Владимир Сунгоркин: Импортозамещение – это не просто лозунг. Это возможность для местных производителей поднять голову
А. Гамов:
- Всем привет! С 5 по 8 сентября во Владивостоке пройдет Восточный экономический форум, уже ставший знаменитым, - ВЭФ. Этой теме как раз и будет посвящен мой сегодняшний разговор. Герой сегодня - главный редактор, генеральный директор «Комсомольской правды» Владимир Сунгоркин. Слушаем наш прогноз и наш интересный разговор.
Владимир Николаевич, спасибо огромное, что вы согласились снова поговорить о Дальнем Востоке, о нашем с вами любимом регионе. Сразу вопрос возникает: почему прижился Восточный экономический форум? С чем это связано? Почему вот он так востребован? Региональный форум, казалось бы, почему вся Россия туда съезжается? Дальневосточники, что ли, по всей России развелись?
В. Сунгоркин:
- Ну, для меня это очевидно, почему он прижился. А почему ему не прижиться? Если учесть, что Дальний Восток является житницей, кузницей и здравницей для России в таких достаточно значительных масштабах или, можно сказать, в процентах, если это поставщик рыбы, золота, угля, древесины, причем, ценной древесины, притом, что там живет у нас процентов пять, наверное, населения России на всем Дальнем Востоке.
А. Гамов:
- Так мало?
В. Сунгоркин:
- Мало. Поэтому, конечно, куда ему деваться? Он должен существовать как некая площадка или, проще говоря, тусовка деловых и околоделовых людей. В общем, для меня тут никакой загадки нет. Ну, и плюс то, куда мы ввалились в последние годы – это санкции, они же начались не с 24 февраля, они начались с 2014 года, с момента присоединения Крыма. И по мере нашего движения к 24 февраля санкции нарастали. И мы портили отношения с Европой, с Америкой, ну, скажем так, с Западом. И по закону сообщающихся сосудов получалось, что Дальний Восток в этой ситуации еще больше поднимал свое значение. Вот и все.
А. Гамов:
- А можно ли сказать, что вот Дальневосточный регион оказался более подготовленным к этому разнузданному санкционному прессингу, нежели чем, допустим, Центральная Россия там, запад России и так далее?
В. Сунгоркин:
- Я думаю, что это такая формулировка «более подготовленный» - это такая романтическая формулировка. Ни черта он не подготовленный, пытаюсь расшифровать, а в чем могла бы быть подготовка к этому прессингу. Подготовка – это готовность инфраструктуры, попросту говоря, у нас должно быть достаточно дорог, коммуникаций для того, чтобы обмениваться… В чем, собственно, дружба состоит? Она состоит в передаче тех или иных товаров и сырья туда и сюда. Это и есть материальное воплощение отношений. А как они еще - телеграммами, что ли, обмениваются? Давайте дружить! Дружим. Вот. А еще лучше давайте дружить.
И вот с этой точки зрения готовность коммуникаций принять тот товарооборот, который у нас был с Западом, никакой готовности, конечно, не существует. Я тебе объясню, что происходит. Например, железные дороги, которые должны были принять или должны будут принять потоки угля, нефти, нефтепродуктов с западных районов страны теперь для новых вариантов - вплоть до Филиппин и Малайзии. Ну, и для Китая. Железные дороги у нас находятся там в таком состоянии, что загрузка очень высокая. Там периодически возникают, прямо скажем, пробки на всех дорогах. Стоит огромная очередь, скажем, угольщики – главные пострадавшие от всей этой ситуации, они ведут такие серьезные, как на многих шахматных досках ведут много партий для того, чтобы убедить правительство, убедить РЖД, что надо расчищать путь для поставок угля в Китай и далее, в Азию, в общем.
И там сейчас расширяются пути, там строится второй путь по БАМу. БАМ же отсыпан под два пути, но проложен там один путь. И этот путь загружен сегодня до предела. И угольщики, например, крупнейшего в мире месторождения «Эльга» в Южной Якутии, где коксующийся уголь добывают, начали добывать, компания «Мечел» начинала это дело, они сегодня уже доведены до такого интересного состояния, что они начали проектировать и строить свою железную дорогу к морю. А это ни много ни мало как 400 километров, почти полтысячи километров совершенно по неудобоваримым территориям, там болота, леса, абсолютная ненаселенность. И они вот хотят там выйти к поселку с таким названием характерным Чумикан, построить там порт, причалы, чтобы по своей собственной железной дороге начать вывозить уголь, потому что БАМ не справляется.
На БАМ высадилось большое количество военных сейчас железнодорожников, которые тоже ведут отсыпку, студентов летом туда отправляют для того, чтобы вторые пути прокладывать. Но это же не только вторые пути, там огромное количество речек и ручьев, на каждом надо мостик ставить или искусственные сооружения.
А. Гамов:
- А вот переход у Дегтярева, он все гордится, что они там какой-то переход сделали.
В. Сунгоркин:
- Я не знаю, чем он… Наверное, ему есть, чем гордиться, я не очень понимаю, какой переход.
А. Гамов:
- Он будет, наверное, у нас в пятницу.
В. Сунгоркин:
- Будет, наверное, да. Ну, не знаю, о каком ты переходе говоришь. Там огромное количество мостов надо строить под вторые пути. И огромное количество так называемых искусственных сооружений – ИССО они называются. Проще говоря, это бетонные трубы, по которым должна речка или ручей проходить. А там же любой ручей - он сегодня ручей, а если дожди прошли, он превращается в бурную реку и смывает, может поселок смыть целый. И с этой точки зрения не готовы, конечно.
Дальше, у нас нет нормальных переходов в Китай, там нужны дополнительные переходы. Мы там лет 15, по-моему, строили мост железнодорожный, наконец, его сдали. Вот недавно совсем уже сдали. Ну, и сейчас начинаются разговоры, что от Благовещенска надо построить еще один мост (это через Амур мосты). Но это все разговоры. Это все надо, надо, надо, а на самом деле дороги там находятся в очень плохом состоянии.
У меня свежее впечатление совершенно, я только что вот в июне проехал по автомобильной дороге федерального значения, которая называется Амуро-Якутская магистраль - это дорога от Амурской области до Якутска – АЯМ так называемая. Ее начали строить в 1928 году. Ее строили в 30-е годы, знаменитые, значит, лагеря системы ГУЛАГ. И вот я тебя уверяю, что до сих пор эта дорога на значительном своем протяжении до сих пор не асфальтирована. Там стоит, если нет дождя, пыль до неба буквально. И вот я проезжал участок в 400 километров от Алдана до Якутска. И из этих 400 километров, дай бог, если 150 покрыто асфальтом, а под 200 километров – это проселочная дорога, ухабистая, по которой надо ехать со скоростью там 30-40 километров в час. На всем этом пространстве есть ровно одна столовая, где могут столоваться эти дальнобойщики наши. Ну, и, наконец, апофеоз всего – отсутствие моста через реку Лена. И там же Амуро-Якутская магистраль, железная дорогая находится на одном берегу, Якутск на другом, они, как ни в чем ни бывало, в 200-тысячный город везут паромами или по реке, как в XVIII веке, все, что нужно северному городу. А северному городу нужно много чего, там же «крокодил не ловится и не растет кокос» в северных городах наших. Это к вопросу о готовности.
А. Гамов:
- Ну, да.
В. Сунгоркин:
- Так себе готовность, скажем.
А. Гамов:
- С другой стороны, там же очень большие вливания. Я просто вспоминаю АТЭС сентября 2012 года, остров Русский. И приехал президент Путин. И, пока мы поднимались на лифте, так оказалось, что я с ним в лифте, и он говорит, как тебе это все? Я говорю, это же столько денег. Говорит: так это вот через пятьдесят лет заработает, через сто лет. Говорю: а нам какая разница, нас же не будет! Но он говорит: ну, Россия же остается.
Скажи, пожалуйста, у тебя ощущение что, нужно 50-100 лет, чтобы это все, эти вливания, которые сейчас гигантские даже в условиях военной спецоперации туда идут, чтобы они заработали. Или как?
В. Сунгоркин:
- Ты знаешь, я опять с тобой не соглашусь, называя это гигантскими вливаниями. Конечно, если вспоминать Владивосток 20-30-летней давности, он неузнаваемо изменился.
А. Гамов:
- Допутинский. И Хабаровск.
В. Сунгоркин:
- И Хабаровск. Но особенно Владивосток под АТЭС, да, все меняется. Но, опять, понимаешь, что происходит? Мы очень сильно уже отстали на том же Дальнем Востоке от наших соседей.
А. Гамов:
- От китайцев?
В. Сунгоркин:
- Хочешь - от китайцев, хочешь - от японцев, хочешь - от монголов. Монголы сейчас тоже, я тебе сейчас выдам такую интересную тайну, Монголия очень быстро развивается и очень интересно развивается. Поэтому я бы тут тоже не романтизировал ситуацию. Да, мы построили мост на остров Русский, да, мы построили мост через Золотой Рог. И для нас это событие. Да, и весь Русский у нас сейчас присоединили, это огромный остров, где можно второй город построить, кстати, Владивосток. И он там поместится.
Но на самом деле это все на фоне того, что происходит сейчас у бурно развивающегося того же Китая, это все так себе. Это все ерунда. Простая вещь, если ты смотришь с нашего берега Амура из Благовещенска на противоположный берег, там Амур неширокий, метров двести в обычную воду, ты увидишь, что напротив на берегу поднялся очень мощный современный большой город Хэйхэ. На месте его 20 лет назад, ну, хорошо, 30 лет назад был достаточно прозябающий городишко. Я это все хорошо помню. Но они рванули. Они идут быстро. На самом деле у нас есть такая опасность глобальная, что мы вот так будем наши темпы роста, которыми ты так впечатлен, и темпы роста Китая, они не сопоставимы.
А. Гамов:
- Я миллиардами, которые вкладываются туда.
В. Сунгоркин:
- Ну, вкладываются. Понимаешь, мы, на самом деле, большая держава. И мы, если опять нас сравнивать с лохматым каким-нибудь 1989 годом, мы, конечно, о-го-го! Э-ге-гей! Но если сравнивать с тем, что происходит у соседей, мы отстаем. И вот это такая тема для разговора хоть с Владимиром Владимировичем Путиным, но, я думаю, он лучше нас с тобой понимает эту ситуацию, хоть с кем… Вот это вот такой термин появился – турбопатриоты. Мы, конечно, можем с тобой изображать турбопатриотов таких с пропеллером, с турбиной в заднице.
А. Гамов:
- Может, мы и есть турбопатриоты.
В. Сунгоркин:
- Ну, нет. Я бы не сильно бы себя идентифицировал с таким, с турбиной в заднице, что: ой, да мы там мост, видели, о-го-го! Самое интересное, что он, действительно, о-го-го, если сравнивать с тем, что у нас ничего там не было, мы этот мост злосчастный, про него так с полвека примерно говорили. Но, опять же, такие мосты в соседнем Китае в каком-нибудь задрипанном городишке строят, не приходя в сознание, что называется.
А. Гамов:
- А что делать тогда?
В. Сунгоркин:
- Что делать? Надо смотреть правильность экономической политики. То, о чем говорят двадцать лет.
А. Гамов:
- И миграционной, да?
В. Сунгоркин:
- И миграционной, если угодно.
А. Гамов:
- Люди чтобы не уезжали.
В. Сунгоркин:
- Населения у нас там нет, люди там на чемоданах сидят по-прежнему. Улучшения… Понимаешь, мы постоянно, ты тут каких-то ругал либералов, ну, понимаешь, мы, как турбопатриоты или просто патриоты, мы постоянно думаем о том, чтобы наше государство стало мощное, а люди как-нибудь проживут. А вот люди уже стали другими. И они не хотят как-нибудь жить. Вот им не нравится жить в такой прозябающей ситуации. Они много знают - нынешнее поколение, ну, те, кто помоложе нас с тобой. Они могут больше сравнивать. Они ездят.
И поэтому они для начала едут в Москву и в Питер – есть три точки притяжения для дальневосточников. Это Москва. Она, конечно, сильно ушла вперед от Дальнего Востока. Это Петербург, в нем те же приморцы видят что-то такое родное. Тут море, там море. Тут моряки, там моряки. Тут у нас туманы и влага, там – туман и влага. И третья точка – это Краснодарский край, который тоже, как ни странно, чем-то похож на Приморье, но жить там лучше.
Если говорить о вечной теме прирастания населения, почему оно там не прирастает, а, кстати, продолжает уменьшаться, это то, что люди информированы (молодежь), они уже много что знают. Они прикидывают, вот им стало 25 лет. Они говорят: о, поедем-ка мы в Москву,в Подмосковье для начала, или поедем-ка мы в Питер, поедем-ка мы в Краснодарский край, если те, кто постарше, там купим домик или квартирку. И будем там жить. И этот процесс пока не остановим по абсолютно банальной причине. Количество льгот, преференций и каких-то радостей у жителя Дальнего Востока минимальное. Нет какой-то колоды карт, с которой он бы говорил: ну, что, Гамов, я вот решил здесь, во Владивостоке, прожить, потому что у меня зарплата выше, чем у тебя (как было в советское время, были коэффициенты, которых сейчас нет), у меня отпуск в полтора раза больше, чем у тебя. У меня ипотека дешевле, у меня возможность здесь отдыхать на месте прекрасная.
А. Гамов:
- И освобождение от армии. Ты в предыдущем интервью говорил как раз про налоги. И освобождение…
В. Сунгоркин:
- Я фантазировал. Вот освободить от армии - будет он? Будет. Больше того, желающие откосить от армии, сейчас часто молодой человек, который не хочет служить по разным причинам, он уезжает в другую страну, если есть возможность, если родители его поддержат материально. А он мог уехать, мог бы, если бы наши с тобой мечты были приняты, он поехал в Хабаровск и там поработал во славу Родины. Почему нет?
А. Гамов:
- А почему тогда наши с тобой мечты вот, которые звучали накануне предыдущего Восточного экономического форума, может, мы не так их набираем? Может, надо крупным шрифтом? И чтобы ты там выступал почаще?
В. Сунгоркин:
- Понимаешь, самое интересное, что все это, о чем мы с тобой рассуждаем, это, на самом деле, все банально. И мы не открываем глаза или не поднимаем веки условному Юрию Петровичу Трутневу, полпреду. Трутнев говорит: слушай, вот молодцы, какую идею мне подкинули Гамов с Сунгоркиным. Да нет, это все давно известно. Просто везде существует борьба лоббистских интересов. Везде, чего ни коснись. Минфин всегда считает, что его задача - сэкономить денежку. И никому ничего не дать. Вот такая традиционная красивая у него политика – ничего никому не давать. На всякий случай, целее будет, деньги сохранятся. Но вот у нас же в «Комсомолке» с тобой тоже есть, например, Минфин – это главный бухгалтер. Да?
А. Гамов:
- У нас хороший Минфин.
В. Сунгоркин:
- Хороший Минфин, но я же не даю главному бухгалтеру такой рычаг, чтобы она решала, содержать Гамова, зарплату ему платить или не платить. Решаю я, как генеральный директор.
А. Гамов:
- Ну, да. Да. Спасибо тебе.
В. Сунгоркин:
- Обращайтесь. А в стране в нашей сложилась очень интересная ситуация. У нас Минфин в стране в целом очень гипертрофированную роль играет, кстати, как и играет гипертрофированную роль Центральный банк. Вот как они считают, не экономические ведомства решают, в России решают не экономические ведомства, а Минфин. А на самом деле Минфин должен, скажем так, меньшую роль тут играть.
Итак, первое – это Минфин. Второе – самые разнообразные лоббистские группировки, это такие сильные люди. Условное Минобороны. Вот Минобороны – интересное очень ведомств. Традиционно в Российской империи Минобороны очень сильное. Попадает наша записка Сергею Кужугетовичу: надо освободить от армии дальневосточников. Он говорит: слушай, сколько там этих дальневосточников? Их, допустим, надо освободить тысяч восемьдесят. Он говорит: ничего себе! Нет, не освобожу. Я не знаю его позицию, честно скажу. Он патриот Сибири. Мы тоже знаем с тобой его хорошо. Даже, может быть, не Сергей Кужугетович, а зам. по мобилизационной подготовке говорит: нет, нет…
А. Гамов:
- Евкуров. Там Евкуров зам. по боевой подготовке.
В. Сунгоркин:
- Ну, условно, Евкуров. Мы с тобой сейчас шутим. Юнус-бек говорит: нет, нет… Наш хороший товарищ. Нет, не можем себе позволить. Просим наложить вето.
А. Гамов:
- У него день рождения был на днях, я ему звонил.
В. Сунгоркин:
- Дай бог ему здоровья. И так чего ни коснись, везде есть свои лоббистские группировки.
А. Гамов:
- Что делать-то?
В. Сунгоркин:
- Ну как – что делать? Проявлять политическую волю, находить время для этого.
А. Гамов:
- Кому, президенту? Или нам?
В. Сунгоркин:
- Президенту, главе правительства, нам с тобой.
У нас сейчас что главное? Сейчас главное – денацифицировать Украину. Наверное, это важно, я не спорю. Но вот у нас постоянно какие-то грандиозные задачи мы решаем. И вот эти все грандиозные задачи заставляют, в целом в России очень мало реальных усилий тратится на подъем благосостояния народа. То, что Солженицын мой любимый говорил – на народосбережение. Вот народосбережения нету. Соответственно, нет на это времени.
А. Гамов:
- В России или на Дальнем Востоке?
В. Сунгоркин:
- В России, а на Дальнем Востоке – в частности. Дело в том, что, если он в континентальной, в западной России, как ее дальневосточники называют, он как-то сам выживает, то на Дальнем Востоке надо больше тратить ресурсов. Там и климат сложнее, там и больше настроений возвращаться назад, вот эти миграционные настроения там гораздо сильнее. Значит, что? Значит, нужно тратить больше ресурсов на сохранение населения там и увеличение населения там. В буквальном смысле ресурсов – материальных ресурсов, денег. Чтобы их тратить, надо слегка подумать. Много вещей там недодуманных, непродуманных.
А. Гамов:
- Дальневосточный гектар не помог?
А. Гамов:
- Вот дальневосточный гектар из этой же серии. Недодуманная вещь. Гектар идет по разделу, на мой взгляд, «ни туда, ни сюда». Для твоего личного подсобного хозяйства, вот домик поставить, огородик, - тебе гектара много. Ты просто надорвешься его осваивать. Он зарастает вечно сорняком. И ты замучаешься этот гектар поддерживать. Один забор построишь вокруг него, и уже издохнешь экономически. Непонятный гектар. А для того, чтобы получать прибыль от земли, гектара мало. Что такое прибыль от земли? Тебе надо трактор тогда покупать, надо кредитоваться, надо создавать какое-то хозяйство. Не важно, корма выращивать, лекарственные растения, мед, бычка и так далее, куриц. Тебе нужен уже не гектар, а хотя бы сорок гектаров. Чтобы это было хозяйство. Тебе нужна техника, нужно соответствующее оборудование и так далее.
Условный сыровар Сирота – типовой пример. Дай ему гектар, я просто у него недавно был в гостях. Дай ему гектар. И чего? Он так почешет в затылке, скажет: а чего я с этим гектаром буду делать, он мне ничего не решает. Но у сыровара Сироты сейчас, так на глазок, гектаров сто, наверное. Тогда он будет сыр варить, у него здесь будут коровки пастись.
А. Гамов:
- Он уже не кулак, а империалист.
В. Сунгоркин:
- Сыр варят из молока, ему нужно молоко. Для молока нужно стадо коров. Для коров нужны корма. Нужны цеха, где сыр должен храниться. Гектар решает что-то? Ничего не решает.
Дальше нам скажут: ну как – гектар. Их же там четыре человека в семье. Пусть получат четыре гектара. И четыре гектара непонятно для чего. Для семьи жить? Тем более им не надо. Им гектара хватит. А что-то производить? Им четыре гектара не хватает. Это такая история дурацкая. Она красивая с точки зрения пропаганды и агитации, а с точки зрения реальной жизни – ерунда получается.
А. Гамов:
- Чтобы под деловой частью подвести черту, мы дальше подойдем еще. Вот сейчас на форум съедутся не только дальневосточники, но и со всей России. Что они должны, какой-то циркуляр, какое-то обращение, какое-то…
В. Сунгоркин:
- Зачем циркуляр и обращение? Первая функция форума – просто пообщаться. Люди…
А. Гамов:
- Что-то заключить.
В. Сунгоркин:
- Да подожди ты – заключить. Доедем до заключить. Люди, которые постоянно находятся в цейтноте, им некогда общаться, им некогда что-то своими глазами посмотреть, им некогда поднять голову, вот они приезжают на Дальний Восток, кто-то поехал на экскурсию. Мы с тобой об этом говорили в прошлые годы. Кто-то посмотрел морекультуру. Кто-то выкупался, кто-то выпил бутылку вина с каким-то местным партнером. Если это банкиры-партнеры, они договорятся, вот насчет заключить чего-то. Они договорятся. Хорошо, я тебе здесь помогу, ты мне там поможешь, тут я тебе деньгами. Мы с тобой начнем что-то производить. Импортозамещение – это не просто лозунг, это то, что уходят западники, ослабляется конкуренция, дает новые возможности местным производителям голову поднять. Начиная от простейших вещей. Минеральная вода. В Приморье существует много источников минеральной воды.
А. Гамов:
- Не только в Приморье.
В. Сунгоркин:
- Мы говорим про Дальний Восток. Приморье – там климат самый хороший, там есть вода «Ласточка», там есть вода «Чистоводная», там много есть всяких источников по всему Приморью. Я приезжаю в Приморье и смотрю, что вода вся привозная. «Ласточка» - моя любимая вода. Знаменитая приморская. Или там есть «Горные ключи», Шмаковка. Они не производят воду, потому что они в конкуренции проигрывают огромным корпорациям, в том числе с западным капиталом. Но сейчас «Кока-Колы», «Пепси-Колы», которые не только же колу производили, они же очень много у нас делали, условно говоря, они уходят. Так вы начинайте производить.
Начиная от воды, много еще продолжая чем, можно сейчас приподнять головы и начать производить что-то. Конкуренция ослабла, мощные игроки ушли с рынка. Будет ли это? Это к вопросу о форуме. Вот они на форуме – кто-то об этом поговорит, кто-то о том поговорит, кто-то о сем поговорит. Когда они там просто поговорят, пообщаются, они уже могут переходить к неким заключениям соглашений хотя бы на уровне намерений. Честно говоря, большинство соглашений, которые заключаются на этих форумах, это соглашения о намерениях. Давайте мы вот это изучим, это попробуем, вот здесь мы начнем. И слава богу.
А. Гамов:
- Первый день форума будет посвящен дальневосточному тигру. Владимир Николаевич Сунгоркин входит в совет по спасению этого зверя. Это что, такая важная тема, что с нее начали? Или просто там много начальников собралось, которые спасают тигра? И почему вдруг?
В. Сунгоркин:
- Ответ готов. Во-первых, это красиво. Давайте его сохраним. Во-вторых, тигр – это наш уникальный, неповторимый, его же больше нигде нет. Там есть в Китае, якобы есть. Я подозреваю, что там его тоже почти не осталось.
Наш тигр благодаря усилиям партии и правительства, которые реально были в его пользу проделаны, что значит, какие усилия: прекращена в ареалах его распространения, в значительной части прекращена рубка лесов. Буквально вот здесь, здесь и здесь перестали рубить, создали национальные парки для него. Тигр на это хорошо, благодарно отреагировал. Браконьеров стали больше гонять. Появилось егерей больше, появилось больше охранников. И тигр отреагировал очень интересно. Тигр пошел вширь. Он стал уходить из заповедных территорий, есть там как минимум три заповедника, где он живет. Это прямо заповедники. Но ему же по фигу, заповедник это или не заповедник, он стал плодиться и он стал идти на север. Плюс еще потепление. Тигра стали обнаруживать в тех местах, где его не было никогда. Тигр пришел, скажу тебе радостную весть, на территорию Якутии. В Якутии тигра никогда не было. Его уже видят на территории Якутии.
А. Гамов:
- Лишь бы не пожары вот эти вот.
В. Сунгоркин:
- Это не пожары. Это его давит то, что их становится больше, и они, условно говоря, здесь живет тигр, у которого это район, он там кормится, это его кабаны, которых он там бьет, это его олени, которых он бьет.
А. Гамов:
- Прямо как у людей.
В. Сунгоркин:
- Как у людей. А молодые растут, им надо куда-то. И они ищут. Они зимой переходят Амур. Они пошли туда, в Еврейскую область, в Амурскую область, на север. И дошли уже до Якутии, до севера Хабаровского края.
А. Гамов:
- Ваш тигриный совет хорошо работает?
В. Сунгоркин:
- Конечно, это главное объяснение – наша титаническая бумажная работа. Но вот такой феномен существует. И слава богу.
А. Гамов:
- Молодцы. Вас, может, наградят даже.
В. Сунгоркин:
- Может быть, да.
А. Гамов:
- И еще такая тема. Мы в прошлые разы говорили, но как-то так бегло, и с тем же Дегтяревым, и с Кожемяко. Туризм на Дальнем Востоке. В связи с тем, что позакрывали границы, он развивается там?
В. Сунгоркин:
- Я не знаю, насколько он сейчас, можно сказать, что он уже начал развиваться.
А. Гамов:
- И что нужно делать?
В. Сунгоркин:
- Все понятно. Во-первых, безусловно, в связи с тем, что Китай до сих пор закрыт, а Китай закрыт до сих пор для туризма, как ни странно, уже все открылись, Китай упорно держит оборону. В Китай поехать на остров Хайнань или там на другие популярные курорты, ты не поедешь. Все закрыто. Приморцы и хабаровчане последние годы привыкли совершенно цинично ездить на курорты Китая. Это тысячи, десятки тысяч людей, которые этой возможности лишились. Лететь на дальний запад, или просто на запад это называют, опять же, много закрыто транспортного сообщения в заграницу, и в итоге огромное количество народу поехало изучать местные здравницы. Юг Приморского края стал бурно развиваться. Там есть такое побережье южнее Владивостока, так называемый Хасанский район.
А. Гамов:
- Мы с Дарькиным облетали все.
В. Сунгоркин:
- Там, где Дарькина все эти аквафермы, там стали строить очень много всего. Но проблема развития сейчас какая – очень маленькие капиталы туда бросают. И поэтому строят всякие очередные курятники, очередные дощатые строения. Если говорить всерьез о перспективе, конечно, туда должен войти, - и это тоже наверняка будет темой разговоров на форуме, - мощный инвестор, который, к сожалению, создаст там новый конфликт.
А. Гамов:
- Например?
В. Сунгоркин:
- Например, Потанин. Или что Дарькину мешает самому, у которого есть… Но там конфликтная история. Там уже свободных побережий почти не осталось. Там надо по-честному сносить все эти курятники, которых понастроили. Там надо сносить все эти, без слез не глянешь, все эти сараюшки, все эти дощатые строения без канализации, без очистных. Все побережье сегодня – это проблема очистных. А что такое отсутствие очистных? Это ротавирус, это грязная вода, в общем, это он не оздоравливаться туда приедет, а черт его знает что. Плюс экология уничтожается морей, бухт.
Есть уже первый пример, очень интересный – Потанин. Не знаю, кто ему подсказал, есть подозрение, что, как всегда, ему подсказал президент Российской Федерации, наверняка где-то сказал: Владимир Олегович (я фантазирую, но я подозреваю, что так и было), займись-ка, у меня к тебе такая просьба, у тебя миллиардная прибыль, займись Камчаткой всерьез. Потанин с опытом «Роза Хутора», с опытом сочинского всего этого анклава-эксклава туристического, который он построил, он пришел на Камчатку с большими очень деньгами и строит там первые на Камчатке правильные курортные объекты. Что такое правильный курортный объект? Они должны хорошо глядеться по архитектуре, они должны иметь очистные сооружения, они должны иметь теплый туалет, правильную вентиляцию и все прочее. И тогда туда поедет не 150 человек, а 20 тысяч будет пропускная способность этого дела.
Сегодня Камчатка в очень опасной ситуации. Сахалин в такой же ситуации. Юг Приморья в такой же ситуации. Опять к вопросу – развивается, не развивается. Какой термин мы вложим с тобой в слово… вернее, какой смысл мы вложим в термин «развивается». То, что они там строят с утра до вечера, колотят гвозди в доску, это я тебе, не сомневаясь, подтверждаю. Новые курятники, новые сараюшки, новые дощатые туалеты, я думаю, строятся с чудовищной силой день и ночь. Является ли это правильным развитием? Нет, не является. А серьезный инвестор – настоящему инвестору туда войти очень сложно будет. Потому что будет очень дискомфортная ситуация.
Представляете, приходит условный Дарькин и говорит: ребята, мне надо все это снести. И сто мелких хозяйчиков говорят: да мы тебя сейчас… народный гнев. Ты сносишь то, где поколения людей за три копейки могли отдыхать. Они по-своему правы. Туда хабаровчане ездили двадцать лет, с детишками и за три копейки могли там отдохнуть. Это развитие? Это не развитие. Поэтому такая диалектика существует. Развитие идет, но не совсем то, не совсем туда. И это опять вот это копеечное развитие.
А. Гамов:
- Твои места самые любимые какие? Кроме Хабаровска?
В. Сунгоркин:
- На Дальнем Востоке у меня очень много мест, которые я люблю. Я люблю Камчатку, тут банально, но Камчатка того стоит. Я люблю Южную Якутию. Там очень много на Дальнем Востоке мест, которые достойны быть любимыми. Я люблю реку Улья на Охотском побережье. Это места все труднодоступные. Не для массового туризма, к счастью. Потому что массовый туризм несет в себе много диалектических противоречий.
А. Гамов:
- Еще просили узнать, я знаю, что ты все ешь, все блюда. Попросили узнать, вот дальневосточные блюда какие самые любимые? Может быть, сейчас дома что-то ты готовишь или домашние?
В. Сунгоркин:
- Я ничего не готовлю. Для этого нужно быть на Дальнем Востоке. Но я бы всем рекомендовал, но опять нас сейчас с тобой заклюют, потому что, хорошо, мы же для участников форума еще работаем, они люди небедные. Там на Русском острове недалеко от места проведения форума есть всякие кафешки на берегу маленькие, где дают трепанга. Вот трепанг – это такая вещь интересная. Если ты без подготовки его ешь, то у тебя будет ощущение, что тебе просто хорошо сварили подошву от ботинка, варили ее долго, она стала мяконькой такой. И вот ты ее ешь, примерно подошва от ботинка, но как-то жуется. Но опять, это для не понимающего. А вот трепанг, там есть очень тонкие такие вкусы и ароматы. Это не совсем подошва от ботинка. Трепангов стали выращивать у нас, распробовали. Трепанг достойный у нас на юге Дальнего Востока. Это такой китайский деликатес. Он дорого стоит. Но его надо так, знаете, не просто вот так, тебе положили, ты его отрезал, съел, запил рюмочкой водки. Надо попробовать поймать этот неповторимый вкус. У меня такой гимн трепангу. Говорят – полезно. Не знаю.
А. Гамов:
- А если подешевле что-то?
В. Сунгоркин:
- Трепанг может быть и бесплатный, я его сам ловил в старину. Нырнешь, соберешь его полведра, он лежит на песке. Это такой морской огурец. Он очень дорогой. В Москве он стоит порядка 3-4 тысяч рублей за маленькую порцию. Он стоил дороже еще.
А. Гамов:
- Чилингаров строганину где-то заказывает.
В. Сунгоркин:
- Строганина есть много где. Строганина – прекрасная вещь. Строганина есть в московских ресторанах. Она гораздо дешевле. Строганину стоит есть, полезно. Я бы ее тоже добавил по разделу «подешевле». Строганина – это хорошо, мощно замороженная рыба, ее именно строгают такой стружечкой, потом ее в хороший соус с перчиком, с чесночком, с уксусом немножко. На Дальнем Востоке очень много блюд.
А. Гамов:
- Это был главный редактор, генеральный директор «Комсомольской правды» Владимир Сунгоркин. Полностью нашу беседу, посвященную Восточному экономическому форуму, который пройдет с 5 по 8 сентября во Владивостоке, вы сможете прочитать в специальном выпуске «Комсомольской правды» на Дальнем Востоке. И, кроме этого, на сайте KP.RU. еще – в специальном журнале, который мы всегда выпускаем к Восточному экономическому форуму
А с вами был Александр Гамов. Дальневосточного вам здоровья, настроения, оптимизма.
