Нужно ли в России объявлять мобилизацию

Владимир Ворсобин обсуждает вместе с экспертами, что нужно сделать для победы на Донбассе

В. Ворсобин:

- Выбирать тему для этой передачи не надо. Потому что это все сейчас на слуху. Тема мобилизации. Если раньше эта тема блуждала по Telegram-каналам и другим социальным сетям, поднималась разными общественными деятелями низшего звена, то сейчас к нему присоединились уже большие персоны, как, например, Геннадий Зюганов, глава КПРФ, просто выстрелил в Госдуме своим заявлением.

Геннадий Зюганов

председатель ЦК Компартии России, депутат Госдумы

- Война и спецоперация отличаются коренным образом. Спецоперацию, объявив, вы можете прекратить. Войну вы не можете прекратить, даже если вам захочется. Вам придется идти до конца. У нее есть два исхода – или победа, или поражение. Вопрос победы на Донбассе, это вопрос нашего исторического желания. И каждый в этом зале и в стране должен реально оценивать происходящее.

В. Ворсобин:

- Да, правда, потом коммунисты сказали, что их неверно поняли, и шла речь о мобилизации экономического плана, но никак не о той самой, когда под ружье встают практически все. Обсуждаем эту тему, которая касается каждого из нас. У нас гости – Евгений Алексеевич Федорович, депутат Госдумы. И Александр Евгеньевич Михайлов, руководитель Бюро военно-политического анализа.

Есть две точки зрения. И адепты мобилизации сейчас активизировались. Прежде чем мы выскажем наши суждения по этому поводу, давайте послушаем главного адепта мобилизации, и это не Зюганов, это Рамзан Кадыров, который уже отчаялся говорить о мобилизации, он уже говорит о региональной мобилизации, чтобы каждый из губернаторов подготовил около тысячи людей, ополченцев, которые будут снаряжены. Каждый из регионов – их больше 80, поэтому будет 80 тысяч, что для фронта достаточно хорошо. Это будет большой помощью для тех событий, которые происходят в Украине.

Рамзан Кадыров

Глава Чеченской Республики

- Если меня спросить, мое мнение, как Рамзана Кадырова, я объявил бы военное положение, объявил бы мобилизацию. Но надо подготовиться. Начал бы готовить людей к военному положению. И мое мнение такое, мы не знаем, что будет завтра. У этих шайтанов, которые не придерживаются никакой религии, традиций, обычаев, у них союзников больше становится. Потому что они и есть шайтаны. Надо не ждать, пока руководство государства объявит мобилизацию. Мы все должны мобилизироваться, каждый регион должен дать силы и средства, которые у них есть, те возможности, которые у них есть. Предложить то, что они могут сегодня, для того, чтобы поддержать наших военных.

В. Ворсобин:

- Давайте начнем с Госдумы. Евгений Алексеевич, как вы относитесь к заявлению ваших коллег по парламенту? Что на самом деле нужно делать?

Е. Федоров:

- Во-первых, нам, конечно, всем нужна победа. То, как было изначально сказано, интерпретировано господином Зюгановым, речь шла о мобилизации людей. Вот мобилизация людей она просто невозможна. Это даже не вопрос, что хорошо это или плохо. Это просто технологически невозможно в условиях, скажем так, той идеологии, а там идеология помощи ДНР, ЛНР у нас, вы знаете, разоружения. Но эта идеология, конечно, разделяется людьми, это понятно, но она не разделяется до такой степени, чтобы люди ушли с работы, ушли из семьи и поддержали, чтобы была государственная мобилизация людей.

С точки зрения серьезного отношения к военным действиям, да, но для победы, вообще говоря, два фактора. Это нам надо серьезнее к этому относиться. В том числе военной промышленности. Снабжение. Переходить, что называется, на военные рельсы. И второй фактор – это, собственно говоря, то, о чем говорил президент еще в конце прошлого года, это так называемая равная и неделимая безопасность. То есть использование более высокого качества.

Фактически мы сейчас работаем по треку «автоматчик против автоматчика». Танк против танка. Как бы в этом треке мы победы не можем получить, потому что у той стороны, у НАТО, да, не только у Украины, но и у НАТО, танков и автоматчиков больше, чем у нас. Потому что в нашей системе, еще раз говорю, только те, кто добровольцы. А количество добровольцев всегда ограничено.

Кроме того, все-таки этот фактор нашего другого качества военной машины по отношению к Украине и сопоставимой с НАТО, его надо все-таки использовать. Это фактор ядерного сдерживания. Как сделали во времена Хрущева. Сформировать угрозу территории США. И на базе этой угрозы договориться о запрете поставок ядерного оружия. Но для этого надо не только идеологию подправить, идеологию за Отечество, естественно, а не помощи кому-то…

В. Ворсобин:

- Давайте я уточню. Получается, что сейчас мобилизация на фронт не нужна. Но вместо этого нужно пригрозить достаточно жестко нашим так называемым партнерам ядерным оружием.

Е. Федоров:

- Надо так сделать, чтобы они поверили. Мы о красных линиях все время говорим. Как поверили во времена Хрущева, когда ядерный потенциал у нас был в 17 раз меньше, чем у них. И на этой базе с ними договориться. Но для этого должны быть правовые основания. Мы восстанавливаем границы по итогам Второй мировой войны. Это правовые основания, чтобы они не вмешивались в наши дела по итогам 1945 года.

В. Ворсобин:

- Это все просто, проблема одного заявления президента, так получается?

Е. Федоров:

- Нет. Это не просто. Должен быть комплекс мер. Грубо говоря, должны появиться полетные задания. Вы знаете, что у нас нет полетных заданий? То есть сегодня ракеты просто никуда не направлены. Соответственно, их никто и не боится, по определению. Кроме того, это должно быть посерьзенее разыграно. Кроме того, этому не должны сопротивляться элиты. А для этого нужны внутренние реформы. Помните, что президент сказал во Владивостоке? Операция операцией, но самая главная задача – укрепление суверенитета. А это не Донбасс, это Москва. Нам нужны внутренние реформы в Москве, которые позволят нам стать другими и победить.

В. Ворсобин:

- Александр Евгеньевич, как вы это видите?

А. Михайлов:

- Вообще тема очень сложная. И, конечно, мнений большое количество. Я вот сейчас и на экспертных площадках, и с коллегами по своей организации регулярно обсуждаем этот вопрос. Тоже с начала спецоперации, по сути. Потому что он всегда находится во главе угла: как действовать Верховному Главнокомандующему в такой ситуации? Когда он ведет специальную военную операцию. СВО – это определенный формат военных действий. Он ограничен по определению в выборе применяемых военно-технических средств. Тем более, то, что военно-политическое руководство России неоднократно заявляло, что одними из важнейших целей в этой спецоперации являются сохранение жизней мирных граждан и максимальное сохранение гражданской и социальной инфраструктуры Украины. Потому что по понятным причинам, после перехода под контроль Российской Федерации этих территорий, Российской Федерации придется немало вложить и финансовых, и политических усилий для восстановления полноценной жизни на этих территориях. Поэтому Россия не заинтересована в тотальном уничтожении инфраструктуры Украины. И тем более, не заинтересована в уничтожении ее социального капитала, то есть ее населения.

Поэтому в данном случае, на мой взгляд, с первых месяцев спецоперации эти рамки, которыми были ограничены руководители спецоперации, в плане расширения контингента, в плане применения дополнительных наступательных вооружений, и тем более в плане применения тактических ядерных боеприпасов, все это, что называется, связывает руки тем, кто руководит спецоперацией.

Да, действительно, многие мои коллеги считают, что можно перейти на уровень либо полной мобилизации, либо частичной мобилизации, потому что оба эти варианты мобилизации присутствуют в истории этого процесса. Либо государство полностью переводится на военные рельсы, вместе с экономикой страны, вместе с гражданами этой страны, которые расстаются со своими внедорожниками, к примеру, отдают их на нужды армии, предприниматели расстаются с рядом своих производственных мощностей, которые переводятся на нужды армии. И вообще большая часть трат федерального бюджета, который планируется на три года вперед, будет переведена исключительно на военные нужды.

В. Ворсобин:

- Это вы описываете режим максимальный. А есть же мобилизация лайт.

А. Михайлов:

- Есть режим частичной мобилизации, который зависит, во-первых, от степени военной угрозы, во-вторых, от тех военно-технических и, по сути, возможностей человеческого капитала на этой территории. Потому что бывает, когда речь идет об операции на территории одного субъекта или нескольких субъектов Российской Федерации. Нечто подобное мы наблюдали на Северном Кавказе во второй половине 90-х годов, когда, по сути, граждане близлежащих областей, регионов жили в условиях не только повышенной боевой готовности, а повышенной террористической опасности.

В. Ворсобин:

-То есть это Курская область, эти области, которые находятся под бомбардировкой украинских войск.

А. Михайлов:

- Тогда это были жители кавказских республик и жители Придонья, это и Ростовская область, и Кубань, и частично Воронеж. Везде, где проходят федеральные трассы и была связь между Москвой и Северным Кавказом. Сейчас в этом направлении у нас все в полном порядке. Зато, к сожалению, на украинских границах все невероятно сложно. Тем более, что ситуация, которая сейчас развернулась на театре военных действий, ставит под угрозу жизнь и безопасность граждан Российской Федерации, проживающих на территории Белгородской, Курской, Брянской, Воронежской и Ростовской областей, Крыма, в том числе. Это близость по расстоянию, это возможность использования, в том числе, от артиллерийских боеприпасов до систем залпового огня.

В. Ворсобин:

- Мы уже немножко отходим от самой темы мобилизации.

Большинство в России не хочет мобилизации. Это нормальное человеческое желание – не идти на фронт, под ружье. Поэтому, возможно, наши власти никак не решатся, не могут решиться на мобилизацию. И это тема нашей передачи – в каких условиях это возможно.

Евгений Алексеевич, вы говорите, что время не подошло для мобилизации. Вы читаете паблики тех, кто сейчас находится в ДНР, ЛНР, на других территориях, где идут боевые действия? Там единодушие практически полное. Там говорят следующее: если нам нужна победа, то «мы за ценой не постоим».

Е. Федоров:

- Не постоим. Но не обязательно для победы проводить людскую мобилизацию, я говорю именно про людей. Современная война, если бы Россия не была ядерной державой, да, варианта, кроме мобилизации, у нас не было бы. Просто по определению. Сегодня даже теоретически всеобщая мобилизация не принесет сама по себе победы. Потому что у противника мобилизационный ресурс, а учитывая, что это страны НАТО, не меньше, а даже больше, чем у нас.

В. Ворсобин:

- Другими словами, вы хотите сказать, что на нашу мобилизацию они ответят своей мобилизацией?

Е. Федоров:

- Конечно. Поляков мобилизуют, румын, чехов. А если надо, подтянут и Центральную Европу. Потому что это столкновение, действительно, радикально судьбоносного характера.

В. Ворсобин:

- С другой стороны, получается, что, если мы будем предупреждать их насчет атомного оружия, не получится как фильме «Вор»? Если вытащил нож – бей. А не получится, что мы будем говорить о том, что у нас есть ядерная дубинка, и все будут ждать: а дальше что?

Е. Федоров:

- У противника есть уязвимость. Какая? Это уязвимость двух типов. Первая – весь противный нам мир выстроен в вертикаль американской власти. Все зависит от Вашингтона. Это не самостоятельное решение Германии, Франции, Польши и так далее. Это решение Вашингтона, который их контролирует. Это уязвимость, кощеева игла. Второй момент – это политика Соединенных Штатов Америки традиционная, не допускающая риски своей территории вообще. Это у нас болевой порог снижен, исторически, отечественными войнами и так далее. В их понимании это категорически недопустимо. Я специально изучал события вокруг операции «Анадырь» нашей и события Карибского кризиса. Выбирая победу над Советским Союзом, которая была гарантирована, 17-кратный перевес в ядерном оружии был тогда у них, и угрозу реальную городам Соединенных Штатов Америки, которая не уничтожит Америку, ну, два-три города сожгут, - они приняли решение, что лучше мы не будем сейчас обострять. Потому что мы решим эту проблему через несколько десятков лет своими геополитическими методами. Что и получилось в 1991 году. Поэтому в их менталитете их угроза для них является на порядок более серьезной проблемой, просто в сотни раз, чем для нас. В нашем менталитете, в наших оценках.

Поэтому нам надо формулировать угрозу. Вы заметили: что угодно, то Америки как бы здесь нет! А вот именно она и есть главный субъект, то яйцо, которое надо разбить геополитической угрозой реального характера. Я предлагал – ударить по полигону в Неваде, например. Никто не пострадает. Естественно, предупредив Но это будет реальный процесс, после которого начнется переговорный процесс.

В. Ворсобин:

- Есть предложение Евгения Алексеевича Федорова, депутата Госдумы, ударить по полигону в Неваде российским атомным оружием. Тут мне хочется спросить у военного эксперта.

А. Михайлов:

- Я не могу сказать, что в словах Евгения Алексеевича нет разумного зерна. Оно есть. И за этим процессом может, действительно, последовать момент вот этого коллективного понимания своей будущей расплаты за все то, что американцы сделали за последние десятилетия на планете. И, ужаснувшись от того сценария, который им приготовит Российская Федерация со своим термоядерным потенциалом, они просто, что называется, вскроют карты и скажут: давайте пойдем на переговорные позиции.

С другой стороны, я не так давно предлагал схожий сценарий превентивный, но немножко более мягкий и менее, на мой взгляд, опасный, вернее, менее опасный термоядерной войной между крупнейшими гегемонами. Это сценарий, когда в нейтральных водах подрывается необходимой мощности заряд, который создает необходимой высоты волну, которая должна пройти, по моему мнению, вдоль берегов…

В. Ворсобин:

- Это проект «Посейдон», который предлагал еще Сахаров.

А. Михайлов:

- Возможно, просто демонстрация такой решимости. Допустим, проходит волна цунами пять-шесть метров вдоль берегов Британии. Какой она ущерб нанесет? Небольшой – портовой инфраструктуре. Но реакция общества будет очень серьезная. Это будет такой ужас, когда миллионы британцев будут снимать это и выкладывать на YouTube. А потом Россия может просто заявить: господа, давайте переходить на нормальный, человеческий язык, а не на термоядерный. Потому что в термоядерном разговоре вы проиграете. Британия уж в первых рядах ляжет в этой войне, в первые же десять минут войны. Американцам предстоит пережить, возможно, час, может быть, час двадцать на этой планете. Но и Россия здесь тоже вряд ли имеет шансы на полноценное выживание в этой войне.

Поэтому, на мой взгляд, правильно Евгений Алексеевич говорит, безусловно, если сработает какой-то предупредительный фактор, потому что у них тоже работает система предупреждения о ракетных пусках, если они увидят пуск в свою сторону, о котором они не будут иметь представления, они вынуждены будут нажать красную кнопку и ответить массированным ракетным ударом по России. На мой взгляд, сценарий в акватории, когда задействованы нейтральные воды, а волна докатывается до нашего противника и так вот нежно гладит его по бережку, но при этом напоминает о том, что волна может быть и выше, и сто, и пятьсот метров, и тогда разговоры будут совсем уже с других точек зрения на Британию.

Поэтому я думаю, что такой бы сценарий больше пригодился. Хотя во многом Евгений Алексеевич прав, это слишком циничные, слишком обуянные гордыней нации, от которых без демонстрации силы ничего не добьешься.

В. Ворсобин:

- У нас очень хороший междусобойчик образовался. Вы оба предлагаете решить проблему ядерным оружием. Один – депутат Госдумы, а другой – военный эксперт. Почему в этом случае вы предлагаете меры такого порядка, радикального? Что будет плохого, если вместо этого провести нормальную, как в обычных странах в такой ситуации, честную мобилизацию? То есть дело народное, как говорит телевизор? Народное. Люди не должны быть отстранены от этого? По крайней мере, призывной возраст или те, которые служили. Не всех брать в армию, а тех, кто имеет подготовку, определенных профессий и так далее. Почему, не разбирая вот эту меру частичной мобилизации, мы переходим на ужасный вариант ядерной дубинки, когда всему живому на Земле просто не жить?

Е. Федоров:

- Использовать эту угрозу ядерного оружия надо только с позиций международного права. Это итоги Второй мировой войны. Поэтому для того, чтобы запустить этот сценарий, нам, на мой взгляд, надо потребовать правовые основания, отменяющие незаконные итоги 1991 года. Потому что они незаконные.

В. Ворсобин:

- Это не будет ни для кого правовым основанием. Это для вас правовое основание.

Е. Федоров:

- Это вам кажется. Ядерной войны не будет, если мы будем правы. Кроме того, не надо бить, надо демонстрировать решимость. На 90 % все события произойдут после предупреждения политического.

В. Ворсобин:

- Вы это уже сказали, у вас есть такая позиция. Но почему вы отвергаете даже частичную мобилизацию? Какие риски вы видите для общества и для России в этом сценарии?

Е. Федоров:

- Потому что людская мобилизация, не промышленная, не экономическая, она не даст результата с точки зрения собственно военных действий, из-за того, что наша страна слишком малочисленна в противостоянии с блоком НАТО, численность людей в котором составляет порядка 400 млн. человек.

В. Ворсобин:

- Вы предполагаете автоматическую мобилизацию Запада, что явно не очевидно.

Е. Федоров:

- Даже частичная мобилизация Запада нас уравновесит. Кроме того, это будет глупо, потому что у нас есть инструмент, который создавался тяжелым трудом нескольких поколений, чтобы этого не было. Я был зам. министра атомной энергетики. Я знаю. У нас есть специальный инструмент, но мы его не используем. Почему? Потому что это нехорошо. Надо понимать, что он для того и есть, чтобы было ядерное сдерживание.

В. Ворсобин:

- Я понял. Но даже Рамзан Кадыров, и его поддерживают многие губернаторы, проводит свою собственную мобилизацию в регионах. Это как в царские времена, когда собирали дружины по регионам, и они решали государственные вопросы, каждый удельный князь собирал себе рать. По сути, сейчас происходит то же самое. Идут два процесса. Есть государственная линия, по которой не нужна мобилизация, мы справимся сами. А есть какое-то движение снизу, подкрепленное инициативами губернаторов, что мы не справляемся. Тем более, Кадыров, который находится в пекле. По крайней мере, его люди в пекле находятся, и он видит это своими глазами.

Е. Федоров:

- Кто победит – тысяча человек с автоматами или один HIMАRS?

В. Ворсобин:

- Я думаю, тысяча человек с автоматами. Я по старинке рассуждаю.

Е. Федоров:

- Сегодняшняя война – это война высоких технологий. В регионах в принципе нет полигонов, инструкторов, оружия, танков, артиллерии. Это вспомогательные войска. Которые организуют снабжение, тылы обеспечат. Но они не усилят собственно военную группировку.

В. Ворсобин:

- Знаете, надо как-то прямо смотреть в глаза будущему. Да, не хочется, но иногда жизнь просто заставляет тебя это делать и, если ты отведешь глаза, то ты проиграешь. Есть такое впечатление, что те, кто сейчас ставит вопрос о военной мобилизации и о том, что сейчас происходит на территории Украины, они подводят к неприятному выбору, который придется все-таки сделать.

Александр Евгеньевич, вот я хочу понять, из чего исходит наше государство? Ведь у нас как получается. Специальная операция происходит где-то там, у нас мирные улицы, у нас в кафе и ресторанах сидят вполне себе дооперационные люди, которые выглядят очень мирно, спокойно и даже социологи говорят, что общество все меньше и меньше обращает внимание на то, что льется кровь на Донбассе. Возможно, государство не хочет портить эту идиллию? Оно боится, что мобилизация как-то подорвет основания вот этого равновесия и государству придется разрываться между двумя фронтами – внутренним и внешним. Почему не ограничиться той мобилизацией, о которой говорят, частичной, почему государство боится это делать?

А. Михайлов:

- Давайте посмотрим на объективную реальность. По сути, наши главы регионов, прежде всего, приграничных регионов, они выполняют две очень важные задачи. Первая задача – организация поддержки на внутриполитическом уровне всех социальных слоев своего региона, поддержка спецоперации, тем более, когда, допустим, та же самая федеральная трасса М4, которая проходит Ростовскую область, Воронежскую, потом Липецкая, потом Тульская, потом Московская – и по ней с утра до вечера перемещаются колонны с военнослужащими, которые возвращаются с полей сражений и не видят той самой долгожданной поддержки. Я постоянно езжу по М4, я вот шесть раз проехал до Ростовской области и обратно за это лето, и я вам скажу – с каждым разом все меньше и меньше наглядной агитации, все меньше каких-то видимых знаков поддержки спецоперации. Очень обидно было наблюдать, как на въезде в Тульскую область стоят бойцы, выходят из боевой машины, покупают пряники в ларьке «Тульский сувенир»… я говорю, там вице-губернатор по внутренней политике должен стоять с пряниками и каждому бойцу вручать, который въезжает в Тульскую область. А они ему продают из ларька. Нет «Молодой гвардии» с шариками и с плакатами, и с российскими флагами, нет других общественных организаций, нет ветеранских организаций. А ведь все эти организации находятся под кураторством вице-губернатора по внутренней политике. Я вот обращаюсь сейчас к представителям чиновничьего звена вот этих регионов, по которым проходит трасса М4 – поймите, эта трасса – это триумфальная арка для наших бойцов. Вот раньше царь строил Триумфальную арку, под которой войско входило с победой домой. А сейчас эта триумфальная арка – это трасса М4, на которой хотя бы на въездах из региона в регион, где стоят заправки Лукойла, Газпрома, где у нас торговля идет банками с едой и пирожками, можно организовать какую-то общественную поддержку, дежурство, встречи военнослужащих? Мало того, по этой трассе десятки тысяч туристов туда-обратно каждый день ездят и видят, как этих бойцов никто толком и не поддерживает… Это очень неприятно наблюдать…

В. Ворсобин:

- Это не говорит о поддержке, это просто у нас такие суровые люди, мне кажется.

А. Михайлов:

- Это внутренняя мобилизация своего региона. В каждом регионе России есть большое количество, тысячи мужчин, которые отслужили в армии, они имеют военную учетную специальность, они имеют определенный уровень военно-технической подготовки, на определенных боевых машинах или военных спецсредствах. То есть, нельзя, что называется, на мой взгляд, делать это как бы из-под палки, да. Это должна быть организована правильная рекламная пиар-компания, которая не организовывается, на мой взгляд, именно в регионах, потому что наш основной резерв вот этих людей, на мой взгляд, это регионы западной России. То есть, западной части России, это регионы, куда залетают украинские беспилотники, это регионы, где сейчас могут работать ДРГ на границе, и мы постоянно видим это новости очень печальные, которые приходят с российско-украинской границы. И почему опять же у нас наибольшие результаты сейчас мобилизации дают Чечня, Крым, Курская область, Воронежская область, Ростовская? Да потому, что им это ближе. Чечня пережила сама контртеррористическую операцию многолетнюю. Крым прекрасно понимает, что к нему прилетит через 2-3 недели, если мы, что называется, будем перегруппировываться уже с юга Украины в восточном направлении. Поэтому, на мой взгляд, тут усилия губернаторского корпуса сейчас необходимы. Они лучше Москвы знают свой контингент, свои людей, они знают общественные организации.

В. Ворсобин:

- Это понятно. Но есть же какая-то граница исчерпания добровольцев.

А. Михайлов:

- Послушайте, давайте еще раз процитируем Кадырова о 85 тысячах человек, которые в принципе найдутся в каждом регионе, конечно. Мы прекрасно понимаем, что это должно сопровождаться и усилиями государственных органов, и какой-то, что называется, поддержкой, причем, более широкой, чем других персональных групп. То есть, это должно организовываться на местах и, кстати, я вам скажу – у нас просто практически нет дому примеров. Вот даже посмотрите фильм 80-х годов США, как идет мобилизация людей во Вьетнам…

В. Ворсобин:

- Ну да. А потом чем закончилось, вы помните? Мирными манифестациями и т.д.

А. Михайлов:

- Да. Но у нас даже на этом уровне пока еще нету механизма расширения своего военного контингента за счет добровольческого ресурса. У нас практически на практике нет правового опыта, Госдума не прописала пока этот норматив… как это можно делать…

В. Ворсобин:

- Но надо делать уже сейчас. Вы же военный эксперт, вы понимаете, что надо как-то налаживать механизм агитации… нужно время, нужно, как минимум, полгода-год, чтобы это все получить. Сейчас идет речь о днях-неделях.

А. Михайлов:

- Я согласен. Но вообще-то, если вы откроете документы по организации мобилизационной работы, то она проводится с первых же дней военной кампании, причем, в секретном режиме. Там есть целый ряд установок и методичек, которые организовывают это мероприятие. Это очень сложное и затратное мероприятие. Поэтому, на мой взгляд, вот это ограниченная мобилизация, которая должна учитывать недостаток профессиональных определенных военных кадров, специалистов на определенных видах военной техники, должна проводиться, но при этом, предоставляя потенциальным участникам этой военной кампании такие перспективы и преференции…

В. Ворсобин:

- Это добровольная должна быть мобилизация или все-таки…

А. Михайлов:

- На мой взгляд, добровольная.

В. Ворсобин:

- Понятно. Евгений Алексеевич, вы находитесь в Госдуме, вы как-то ближе к центру принятия решений – сейчас модна такая фраза в связи с событиями – скажите, пожалуйста, как вы чувствуете, когда будет час Х, когда власти все-таки примут какое-то решение по этому вопросу? Мы знаем, что сейчас ситуация на фронтах очень серьезная, сейчас отменяются Дни города в некоторых населенных пунктах в связи с непростой ситуацией и вместо салютов там идут военные марши. Поэтому ситуация уже говорит о том, что надо принять решение. Когда оно случится?

Е. Федоров:

- Если коротко, когда будет общественный консенсус, который позволит это решение принять. А общественный консенсус вокруг сегодняшних подходов, он, на мой взгляд, невозможен. Это главная причина. Александр Евгеньевич, по сути, о ней говорил, когда говорил о ситуации на трассе и т.д.

В. Ворсобин:

- Почему?

Е. Федоров:

- Потому что русского человека мобилизовать можно только тогда, когда Отечество в опасности. Когда решаются какие-то задачи не «Отечество в опасности» - да, нам очень жалко детей в Донецке, понятно, мобилизовать его – он будет помогать, он будет сочувствовать, он будет посылать туда свой заработок. Но вот уйти из семьи и пойти на фронт, он не пойдет. То есть, он не даст общественный сигнал, что он готов к этому. Поэтому придется восстанавливать идеологию Отечества и на базе идеологии Отечества вы получите мобилизацию.

В. Ворсобин:

- Подождите, надо убедить людей, что Отечество в опасности – я правильно вас понимаю?

Е. Федоров:

- Нет, люди должны сами это понять. То есть, для наших людей сегодня… вот я давал присягу в Советском Союзе. Я там говорил об Отечестве – в присяге. Но мое Отечество – туда входит Киев. А для многих людей сегодня – обратите внимание, присяга солдат в российской армии – там ничего нет про Отечество. Там про Российскую Федерацию. Это разные категории. Идеологически разные категории. И они пока в одной голове. Они в одной стране. Вот их придется приводить к какому-то результату. Либо, если это Российская Федерация, мы должны тогда понимать, что тогда мы готовы и отказаться от наших городов, потому что, вот я присягу давал, а можно отказаться от Киева – ну, все. Либо придется восстанавливать ту идеологию, которая выходит из второй мировой войны, которая признана миром и в этом случае мы должны говорить – да, Киев наше Отечество. И Отечество в опасности. Это совершенно другая идеологическая машина.

В. Ворсобин:

- Так она давно работает, только, может, результат маленький. То есть, сейчас во всех ток-шоу такие, как вы, говорите, что Киев это российский город. Об этом говорят, кстати, уже много лет. Что должно измениться-то?

Е. Федоров:

- Не российский говорят, а русские, как, типа, русское княжество, русский мир. Это мы 700 лет назад уже проходили, как Рязань воевала с Москвой, понимаете. Это не есть категория Отечества. Вот название Русский мир подразумевающееся вот эту княжескую раздробленность русских государств. А раз можно так раздробить русские государства под Киевом, почему их нельзя раздробить где-то и в других местах? Поэтому идеология она одна. Она простая, как железобетон. И эта идеология – мы за Отечество, Отечество в опасности, все на борьбу с интервентами и оккупантами!

В. Ворсобин:

- Мы рассмотрели самое страшное – это ядерное оружие, как вариант решения проблемы с разных сторон. Мы рассмотрели мобилизацию, которую очень хотят те, кто сейчас находится на фронте и пишут в Telegram, что, по их мнению, это безвариативное решение, что к этому власть придет. Но есть еще третье решение, которое официальная власть тоже не списывает со счетов. Это переговоры. Насколько сейчас возможно представить, что через месяца два стороны сядут в поиске компромисса? Если будет достигнут этот компромисс, примет ли это русская аудитория, примет ли это страна и что будет дальше, если обе стороны уступят друг другу? Евгений Алексеевич?

Е. Федоров:

- По поводу ядерного оружия – сдерживающий фактор…

В. Ворсобин:

- Там только начни. Сначала сдерживающий, потом же это…

Е. Федоров:

- Вот Александр Евгеньевич правильно сказал – решимость. Слово «решимость» здесь ключевое. А это переговоры, извините меня, а не непосредственное применение.

Теперь по существу вашего вопроса. А можно было бы договориться, например, в 1942 году? Нет. Психологически – нет. Поскольку военную операцию мы ведем не против Украины, мы военную операцию введем против Соединенных Штатов Америки, которые прячутся на острове со своими союзниками, ничем не рискуя, это просто технологически не произойдет.

В. Ворсобин:

- Подождите. Кремль все-таки открыт для переговоров и каждый раз заявляет, что он ищет возможности для них.

Е. Федоров:

- Это понятно, но технологически это просто не произойдет. То есть, либо это будет перемирие, перед действительно миллионными военными действиями, для целей его подготовки… каждая сторона будет именно в виду, что я заключаю перемирие, чтобы подтянуть силы, провести мобилизацию дополнительную, накачать оружие и т.д….

В. Ворсобин:

- То есть, передышка для нового боя?

Е. Федоров:

- Да. Вот в этом и сегодняшняя актуальность момента, что сама логика объективна… помните, что президент сказал, что мы не могли иначе? Это объективность называется. Сама логика объективного характера приведет к тому, что мы, да, победим, сомнений нет, но для этого мы должны стать другими. Теми самыми «за Отечество», а дальше уже мы, как специалисты по политике, юристы, говорим, как это оформить в документах государств. Восстановление итогов второй мировой войны, идеология Отечества…

В. Ворсобин:

- Прошу прощения, переговоры – это компромисс. Он вообще в теории возможен для решения этой проблемы?

Е. Федоров:

- Ответьте на вопрос – американцам это надо? И вы увидите, что нет.

В. Ворсобин:

- Ну, не знаю. Если доведем до истощения все стороны…

Е. Федоров:

- Американскую сторону? У них бюджет в сто раз больше, чем у нас. Они решают проблему своего…

В. Ворсобин:

- Тогда мы скорее пойдем на переговоры, если мы скорее истощимся, чем они…

Е. Федоров:

- Переговоры должны пройти две стороны. То есть, они сегодня на этой военной ситуации зарабатывают, потому что они обеспечивают оборот мирового доллара и они получают, грубо говоря, за счет своего доминирования в сто раз больше, чем дают на Украине этих денег и оружия, в том числе. Поэтому им это в принципе не надо. И исходя из этой логики, я говорю как эксперт, я говорю, что я понимаю, что на это они не пойдут. Либо, если это будет короткое перемирие для целей более серьезной подготовки. Поэтому нам придется дойти до конца, и мы должны думать о будущем этого конца.

В. Ворсобин:

- Понятно. Александр Евгеньевич, ну, переговоры – компромисс. Давайте представим, что это возможно и что обе стороны не отвергают такую возможность. Как это примет общество, как это будет воспринято внутри?

А. Михайлов:

- Сначала нужно посмотреть на те документы, которые будут подписаны, пусть даже пофантазировать на этот счет. Я, допустим, могу представить себе, что Российская Федерация согласится на подписание документов с украинской стороной о прекращении боевых действий по факту… Демилитаризация как, на мой взгляд, должна выглядеть? Не то, как разоружение воинских частей, но как организация постоянного присутствия Российской Федерации через свои контрольно-наблюдательные пункты…

В. Ворсобин:

- Да мы знаем эти требования. Я же говорю о компромиссе. В чем компромисс?

А. Михайлов:

- Компромисс в том, что мы не можем подписать такой же Минск, который мы уже подписывали. Документ, который будет подписан, будет, во-первых, о расчленении Украины на несколько частей – это федерализация полная Украины, потому что мы не можем согласиться на то, что ДНР, ЛНР и Крым будут так же в автономии Украины. И в этом новом документе мы пойти точно не сможем. Украина со своей стороны может пойти на федерализацию своей территории и на изменение Конституции, которая даст возможность провести досрочные выборы, что подразумевается под термином «денацификации», то есть, смены идеологического курса. И второй момент – это полна демилитаризация разоружения…

В. Ворсобин:

- Александр Евгеньевич, ну, сейчас это устарело, это …

А. Михайлов:

- Ну, тогда Евгений Алексеевич прав, мы будем воевать до победного. Пока не восстановим Отечество. Никаких других позиций…

В. Ворсобин:

- Простите, тогда или ядерная война, или мобилизация, получается?

А. Михайлов:

- Ну, почему? Всегда есть вариант долгой, нудной, изматывающей военной операции… Почему вы не говорите о том, что она может продолжаться и год, и два, и три, и постепенно добьется своих целей, без применения ядерного оружия, без мобилизации. Но это будет очень затяжной процесс, который, возможно, не будет так позитивно воспринят гражданским обществом. Ему-то хочется победы, гражданскому обществу, хочется ликовать! Ему хочется, чтобы генерал Конашенков докладывал о взятии областных центров, а не деревень и населенных пунктов, правильно? И это вполне понятно, потому что общество финансирует армию, она является налогоплательщиком, она по сути ее содержит за свой счет и, если посмотреть глубину вопроса, то, конечно же, общество имеет право не то что требовать, но хотя бы задать вопрос – когда ожидается там какой-то финал? Но здесь опять же, на мой взгляд, нужна некая дополнительная медиа либо аналитическая прослойка между государственными спикерами и СМИ, чтобы разъясняли механизмы спецоперации и этапы вот эти более подробно, потому что многим людям, особенно тем, кто внимательно следят за новостями, хочется от государства больше подробностей…

В. Ворсобин:

- Александр Евгеньевич, совершенно с вами согласен, потому что разноголосица, которая идет сейчас с информационных лент, немножко запутывает. То есть, я сравниваю заявление Кадырова, который грозится прийти в Кремль и достучаться до людей, кто там принимает решение, и вот его логика, что надо быть решительнее, что надо бить по центрам принятия решений, что надо уничтожать инфраструктуру, что надо воевать уже по-взрослому… Такое впечатление что есть несколько точек зрения… И людей это путает. Социологи за последнее время подметилиМ, что все больше и больше людей хотят мирных переговоров. Есть такой тренд. Он сейчас, конечно, не более 50%, но он растет. Люди устают от этой неопределенности – тут я соглашусь с вами.

Евгений Алексеевич, опишите, пожалуйста, все-таки возможное будущее, как вы его видите? Может ли это разрешиться в этом году, когда мы все-таки решим этот вопрос?

Е. Федоров:

- С учетом того, что наш противник – это блок НАТО и, соответственно, Европа и Америка, значит, самая для нас главная позиция – это какая оппозиция сформируется у них. Их позиция будет понятна нам только этой зимой. То есть, насколько они готовы терпеть тяготы и лишения конфликта и, исходя из их позиции зимой, уже пойдет динамика событий. Но подходы президент обозначил это, еще раз говорю, укрепление суверенитета, о котором говорю, это московские дела, то, о чем говорил Кадыров, московские. И здесь Кадыров не противоречит Владимиру Владимировичу. И второе – помните, он говорил, что мы еще не начинали?

В. Ворсобин:

- Да, загадочная фраза была.

Е. Федоров:

- Абсолютно понятная. Потому что в том статусе, который сейчас у России, мы начать не можем. Не можем. Вот когда вы задаете вопрос мобилизации, ядерной и т.д., мы не можем это сделать. В силу особенностей российской элиты и правящего класса. А вот … приведет к тому, что мы начнем…

В. Ворсобин:

- Александр Евгеньевич, ваше последнее слово.

А. Михайлов:

- Очень хотелось бы пожелать нашим бойцам, нашим офицерам и лицам, принимающим непосредственно военные решения на полях сражений, военной удачи, сохранить здоровье, вернуться домой живыми и здоровыми и, конечно, будут поставлены оперативным командованием задачи, но при этом хочется обратиться и к нашим радиослушателям и гражданам Российской Федерации – понимать, что у военных очень сложная и очень непростая задача, и мы о ней говорили, об этих тонкостях спецоперации, об этих факторах, которые влияют на этот очень не быстрый, но очень качественный подход к ведению военных действий – давайте будем поддерживать нашу армию и, пожалуйста, чиновники приграничных областей, дайте больше креатива, дайте больше энергии, пожалуйста, покажите свое отношение к воинам, которые возвращаются с театра военных действий, они нуждаются в этом, создайте им эту триумфальную арку и вас не забудут…

В. Ворсобин:

- Вообще-то они обязаны это делать. Странно, что они это не делают. Спасибо. Подписывайтесь на новые выпуски подкаста «Гражданская оборона» с Владимиром Ворсобдиным.