Патриотизм на смену толерантности: как сегодня воспитывают детей наши школы
В. Ворсобин:
- Раз в год я просто обязан вспомнить, что когда-то я был учителем. Конечно, я вспоминаю это намного чаще, потому что профессия учителя такая очень удобная, можно похвастать эти в разных условиях, но сейчас просто бог велел, 1 сентября, детки наши пошли в школу, и я каждый раз с сочувствием смотрю на современных детей, потому что жизнь подкидывает разнообразные испытания и сейчас произошло совсем другое 1 сентября, чем было раньше. Сейчас много изменений, начиная с поднятия государственного флага, теперь это будет перманентно происходить в школах, и воспитание патриотизма у школьников будет теперь, видимо, на более высоком уровне, чем было раньше. В общем, таким образом наши дети почувствуют, что идет спецоперация и что государство очень увлечено их воспитанием.
Что это значит для педагогики и для школьников – тема нашей передачи, а я еще почетче скажу эту тему… Мне очень понравилась одна из лекций, которую будут давать на Восточном экономическом форуме, который сейчас проходит на Дальнем Востоке, как следует из названия, «Патриотизм на смену толерантности. Как сегодня воспитывают детей наши школы». Вот эта лекция, которую дают сейчас серьезные профессионалы из министерства образования России и это говорящая тема, и уже хочется отвечать на этот вопрос – патриотизм на смену толерантности.
И у нас в студии для разговора об этом Сергей Леонидович Цыбульский, учитель истории, теолог. Здравствуйте, Сергей Леонидович.
С. Цыбульский:
- Добрый день.
В. Ворсобин:
- И Павел Анатольевич Пожигайло, первый зампред Общественной палаты по вопросам демографии и защиты семьи и детей и традиционных ценностей. Павел Анатольевич, приветствуем вас.
П. Пожигайло:
- Добрый вечер.
В. Ворсобин:
- Павел Анатольевич, вы все-таки по статусу ближе к власти, вы все-таки зампред Общественной палаты, скажите, пожалуйста, какие перемены в патриотическом воспитании детей сейчас появятся в новом году образовательном?
П. Пожигайло:
- Я, может быть, еще больше в этом смысле постараюсь легитимизироваться, поскольку из восьми моих детей двое закончили школу и учатся в МГУ на истфаке и … Пятеро детей в школе. Поэтому у меня вот вся палитра – с первого класса и до выпускников. Если честно, то я не буду все-таки лакировать ситуацию. С моей точки зрения, никакого патриотизма сегодня реально в школах, как урока, как предмета, не существует. Мне очень жаль, что очень часто пытаются как бы для галочки, для проформы проводят какие-то уроки, что-то рассказывают. Я по детям сужу. Они вот приходят, не заинтересованы – вот в чем проблема. С моей точки зрения, я уже лет 10 отстаиваю, что я бы что сделал? Я бы вернул русскую литературу в школу, полноценно, так как это было до введения повального английского языка с первого по одиннадцатый класс. И вот в русской литературе шаг за шагом – от басен Крылова и от сказок Пушкина до пятикнижья Достоевского – вот где патриотизм, понимаете, формируется! И вот этот предмет, как мне кажется, он бы мог собой заменить и религиозное образование, и вот эти уроки патриотизма, и, конечно же, вернуть историю, гармонизируя ее с уроком русской литературы. Допустим, Великая Отечественная война, Сталинградская битва – два часа! Послушайте, если бы «Повесть о настоящем человеке» коррелировалась с фрагментами войны, а еще бы на уроках пения и хорового пения… когда идет гармония музыки, пения, истории, литературы, ребенок получает очень точное, глубокое, глубинное, его личное, настоящее ощущение от его родины, от его культуры, от русского языка и от всего остального…
В. Ворсобин:
- Прошу прощения, вы затронули мое педагогическое прошлое – я в свое время был преподавателем литературы. Вы говорите, что надо побольше литературы – это воспитывает патриотизм. Но ведь литература 19 века несколько специфична для этих целей. Потому что она достаточно протестная. По-моему, мы с вами несколько лет назад говорили об этом. Вы в свое время, по-моему, выступали вообще за внимательное прочтение некоторых книг, которые преподаются в школе, вот именно литературы 19 века, и они оказались у вас под вопросом. Потому что они как раз не возбуждают дикий патриотизм.
П. Пожигайло:
- У меня за спиной под моей редакцией, в соавторстве, вышел шеститомник по русской литературе, мне повезло после 50 лет практически перечитать всю русскую классику, основных ее экземпляров. Так я вам что скажу? Очень важна методология. Конечно, можно, скажем, дать «Грозу», «Анну Каренину» или там первую часть трилогии Гончарова и ребенка мы приведем под поезд или еще куда-то, да… Конечно, вопрос учителя Мцыри погиб от несвободы? Или, наоборот, свобода монастыря была и несвободы? То есть, вопрос методологии. Конечно же, в школе с 1 по 11 класс в конечном итоге привести ребеночка к пониманию, как Розанов говорил, что русскую революцию сделала русская литература, и Булгаков на «Серебряный век» пишет реплику «Мастер и Маргарита». Конечно же, хороший учитель он проведет как в древнегреческой трагедии, да, древних греков, по краю, по обрыву своего ученика и в конечном итоге у него сформируется собственный иммунитет к огромному количеству этих опасностей или опасных как бы линий поведения и т.д. И в конечном итоге все-таки он не убьет старуху…
С. Цыбульский:
- А можно вопрос? Павел Анатольевич, вот мы говорим про Розанова, про русскую литературу, которая делала революцию, но мы же понимаем, что это относится к людям 19 века. В 21-м веке литература достаточно не на первых порах у ребенка стоит и вообще в принципе люди другие. И то, что в 19-м, в начале 20-го выполняла литература, сейчас выполняют совершенно другие формы. Тот же самый Ютуб, те же самые гаджеты, которые через интернет они получают информацию. Может быть, стоит пересмотреть и приблизить к реальности, чем попытаться людям, которые совершенно по-другому сформированы, давать те знания такими методами, такими формами, которые для них уже чужды.
В. Ворсобин:
- То есть, не заставлять читать «Войну и мир», по крайней мере?
С. Цыбульский:
- Ну, например. Потому что сформировать у них это ничего не может, потому что они вообще это не понимают.
П. Пожигайло:
- Я, конечно, против дидактики. Вот самое главное, вот мои дети, слава богу, учатся хорошо, старшие, которые в МГУ, и очень важно сформировать мотивацию у ребенка. То есть, учитель должен научить учиться. Чтобы ученик полюбил учиться. И на самом деле они читают книги, потому что не надо прогибаться под изменчивый мир, да. Вы понимаете, как преподавать этот предмет? Потому что человек все равно интересуется глубиной. Вот этот объем, ощущение, которое дает русская литература, естественно, может быть, с повести временных лет и до Владимира Высоцкого – для меня это было открытие, когда мы заканчивали шестой том, что действительно русская литература, скажем , второй половины 20 века крайне интересна… И вот я со своими детьми шаг за шагом… вот они сейчас прочитали «Портрет Дориана Грея», вы знаете, по классу пошло. Поэтому, мне кажется, просто в эти годы этот предмет полностью был выброшен из системы образования… Я бы все-таки вернулся, еще раз говорю, к методологии и, мне кажется, она вечна. Кстати, вы правильно сказали про гаджеты. Проблемы сегодняшней культуры в этом плане, что раньше была литература центрична, а сейчас она медиацентрична. Мы не должны как бы в эту сторону скатываться – это плоская система вообще координат человеческого…
С. Цыбульский:
- Так это общемировая такая тенденцию, плюс ко всему по другому мозг у человека и у ребенка формируется. Инфантилизм такой замедленный продолжается слишком долго. Если раньше в 18-20 мы видели людей, которые на заводе и фабрике работают и семьи поднимают, то сейчас в 25-26 – это еще такой ребенок. И это связано с развитием мозга современного человека. Отсюда мы никуда не уйдем. А ваши замечательные, интересные, очень глубокие исследования, они, мне кажется, для современного человека нашего возраста, но не 15-16 лет.
В. Ворсобин:
- Все-таки я хочу вернуться к началу нашей передачи, где я задал вопрос, связанный все-таки с воспитанием патриотизма, а то мы ушли сейчас в разговор по преподаванию литературы, мне это очень близко, но давайте все-таки рассматривать, как государство реагирует на то, что сейчас происходит. Я снова заострю, если позволите, внимание на этой фразе – пока я еще не знаю, каким образом эти лекции будут идти на Восточном экономическом форуме, но само название «Патриотизм на смену толерантности» не кажется ли вам, что по сути как раз и указано, каким образом будет меняться наше образование? То есть, что тогда в этом случае изменится? Я знаю, что будут проводиться в школах уроки политинформации, где будет рассказано о сегодняшнем положении дел на фронте для детей… будет просвещение такое…
С. Цыбульский:
- Да, темы для классных часов.
В. Ворсобин:
- Как это будет выглядеть? И это должно выглядеть?
С. Цыбульский:
- Ну, во-первых, мы получили определенные методички, да, где прописаны темы на целый год, где мы как раз должны поднимать определенные вопросы, в том числе, касающиеся современного положения. Но в принципе все эти темы и так должны были изучаться детьми во время учебных занятий на уроке обществознания. Там нет никаких новых совершенно особенных тем…
В. Ворсобин:
- Обществознания, вы говорите?
С. Цыбульский:
- Да. Обществознание – предмет, который идет с шестого по одиннадцатый класс.
В. Ворсобин:
- Но речь идет, по-моему, даже о младших классах.
С. Цыбульский:
- Да, там есть темы, которые вынесены уже на другом уровне, они объясняются, тем не менее, короче, никаких новшеств таких для учителя истории и обществознания здесь нет. За исключением того, что это вынесено во внеурочную деятельность и что после урока вы можете остаться с классом и поговорить более глубоко и на те или иные вопросы ответить детям. Если мы говорим про толерантность, конечно, мне кажется, с моей точки зрения, вот общаясь с родителями как раз моего возраста, которые приводят сейчас детей и дети уже учатся в старших классах, есть определенная, безусловно, проблема, с моей точки зрения. Дело в том, что традиционное общество, если мы обратимся к той же литературе 19 века, к обществу до революции, к империи, оно строилось на традициях, на правилах, на жестких правилах, в которых проживали люди и они знали, что от них требуются и какие правила они должны выполнять. В советское время тоже в принципе обращение к традициям, к выработке единого такого культурного пространства для всех жителей Советского Союза – помните, в 70-е годы пытались создать советского человека, да. Вот после крушения Советского Союза у нас появляются какие-то идеи такие демократии, толерантности, но все это сводится не к на самом деле изучению тех проблем, что такое демократия, какие нормы должны быть в демократической стране или к той же самой толерантности...
В. Ворсобин:
- Толерантность – это терпение к инаковости. Принятие того, что разные бывают мнения, разные стили, разные привычки, что по большому счету надо принимать человека каким он есть.
С. Цыбульский:
- Да, и при этом не значит, что надо становиться на его точку зрения. Ты готов увидеть этот мир, что есть и другие мнения тоже. Почему в демократическом обществе, например, при голосовании побеждает большинство или меньшинство, которое там проголосовало и не выиграло, но их мнение тоже учитывается.
В. Ворсобин:
- Из школы это предполагается вычистить.
С. Цыбульский:
- Послушайте, в последние 30 лет у нас получилось фактически – делаю, что хочу. И вот родители – это очень хороший показатель. Потому что они приходят и зачастую говорят о том, как они видят, как нужно преподавать. Они могут заявить о том, что этот учитель их не устраивает, потому что они думают, что вот так правильно. Мы не выработали за 30 лет каких-то определенных правил и люди считают, что жить в полной свободе здорово и хорошо, и это норма. Но если мы посмотрим на любое государство, есть определенные правила, которым ты должен следовать, как житель этого государства. В том числе, отношение к флагу, гербу и к гимну своей страны. И я просто почитал отзывы по поводу вот как раз нововведений и для меня это странно, это чушь какая-то… Как можно писать – я не буду водить ребенка на первый урок… Мы не хотим присутствовать… а почему я должен приводить ребенка на поднятие флага? Что значит почему? Это флаг твоей страны. Ты живешь в этой стране – это символ твоей страны. Это вот если про патриотизм, если ты любишь эту страну, ты живешь в ней, ты любишь страну… у тебя может быть разное мнение, отношение, там еще что-то, но, как говорил Фандорин у Акунина, помните – я служу России, я не служу там конкретному чиновнику, я служу России. И если это герб и гимн моей страны, почему я должен игнорировать это? Хотя в Америке были такие проблемы тоже. Да, кстати, я должен сказать, что это раз в неделю. В начале недели флаг поднимается, в конце он спускается.
В. Ворсобин:
- У меня вопрос к Павлу Анатольевичу. Скажите, пожалуйста, вот эти лекции или уроки обществознания на тему спецоперации – ведь часть родителей тоже будет не согласна с той постановкой вопроса и с той лекцией, которую будут по методичкам читать учителя. Вот здесь не произойдет ли какое-то общественное разделение классов не на общество, как у нас сейчас, а вот вся эта трещина пойдет и по школе?
П. Пожигайло:
- Слушайте, все зависит от учителя. Так же, как вот есть там ядерная реакция – может быть ядерный взрыв, а может быть атомная электростанция. Так же и учитель. Если он преподает заинтересовано, искренне, у него есть контакт с учениками, будет один эффект. Если это формально, поверхностно – ровно обратный. Вот я хочу сказать, что затронули тему толерантности – понимаете, эта максима – толерантность – это некая навязанная максима. Я считаю, что надо у детей вообще развивать критическое мышление. Вот что очень важно. Вот это очень важно. Потому что толерантность в этом смысле уплощает немножко и превращает в таких как бы аквариумных рыбок – вот ты должен и все. Но я хотел бы сейчас, пользуясь временем, можно вас критиковать, да?
В. Ворсобин:
- Пожалуйста. Только я отвечу – вы имейте это в виду.
П. Пожигайло:
- Вот что меня в России беспокоит? Что вот эта болтовня такая – вот болтаем, болтаем – и тут же параллельный мир. Центр Москвы, Кремль, 31 августа, День Знаний, приглашают какую-то политическую элиту, каких-то детишек талантливых – у меня вопрос. Послушайте, неужели в этот день не надо было показать какие-то высшие образцы творческих искусств детей? У нас есть победители международных конкурсов на фортепиано, на скрипке. Ну, что это такое? По большому счету, вот та ментальная война, о которой мы говорим, ну, мы сами ее развиваем. Слушайте, Бузова только две недели назад по Ютубу расходится, ее как бы хит про большой и толстый – не буду это слово говорить дальше… И эта Бузова появляется третьим номером 31 августа перед детьми…. Как сочетается это?
С. Цыбульский:
- Может быть, это вопрос к образованию организаторов?
П. Пожигайло:
- Слушайте, зачем это делается?
С. Цыбульский:
- Согласен.
В. Ворсобин:
- Павел Анатольевич, я попытаюсь ответить на ваш вопрос. Вы правильно сказали, что вы хотите критиковать, вы, видимо, в моем лице хотите критиковать наши СМИ и те, кто дает площадку таким, как Бузова. А я вот слушаю вас и вспоминаю свое советское прошлое, когда я ребенком, школьником, включал телевизор, в котором всего 2 или 3 программы было… И знаете, я все время натыкался на очередной фортепианный концерт Рахманинова. Честно говоря, я думал – господи… я находил кассетные магнитофоны и слушал… тогда условный Высоцкий или условный Муромцев… ну, такие полузапретные и запретные песни считались вообще говоря маргинальными и даже полупреступными. И мы это слушали. Лишь бы не слушать вот эту затхлость и то, что навязывает нам старшее поколение. И если вы думаете, что сейчас сыграет прекрасный симфонический оркестр вот этим детям, у которых… у той же Бузовой подписчиков раз в сто больше, чем всех зрителей, которые пришли на этот концерт….
П. Пожигайло:
- Ну и что? И что вы хотите сказать? Песня про толстый член, который…
В. Ворсобин:
- Да я не думаю, что Бузова это бы пела на этой встрече…
С. Цыбульский:
- А это неважно. Мне кажется, при всем отношении к советскому прошлому…
П. Пожигайло:
- …это уровень деградации. Разве можно Высоцкого сравнить с Биланом, Глюкозой или Бузовой?
В. Ворсобин:
- А тогда сравнивали. Тогда это было так же неприятно для школьников…
Наш разговор так тихонько шел, мы обсуждали сначала литературу XIX века, а сейчас, как появилась… Кстати говоря, в чем прелесть нашей современной попсы, в плане Димы Билана и т.д., тех ненавистных людей, которые поют для нашей молодежи, сразу идет нерв, и сразу начинается какое-то живое общение. Кстати, именно этого живого общения в школах и не хватает. Я по своему опыту скажу, что можно быть очень продвинутым педагогом, можно желать детям всякого добра, чтобы они были умниками и умницами, прийти на урок и при этом давать им только то, что предлагает программа, давать это сухо. Ничего не закрепится в мозгу школьника. Когда я был учителем литературы, я помню, даже Пушкина преподавал с помощью, мягко говоря, не совсем хрестоматийной литературы, я искал эти списки его любовниц, как он готовился к дуэлям, какие у него были дуэли, эти окололитературные истории. Я, таким образом, держал под контролем ту бандитскую часть класса, которая могла легко мне сорвать урок. Я в этом смысле пытался с помощью, может быть, небольшой такой попсы школьной исторической контролировать класс, и дети на самом деле учились у меня достаточно хорошо, по крайней мере, троечники стали хорошистами и т.д.
Павел Анатольевич возмущается праздником перед 1 сентября, в котором будут участвовать поп-певицы и поп-певцы.
П. Пожигайло:
- Вот Михаил Михайлович Жванецкий (я был с ним знаком, лет 10 мы общались периодически), у него шикарное выражение: «Он вошел в ее положение, еще раз вошел, вышел, оставил ее в ее положении». То, о чем вы говорите, здесь очень тонкая грань. Как говорится, я заманю их вот этим приемом, а они могут оттуда не вернуться. Чуть-чуть Моргенштерна, Дани Милохина, Бузовой. Поверьте мне, это ориентиры, которые государство дает этим детям. И мне кажется, что этот концерт мог бы иметь место на какой-то коммерческой площадке, в концертном зале, пусть кто-то покупает билеты. Но ведь это символично – День знаний в Кремле 31 августа. Мы должны дать эту планку. У нас есть великолепные дети, еще раз говорю, из «Синей птицы», из «Голоса», с великолепными вокальными данными.
Мы в свое время привезли Богдана Волкова из Донецка, еще в 2014 году, он сейчас поет в Ла-Скала, мальчишка 26 лет. Великолепно поет. Поскольку каждый год езжу в «Артек» со своими детьми, а это тысяча детей каждый год, я с ними провожу три недели (дети со всей страны, кстати), поэтому у меня есть некое ощущение, что они любят, что они поют, что им нравится, мы очень много на эту тему общаемся. Так вот, Богдан, когда пел «Зачарованная даль» Пахмутовой, зал вставал. То есть не надо заигрывать. Мы слишком далеко можем зайти. Мне кажется, что в данной ситуации мы просто их развращаем, а не пытаемся найти с ними контакт. Это очень тонкая грань.
С. Цыбульский:
- Мы не задаем образцы высокой культуры, это да. Мы спускаемся до низовой культуры, которая более популярна. Кстати, этот вопрос к вам, в общем-то, потому что вы тоже имеете отношение, наверное, и к людям, которые организовывали этот концерт, как-то повлиять на них могли, наверное.
П. Пожигайло:
- Я не имею отношения. Я в свое время воссоздал Всероссийское хоровое общество, и за 8 лет 4 млн. человек прошли через наши фестивали, половина из них – дети. Детский хор России – это мое изобретение было. Естественно, как могу… Мы внедряем в школах эти уроки пения, где детей учат петь (и хоровому, и вокальному пению) на лучших образцах. Кстати, очень важный момент, вы как педагог это наверняка знаете. Есть такое понятие – интонирование мозга. То есть хорошая музыка в определенном возрасте развивает творческое полушарие. Все эти методологии понятны. Но его нельзя погружать в эту низкопотребную абсолютно… Вы говорили про Высоцкого. Послушайте, а смысл песен Высоцкого и смысл песен той же Бузовой и Билана? Даже не то что сравнивать… О чем мы говорим? Еще раз говорю, две недели назад по всем этим роликам она, этот толстый (не буду это слово говорить), он разошелся клипом. И вот она в Кремле, третьим номером выступает. Конечно, это в определенном смысле маяк, это образ поведения. Люди говорят: смотрите, у нее столько подписчиков…
В. Ворсобин:
- Мы в принципе эту тему проговорили. Конечно, это ужасно, но это произойдет и, надеюсь, будет уроком для последующих организаций таких… Хотя я не вижу на самом деле каких-то чудовищных… Как знак – да, а что после этого концерта десятки детей сойдут с пути истинного, мне кажется, это большое преувеличение все-таки.
Я все-таки о патриотизме хочу поговорить. Я так понимаю, что патриотизму как таковому сейчас детей учить бессмысленно. То есть патриотизму не учат.
С. Цыбульский:
- Патриотизм как понятие, как термин появляется в эпоху Просвещения, в XVIII веке. До этого такого понятия не существовало. И в XIX веке он активно формируется вместе с представлениями о нации, появляется такое явление, как национализм, и крайняя такая форма – нацизм, туда уход. Потому что патриотизм – это очень важная составляющая общества, страны, и очень страшно свалиться в сторону. Но патриотизм… К сожалению, мы почему-то в 1991 году решили, что наше главное завоевание – это такая свобода. Помните, тогда от всего отказывались – от формы, от галстука и т.д. И в результате мы не сформировали каких-то очень важных таких идей. Можно по-разному относиться, но то, что называется сейчас скрепы.
В. Ворсобин:
- Я из советской школы. Они все время пытались эти скрепы создать. Это все происходило на моих глазах. Я был в пионерии…
С. Цыбульский:
- Но в 1991 году мы с удовольствием отказались от всего.
В. Ворсобин:
- Мы отказались. Но вообще возможно с помощью флага, с помощью лекций, с помощью какой-то атрибутики что-то породить в душе?
С. Цыбульский:
- Возможно. Смотря как вы будете к этому относиться. Потому что я согласен, например, с Павлом Анатольевичем, смотря кто будет это делать. Если учитель с горящими глазами и, главное, авторитет для детей, то это да. Потому что зачастую к детям, которые стоят в какой-то вызывающей одежде, например, подходит учитель и говорит: «Деточка, как же ты оделась, что это за безобразие?» При этом она делает замечание, стоя в каком-нибудь платье с вещевого рынка, а девочка-то, между прочим, стоит в Dolce & Gabbana и во всем остальном. И для нее это замечание со стороны учителя – это просто какой-то странный вызов. И конечно, здесь смотря кто и как будет этот патриотизм внедрять.
В. Ворсобин:
- Но мы же понимаем, кто и как. Мы же все-таки в реальности находимся, мы понимаем, кто, как, каким образом.
С. Цыбульский:
- В таком случае, если действительно хороший учитель, действительно человек, который верит в то, что он делает, и чтобы это не свалилось в сторону рутины. Потому что это круто, что флаг один раз в неделю поднимается, а не каждый день. И тогда что бы вы ни брали, от религиозных верований и обрядов до чего угодно, превращается, в конце концов, в такой автоматизм. Этого не должно быть. И в правилах, которые присланы в школу, четко прописано, как флаг должен храниться, как выноситься, где подниматься (на улице или в помещении). То, что я прочитал, в принципе меня вполне все это устраивает, и я согласен это выполнять.
В. Ворсобин:
- А мы не тащим ли эти идеи, те инструменты, которые из прошлых веков? Они, может быть, у современной молодежи только раздражение вызывают.
С. Цыбульский:
- Как про литературу мы говорили. Потому что это же в 40-50-е годы в Америке, эта клятва флага и т.д. Это Эйзенхауэр еще вводит. И в современных условиях той же самой упоминаемой толерантности и так далее…
В. Ворсобин:
- Этим пропитано уже все общество давно.
С. Цыбульский:
- Во многих штатах вызывает недовольство, судебные процессы, и даже в классах можно стоять, можно сидеть, можно вообще не клясться. То есть здесь есть такая проблема, и мы вдруг берем эту форму и внедряем у себя.
В. Ворсобин:
- Павел Анатольевич, вы считаете, что это немножко устарело, и могут быть проблемы с использованием этого инструмента?
П. Пожигайло:
- Слово «патриотизм» откуда происходит? От греческого слова «патер», в переводе с греческого языка – отец. Отсюда – Отечество. У древних греков, я упоминал, древнегреческая трагедия, скажем «Орестея» (ну, и Эсхила, и Софокла), они воспитывали грека, как это ни странно звучит. Безусловно, настоящая русская культура воспитывает патриота, но она воспитывает не навязчиво, не тактически, сверху по приказу, а она возбуждает внутри, вот эта «любовь к отеческим гробам».
В. Ворсобин:
- Павел Анатольевич, совершенно согласен, вы говорите о желаемом результате, а мы пытаемся все-таки найти инструмент, как до него добраться.
Я слушаю Павла Анатольевича и каждый раз ловлю себя на мысли, что из того, что мы можем сделать сейчас в школе, Павел Анатольевич озвучивает на самом деле самые доступные вещи, как ни странно. Объясню почему. Потому что наш школьный учитель – это замученная лошадка (по крайней мере, я в регионах смотрю). У него столько бумаг, столько отчетности, он на самом деле в этом деле запахан.
С. Цыбульский:
- Я ничего об этом не знаю. Потому что у меня нет никаких отчетностей и бумаг, у меня электронный журнал, я его быстро заполняю.
В. Ворсобин:
- Отлично. Это Москва.
С. Цыбульский:
- И на год вперед я все это заполняю.
В. Ворсобин:
- Кодовое слово – Москва.
С. Цыбульский:
- Ну почему? Эта программа вводится и в регионах России. Это, кстати, вопрос к местным региональным правительствам и департаментам.
В. Ворсобин:
- Я к чему это говорю? К тому, что сейчас, когда им спускают из Минобра дополнительные задачи по поднятию патриотизма в школе, они говорят: «Господи, еще и это. А как это делать?» Это план обучения, обществознание и т.д.
С. Цыбульский:
- Павел Анатольевич замечательную историю рассказал. Но здесь очень важно, что он отец, и он прививает, он беседует со своими детьми. Вот ключевая история. А тут, получается, школа, которая… Да, действительно, ребенок очень много времени проводит в школе, с 8.30 до 3-4 может задержаться, там кружки какие-то. То есть домой он приходит, когда уже папа, мама дома, там общение небольшое, но выходные есть еще. И если мы говорим, что только школа патриотизм должна как-то воспитывать, то это очень смешно. Потому что патриотизм должен воспитываться как бы не вдруг. Вот мы сейчас вспомнили, но этот ритуал с флагом мы должны были сделать лет 10-15 назад вообще-то, по большому счету. Мы все время почему-то опаздываем, мы все время не можем программировать вперед. И здесь, конечно, к родителям вопросы. Если вы ездите по России, если вы отдыхаете не только в той же самой Турции или Египте, а хотя бы по Золотому кольцу проехались, если вы посмотрели и объяснили, что такое архитектура, какие усадьбы у нас замечательные возрождаются, вот это, может быть, как-то и привяжет ребенка к его собственной культуре.
Хорошо, вы с ребенком часто обсуждаете фотографии своих дедов, прадедов?
В. Ворсобин:
- Конечно.
С. Цыбульский:
- Это вы, а я каждый раз на уроке спрашиваю: «Ребята, кто знает своих прадедушек, прабабушек (ну, потому что мне генеалогию нужно объяснить)?» И выясняется, что дети не знают своих дедушек, бабушек, прабабушек, потому что зачастую они живут где-то далеко, они не встречаются. А у нас огромная проблема – разводы. И у нас, если в первый класс поступают еще целые семьи, то семьи разводятся где-то в 7-8-м классе, это страшная трагедия. У нас дети 4-го класса не могли написать сочинение «Я и моя семья», например. Мы отказались от этой идеи в школе, потому что…
В. Ворсобин:
- Полкласса – неполные семьи.
С. Цыбульский:
- Да. А у некоторых новые отцы, новые матери, совершенно другие семьи, не такие, какие мы хотели бы увидеть и какие традиционно были. И поэтому, мне кажется, патриотизм, он начинается с дома, с семьи, с фотографий, с рассказов, историй.
В. Ворсобин:
- Слава богу, что в нашей передаче понимание патриотизма вполне себе такое настоящее. Это действительно настоящий патриотизм, когда мы говорим о своей собственной земле, о предках, о том, как красива наша земля, как прекрасна наша история, литература.
С. Цыбульский:
- Нельзя любить родину вообще…
В. Ворсобин:
- Да. Но я как родитель вот чего боюсь. Что придет в школу какой-то технолог, выполняющий задание. А я знаю наши, особенно 10-11-е, протестные классы. Они просто по природе своей протестные, у них гормоны, они всё пересматриваются, они все Базаровы, по большому счету, чуть нигилисты. И когда их будут пичкать этой политикой, это вызовет протест со стороны детей и со стороны родителей.
С. Цыбульский:
- И недоверие к педагогу, к которому, может быть, было какое-то доверие до этого.
П. Пожигайло:
- Вот смотрите, наша семья – 8 человек детей, младшему 2,5 года, старшему 21 год (от одной супруги, естественно). Мы православные люди. Что такое православие? Последние 20 лет мы ходим по выходным в храм, ну, пост, молитва. Все так, по-честному, что называется, без формальных каких-то вещей, но тем не менее. Я выступаю против основ православной культуры в школе. Почему? Вот представьте, рассказать, например, про религию: историю Иисуса Христа или Богородицы. Это формально все звучит. Я говорю, что привести к вере человека можно только на «Евгении Онегине» или на «Капитанской дочке», или трилогии Гончарова. Или Левша, который из Англии возвращается, чтобы умереть на родине. Вот эта навязчивая, дидактическая, холодная попытка таким одеялом накинуть на детей, и они все пойдут в храм, - невозможно. Мы рождаем будущих атеистов.
С. Цыбульский:
- Подождите. У нас цели такой не стоит. Я методист по основам религиозной культуры. Мы должны культурологически ознакомить ребенка, но не привести в храм.
П. Пожигайло:
- Я понимаю. Но вы поймите правильно, что ознакомить возможно, но, тем не менее, холодное преподавание этого предмета в некотором смысле формирует аллергию от веры. У меня один из детей заканчивал православную гимназию, и я к ужасу своему… Когда читали Акафист Успению Пресвятой Богородицы, я спросил: «Ты знаешь, что такое праздник Успения?» Он говорит: «Это…» И запнулся. Представляете, 10 лет православной гимназии! Кстати, и вопрос патриотизма, вопрос религиозного воспитания, он идет изнутри, от той же семьи, от мамы, от папы. Я хочу напоследок сказать интересный момент. У меня мама, ей 83 года, она мечтала всю жизнь проехаться по Европе. Слава богу, моя сестра и трое моих детей, они сели в машину и через Литву, Польшу, были в Венеции, в каких-то недорогих апартаментах останавливались. И она на коляске, они ее возят. Они мне звонят: бабушка вот там была, там была. Ей 83 года, она побывала в Падуе, в Лионе.
Вот это воспитание как раз закладывает у детей тот самый патриотизм (от слова «патер»), от отношения к отцу, в данной ситуации – к моей матери. И вот эти бы вещи нам методологически детям как-то объяснить, с семьями надо работать. Но это должно идти изнутри, нельзя сверху навязать ни религиозное воспитание…
С. Цыбульский:
- Очень важно, чтобы не было разногласий и расхождений. Потому что если ребенок будет видеть одно дома, а другое будет слышать и видеть в школе, и у него будет складываться этот диссонанс культурологический, культурный в уме, то мы не добьемся тех результатов, которых должны добиться. А в принципе клятва флага, то, что в Америке есть… Вообще позор не знать гимн собственной страны.
В. Ворсобин:
- Надо преподавать с широкой душой, горячим сердцем, и чтобы не было никакого холода и притворства. Я думаю, что это итог нашей передачи, с которым, думаю, согласятся все.
Спасибо вам огромное, господа.
Понравилась программа? Подписывайтесь на новые выпуски подкаста «Гражданская оборона» с Владимиром Ворсобдиным.
