказалось не так. Рассказываю, в чем здесь загвоздка.
У нас есть такие две крайности, связанные с мобилизацией. На начальном этапе у нас на передовой оказывались люди, которые не прошли нормальную подготовку пехотную, и азы военной науки уже познавали в боевых условиях, находясь в окопах. И хорошо, если их распределяли в подразделения, уже повоевавшие, где люди могли передавать боевой опыт молодым, зеленым пацанам. Ну, как пацанам? Там взрослые мужики – и по 30, и по 40 лет. Это в лучшем случае. В худшем из них формировали новые подразделения, включая командира, который тоже был мобилизованным, и бросали на сложные участки фронта. Это одна крайность.
Сейчас, спустя несколько месяцев после начала мобилизации, вырисовывается другая крайность. Есть подразделения, которые реально готовились по всем правилам военной науки, три месяца формировались несколько артиллерийских дивизионов, противотанковых дивизионов артиллерийских. Три месяца готовили, три месяца тратили на это средства, три месяца тратили на это усилия преподавателей и офицеров, которые занимались с бойцами, тратили боеприпасы на стрельбы учебно-боевые. То есть шла реальная боевая подготовка хороших специалистов, начиная от номеров расчета, заканчивая топографистами, геодезистами и т.д. В конце концов, когда эти люди после трехмесячной подготовки приезжают в зону специальной военной операции, им вдруг говорят, что артиллеристы здесь не нужны.
И. Измайлов:
- Действительно, довольно странно и неожиданно. Ирина пишет: «Одно радует. Что те, кто говорил про вафельные полотенца, приехали на передовую. Надеюсь, они там побыли хотя бы сутки».
А. Коц:
- Ну, про сутки я сомневаюсь, как правило, это стремительные такие вояжи. Но вернемся к артиллеристам. Приезжает дивизион, допустим, в первый армейский корпус. Им говорят: вы знаете, а вас обеспечить орудиями мы не можем. А они приехали, включая коптеры, включая карты, включая программное обеспечение, которое разработано для артиллеристов уже в ходе этой специальной военной операции, причем разработано энтузиастами. То есть они подготовились стрелять из пушек - из Д-30, «Гиацинтов», из Д-20, кто-то на «Малку» готовился, кто-то готовился на «Тюльпан» 220 мм, самый большой миномет в мире. И я видел мобилизованных, которые умеют работать с этой сложной техникой на Сватовском рубеже. Но тут они приезжают, целый дивизион (ну, это батальон пехотный), и им говорят: вы знаете, нам не нужна здесь артиллерия, нам нечем вас обеспечить, вам стрелять не из чего, поэтому вы будете выполнять роль обычной пехоты. А их к обычной пехоте не готовили. Они не готовились к пехотным боям, у них из стрелкового вооружения у большинства автоматы Калашникова складные укороченные. Это не для передовой линии как бы стрелковое оружие.
Мне тут звонило командование одного из таких дивизионов. Они говорят, что пока ни одного солдата (ну, после того, как эта информация была опубличена и мной, и другими коллегами-военкорами) из этих дивизионов в пехоту не отправлено. По сути, когда я пишу о том, что их переписывают в пехотинцы, я говорю неправду. Потому что здесь есть такая лукавая ситуация в связи с тем, что эти артиллерийские дивизионы, их личный состав не переписывают в пехоту, но их отдают в оперативное подчинение пехотных частей. То есть, по сути, это просто артиллерийский дивизион придан пехотной части. Но он придан ей без средств артиллерии, без средств буксирования этой артиллерии и без артиллерийских задач. И им негласно, без письменных приказов, говорят: ну, раз нет этой техники, раз нет артиллерии, значит, будете выполнять пехотные задачи, пехоты нам сейчас не хватает.
Пехоты действительно не хватает, но речь не о том, что парни не хотят выполнять свой долг. Речь о том, что если нужна пехота, так вы бы и готовили из них пехотинцев, они бы пришли подготовленными за 3 месяца пехотинцами и выполняли бы пехотные задачи. Но если вы три месяца потратили на обучение специалистов, и там, по отзывам, и офицерский состав хороший в этих дивизионах подобрался, профессионалы, там и личный состав… Ну, личный состав – такой срез общества, конечно, люди разные, но тем не менее. Они приехали с определенными знаниями и умениями, и эти умения зарывать в землю…
И. Измайлов:
- И, главное, они нужны – и знания, и умения.
А. Коц:
- Да, они нужны. Как-то неэффективно. При этом у меня товарищ во втором армейском корпусе, который формирует сейчас новый дивизион. Я не помню, как он правильно называется, артиллерийский дивизион повышенной мощности, по-моему, так. Это орудия типа «Малки», типа «Тюльпанов», «Ураганы», по-моему, туда же идут. И он сейчас набирает в свой дивизион, второй армейский корпус, буквально по объявлению в Telegram ищет этих людей. И он меня спрашивает: «Вот ты пишешь про этих парней, которые оказались не нужны. А можно мне их как-то?» Ну, я не знаю как. К сожалению, я не владею такими полномочиями, чтобы из одного корпуса в другой перебрасывать артиллерийские подразделения. И это ведь не один дивизион и не два. Я не хочу называть цифру, но такая ситуация с несколькими подразделения. После поднятой шумихи все-таки высокое начальство решило подумать. Я знаю, что один из дивизионов обращался, в том числе и к депутатам, чьим подшефным подразделением они являются. Была закрытая встреча в Госдуме с представителями Министерства обороны. Надеюсь, что все-таки эта ситуация будет как-то улажена.
Потому что жалко, когда подготовленные кадры оказываются не у дел. Тем более что не так давно в присутствии президента министр обороны рассказывал о формировании новых артиллерийских подразделений – дивизий, дивизионов. Но как мы будем формировать, если мы артиллеристов вот так разбазариваем? Кстати, в Великую Отечественную войну был приказ Иосифа Сталина об изъятии артиллеристов из пехотных подразделений, был запрет на отправку в пехоту танкистов. Это такой не штучный товар, тем не менее, это специалисты, которых готовили, на которых тратили силы.
И. Измайлов:
- Это проблема координации или еще просто не успевают под новые соединения поставлять вооружение?
А. Коц:
- Там проблема следующего характера. В принципе эти дивизионы, которые приходили в первый корпус, они должны были пойти на доукомплектование уже существующих подразделений. Но то ли первому корпусу об этом не сказали, то ли еще какая-то произошла бюрократическая загвоздка, но в итоге, когда эти дивизионы приехали в первый корпус, оказалось, что они уже из своих резервов доукомплектовали свои подразделения. И куда теперь девать? Понимаешь, они сидят сейчас без дела, без задач, ничем не занимаясь, то есть боевые задачи не выполняя. Я спросил: «Ну, вы хоть не как в Макеевке в общежитии сидите?» Говорят: «Нет, мы сидим очень хорошо, нас никакая артиллерия не достанет». Хоть это хорошо. И отношение к ним со стороны местных нормальное, своим делятся, и с низшим командным составом все хорошо. Не хватает просто, чтобы они начали работать по своим задачам. Они хотят это делать. Ну, вот сейчас мы их в пехоту отправим. А когда поставят «Леопарды», когда поставят «Челленджеры», что мы будем делать, где мы будем брать артиллеристов, опять будем бегать и кричать, что у нас чего-то не хватает? Я надеюсь, что все-таки с этой ситуацией разберутся, там, где нужна пехота, туда все-таки направят тех мобилизованных, которые еще находятся в резерве, которые обучались по пехотной специальности. Там, где нужна артиллерия и специалисты есть, там все-таки поставят необходимые орудия, необходимые тягачи. Причем мне писали из одного из таких дивизионов, что есть, скажем так, подразделения, которые готовы поделиться этой техникой из большой России, есть и училища, которые готовы поделиться этой техникой, надо только все это дело согласовать. Я надеюсь, что здравый смысл восторжествует. Я здесь все это рассказываю не потому, что мне нравится плохое говорить об армии. Но если об этом не говорить, то, к сожалению, проблемы решаться не будут, и цели спецоперации решать будет сложнее.
А все-таки после того, как нам было объявлено о расширении задач спецоперации, я думаю, это будет связано с тем, что поставки вооружений, линейка для Украины будет расширяться. И расширяться будет необходимость, в том числе, и в артиллерийских подразделениях. Будем надеяться, что возобладает здравый смысл.
И. Измайлов:
- Михаил Горчаков: «Александр, вы верите в крупномасштабное наступление, для которого в резерве до сих пор находится большое количество мобилизованных?» В продолжение Игорь спрашивает: «Почему не уничтожаем транспорт с оружием для ВСУ? Почему оружие спокойно доходит до фронта? Почему спутники Маска не ослепляем?»
А. Коц:
- Я думаю, что в эту зимнюю кампанию нас что-то ожидает. Наверное, неспроста был назначен командующим СВО лично начальник Генштаба, который теперь несет всю ответственность и за успехи, и за поражения. Думаю, что-то будет. Я не знаю, насколько крупномасштабное. Крупномасштабное, наверное, это взять и пойти по всей линии соприкосновения, от Херсонской области и до Белгородской. Но, честно говоря, в такое развернутое крупномасштабное наступление мне не очень верится. Наверное, в этом нет какой-то военной необходимости, целесообразности. Лучше концентрировать какие-то подразделения на определенных участках, чтобы можно было прикрыть и фланги, и сам фронт.
Я думаю, что-то ожидает. Мы ждем, когда начнет рушиться линия обороны от Северска до Артемовска. И ждем взятия Артемовска. И все-таки вот этот отложенный эффект и ударов по критической инфраструктуре, и перемалывание личного состава ВСУ должен рано или поздно сказаться. Потому что пока Киев отвлекает большие средства и силы на Артемовское направление, должно возникнуть окно возможностей на каком-то из участков, и главное – не проворонить его.
Что касается поставок вооружений, такой больной вопрос – почему мы не уничтожаем мосты, почему мы не уничтожаем на подъезде к зоне СВО все эти вооружения. Если мы говорим о поставках боеприпасов, то вся логистика украинской армии сейчас построена на использовании гражданских машин. Их отследить очень сложно. И это не обязательно фуры, это и маленькие «бусики», это и легковые машины, подвоз уже в зону боевых действий осуществляется исключительно легковым транспортом. Отследить это невозможно, у нас нет такой группировки спутниковой, как у Илона Маска, которую мы не слепим. Тоже не знаю – почему. Может быть, боимся, что это будет воспринято как акт агрессии против, я не знаю, кого. Против Соединенных Штатов Америки, против НАТО? А ставки повышать мы пока, видимо, не готовы. Посмотрим, что будет дальше.
Что касается поставок тяжелых вооружений, то, да, есть вопросы. Это не значит, что мы не уничтожаем их вообще. Но очень хочется надеяться, что с переходом вот к этой расширенной фазе, о которой нам сказали, с назначением Герасимова, мы все-таки займемся этим делом.
И. Измайлов:
- Многие спрашивают про Белоруссию. «Двинем ли с территории Белоруссии?» - спрашивает Илья. Валерий: «Без продвижения из Белоруссии никаких вариантов нет, поскольку Днепр не форсируют сто процентов». Роман: «Сколько нужно войск для удара с Белоруссии?»
А. Коц:
- Честно скажу, я очень скептически отношусь к нашему удары со стороны Белоруссии. Еще не зарубцевались наши раны февраля-марта, когда мы через Белоруссию входили в Киевскую и Черниговскую области. И как мы оттуда выходили. Я там работал, я видел, что нас там ждали, как нас там ждали. А сейчас нас ждут там с утроенной силой, а то и выше. Поэтому для того, чтобы оттуда наступать, надо иметь очень серьезный ударный кулак, которого пока я не вижу.
Вступит ли в войну Батька? Очень сомневаюсь. По крайней мере, пока не станет понятно, что мы гарантированно побеждаем, а противник бежит, сломя голову. Вот пока такой картины не будет, Александр Григорьевич в этот вооруженный конфликт не вступит. При этом, конечно, наши телодвижения в Белоруссии носят тактический характер, в том числе. Вчера было очень обсуждаемо видео – эшелон военной техники в 10 километрах от границы с Польшей, на территории Белоруссии. Украинская сторона не может на это не реагировать. Они оттягивают часть сил к северу, они роют там окопы, они возводят фортификационные сооружения. Они минируют и Черниговскую, и Киевскую, и Ровенскую области. Какую-то часть вооруженных сил они туда оттягивают.
Но так, чтобы мы оттуда снова пошли, не знаю. Пока я таких предпосылок не вижу. Пока мы не нанесли тот урон украинской армии на других направлениях, который позволил бы не так болезненно, как в феврале-марте, наступать с этого направления. Возможно, если ситуация на других направлениях изменится, это наступление будет. Потому что оно напрашивается. Если мы хотим возвращать Херсон, давайте говорить откровенно, Днепр форсировать очень тяжело, очень кроваво. Мы ушли оттуда. И как форсировать Днепр обратно, честно скажу, я не представляю. Но я не учился в Академии Генштаба, может быть, есть какие-то задумки. Но если мы будем проводить исторические параллели, то для того, чтобы освободить Херсон, а его, кстати, освобождал дядя Вася Маргелов, он не родоначальник ВДВ, но это культовая личность для ВДВ, который сделал эти войска элитой вооруженных сил Советского Союза.
Вот для того, чтобы взять Херсон тогда, в Великую Отечественную войну, надо было сначала на том берегу брать Киев, затем брать Днепропетровск. И только после этого уже спускаться к Херсону. Вы понимаете, что это перспектива не ближайших месяцев. Не побоюсь этого слова – не ближайшего года, если вообще такая перспектива откроется. Херсон – это территория Российской Федерации, это областной центр Российской Федерации, который надо освобождать. Поэтому будем надеяться, что руководство страны и командование сейчас, планируя дальнейшие действия, исходит из того, что они будут тяжелее, чем в феврале-марте.
Потому что в феврале-марте у украинской армии не было той линейки вооружений, которая у нее появилась уже и появится еще. А я уверен, что у них будут появляться типы вооружений все мощнее и мощнее. Вот сегодня нам говорят о «Челленджерах» и «Леопардах», честно говоря, мне не нравится, когда их начинают сравнивать с российскими танками. Зачем? В чем смысл этого сравнения? «Леопард» и Т-90 «Прорыв» не выйдут в открытое поле на дуэль и не будут драться по очкам, кто победит. Этого не будет. Бессмысленно проводить эти сравнения. Наличие этих танков у линии боевого соприкосновения, какие бы у них ни были недостатки, о которых сейчас говорят различные военные эксперты, это все-таки хуже для нас, чем их отсутствие.
Мы зациклились на этих танках. А та же Британия, помимо 14 «Челленджеров», хочет передать еще 200 единиц различной техники. Это и бронированные машины, и машины подвоза боеприпасов, и так далее.
И. Измайлов:
- О ракетах сегодня говорили с дальностью 160 километров.
А. Коц:
- Возьмем Артемовск, поставят ракеты, которые бьют на 300 километров. К сожалению, реальность такова. Украину будут и дальше насыщать различными типами вооружений, включая и противовоздушной обороны. И усложнять нашу работу стратегическими бомбардировщиками, ракетами крылатыми авиационного и морского базирования. Их будут больше перехватывать. Я надеюсь, что все-таки командование исходит в своем планировании из того, что дальше украинская армия, по крайней мере технически, будет становиться сильнее.
Это не значит, что им дадут столько оружия, что они смогут по всей линии соприкосновения перейти в наступление. Нет, сейчас наступательный потенциал у Украины потерян. И я не думаю, что они восстановят его в ближайшие два месяца. Этим надо пользоваться, чтобы отодвигать ту линию, до которой добивают существующие типы вооружений и будут добивать те, которые им будут поставлять. Надо уже ориентироваться на это.
Украинцы уже говорят, что у них есть беспилотные системы, которые на тысячу километров летают с 50 килограммами «полезной» нагрузки. Я не уверен, что это украинское производство. Есть такие аналоги американские, израильские. Мне кажется, о них идет речь. А это надо понимать, что под ударом, в том числе, и Москва находится. И, как мне кажется, рано или поздно такие удары последуют. Мы ведем тяжелые боевые действия с противником, который не ограничен в выборе целей. Если вчера им говорили, что это вооружение не должно использоваться против ударов по территории России, то завтра это ограничение будет снято.
И. Измайлов:
- Множество вопросов про освобождение Запорожья, про мобилизацию, наступление на Донецком фронте. Но сегодня не успеваем.
А. Коц:
- Друзья, будем выходить регулярно в эфир. Может быть, когда я окажусь в зоне СВО, будем придумывать и другие форматы общения. Поэтому оставайтесь с нами! Удачи! И подписывайтесь на мой подкаст «Аналитика с именем»!
