Георгий Бовт: Война выигрывается только на поле боя
И. Панкин:
- Здравствуйте, друзья. В студии Радио «Комсомольская правда» Иван Панкин, на связи по Zoom – Георгий Бовт, известный российский журналист и политолог. Георгий Георгиевич, с трех раз угадайте главную тему, которую мы с вами будем обсуждать.
Г. Бовт:
- Я могу угадать с одного раза.
И. Панкин:
- Вообще-то темы две глобальных. Ну, давайте, угадайте.
Г. Бовт:
- Даже две?
И. Панкин:
- Да.
Г. Бовт:
- А какая вторая?
И. Панкин:
- Ну, как какая? Обмен пленными.
Г. Бовт:
- Обмен пленными – это мелочь.
И. Панкин:
- Мелочь, вы считаете? Ну, хорошо, тогда, конечно, частичная мобилизация, объявленная Владимиром Путиным.
Г. Бовт:
- По сравнению со всем остальным это мелочи.
И. Панкин:
- Тем не менее, к обмену тоже есть масса вопросов. Я за то, что мы их обменяли, это правильно, хорошо, это герои, это наши пацаны, это очень важный момент. Там главный вопрос – почему с той стороны около 200 человек, а с нашей - 80 с чем-то? Почему именно такое соотношение? Но давайте начнем с частичной мобилизации. Под ружье предполагается позвать около 300 тысяч человек, у которых есть военный опыт и необходимая так называемая ВУС (военно-учетная специальность). Какая конкретно нужна прямо сейчас на фронте, этот момент засекречен.
Георгий Георгиевич, когда вы посмотрели выступление Владимира Путина, а затем, я уверен, выступление Шойгу, какие у вас мысли были по этому поводу?
Г. Бовт:
- Легкое ошеломление. Но в то же время, конечно, эти меры ожидались, и о грядущей мобилизации… Понимаете, как ни цинично, нужно читать разные источники информации. И когда наши яростные пропагандисты начали особенно яростно отрицать планы по проведению мобилизации, это был верный признак того, что будет ровно наоборот. Потому что они врут. А западные вражеские источники информации со ссылками на всякие разведданные говорили как раз, что мобилизация будет неизбежно, если военные действия затянутся. А они затянулись, поэтому неизбежное стало реальностью. Вот и всё, собственно говоря. А я думаю, что эта волна мобилизации (это мое оценочное суждение) будет не последней.
И. Панкин:
- Вы знаете, я вчера сидел в 4-часовом марафоне, посвященном как раз этой теме – частичной мобилизации. И должен в каком-то смысле сначала похвастаться. Потому что мобилизацию, так или иначе, я давно в разных эфирах предсказывал. Ну, потому что нельзя пойти специальной военной операцией на такую страну, как Украина, ограниченным контингентом. Мне это сразу казалось, честно говоря, странным. Я не военный человек, я сразу понимал, что не будут встречать с цветами. И то, что мобилизация в каком-то виде необходима, я говорил уже очень давно. Поэтому для меня эта новость новостью, тем более ошеломляющей, не была, честно говоря.
300 тысяч человек, Георгий Георгиевич, это прямо сейчас хватит на решение текущих задач, как вы считаете?
Г. Бовт:
- Сделаю одну оговорку. Мы использовали разные термины. Вы говорили о необходимости, я говорил о неизбежности. Я хотел бы быть точным в оценках.
А что касается 300 тысяч, то мне кажется, что… Я вообще не военный эксперт, поэтому все эти глупости, которые я сейчас буду говорить, исключительно глупости гражданского лица.
И. Панкин:
- Как и мои.
Г. Бовт:
- 300 тысяч – это столько же, сколько Украина мобилизовала в свою очередную волну мобилизации. Мы не можем пока представлять, с каким временнЫм промежутком эти люди, которые сейчас вручают повестки и отправляют на призывные пункты, через какое время они появятся на линии фронта, и появятся ли они там вообще. Может быть, они будут, например, контролировать население на занятых территориях.
И. Панкин:
- Так изначально так и предполагается, что какая-то их часть отправится именно для выполнения неких полицейских-милицейских функций.
Г. Бовт:
- Да, наверное, высвободив от этих функций другие части. Но, с другой стороны, если мобилизуют артиллеристов, мотострелков и другие военно-учетные специальности, то вряд ли они нужны для контроля над занятыми территориями, они нужны в другом качестве.
Я тоже видел оценки вражеских военных источников, которые считают, что для обучения (такого, примитивного) нужно месяца два. Если эти оценки верны, тогда к зиме эти части должны появиться на линии фронта. Может быть, их обучение пройдет по ускоренной программе. Я не могу судить на самом деле. Конечно, вливание 300 тысяч людской массы имеет военное значение, это любой идиот скажет. В каком плане они будут эффективными, мы пока не знаем. Посмотрим. Смотря каков будет качественный состав мобилизованного контингента. Если эти люди по большей части действительно имели уже боевой опыт в горячих точках, то эффективность выше, если это какие-то хипстеры, оказавшиеся случайно, попавшие под раздачу просто в массовом порядке, тогда эффективность будет ниже. Я по-прежнему думаю, что это не последняя мобилизационная волна, поскольку мне кажется, что решающего перелома в военных действиях они не смогут оказать.
И. Панкин:
- Георгий Георгиевич, во-первых, туда людей отправляют точно с военным, даже с боевым опытом.
Г. Бовт:
- Мы не знаем.
И. Панкин:
- Согласно указу. На сайте «Кремлин.ру» есть расшифровка.
Г. Бовт:
- Согласно указу, это одно из качеств, которое принимается во внимание, а через запятую упомянуты другие. Вот если понимать указ буквально, то призвать могут всех, кого захотят и кто подпадает под соответствующие возрастные и военно-учетные параметры.
И. Панкин:
- Не думаю, Георгий Георгиевич. Я все-таки уверен, что туда отправятся люди с боевым опытом, и сейчас ищут именно таких. Именно такие там нужны. А хипстеры там не нужны.
Г. Бовт:
- Да, предпочтительнее будет так. Но вы поставьте себя на место какого-нибудь местного военкома, которому нужно выполнить план. А план этот, он не по количеству людей, имеющих боевой опыт, он по количеству голов. И чем быстрее и лучше он выполнит этот план, тем быстрее от него отстанут. Бюрократии свойственно минимизировать собственные усилия. Поэтому когда план по валу будет выполнен, это на первом месте, а качество контингента на втором. Оно важно, я согласен с вами, но оно на втором месте.
И. Панкин:
- Я все-таки подвергаю ваши слова сомнению еще и потому, что Владимир Путин же уточнил в своей речи, что им и платить, насколько я понял, будут как контрактникам, этим людям, которых призовут.
Г. Бовт:
- Это другой вопрос. Материальное довольствие – это другой вопрос, он в данном случае не имеет отношения…
И. Панкин:
- Я, честно говоря, не совсем понимаю, зачем там нужны люди, которые, скажем так, к конкретным боевым действиям не имеют никакого отношения. То есть они не умеют вести себя в боевой обстановке.
Г. Бовт:
- Затем, что нужно выполнить задание по количеству.
И. Панкин:
- Мое мнение – мобилизации как таковой, так, чтобы Путин вышел и сказал: «Объявляем полную мобилизацию», не будет, но будут волны. И эта, как вы сказали, не последняя, безусловно. Согласны ли вы, и сколько таких волн еще будет, как вы считаете?
Г. Бовт:
- Таких волн будет несколько, а сколько их будет всего - 2, 3, 5 или 10, это будет зависеть от длительности военных действий, которые рано или поздно завершатся, конечно, миром. Каким, мы не знаем пока, но они, конечно, завершатся миром. Но на вопрос о том, сколько могут продлиться военные действия, который мне задают, начиная с конца февраля, я всегда отвечаю одним и тем же образом, и могу сейчас повторить свой ответ. Я отвечаю так. Война между Ираком и Ираном длилась 8 лет. Это не значит, что эти военные действия будут длиться тоже 8 лет. Это значит, что они будут длиться долго, я так считаю.
И. Панкин:
- Георгий Георгиевич, есть важная поправка. Когда вы первый раз привели в пример ирано-иракский конфликт, который был сразу после Исламской революции в Иране… Кстати, Исламская революция и послужила причиной для этой войны. Потому что в Ираке посчитали, что эта самая революция может прийти и к ним, и решили пойти на Иран войной, насколько я помню. Но тогда боевые действия шли немножко по-другому – пехота и артиллерия. А сейчас война модернизировалась, поэтому всё, как мне кажется, будет происходить сильно быстрее. Сейчас воюем-то по спутникам, в общем-то. Вы не находите? Поэтому все произойдет… Ну, не знаю. Давайте возьмем точкой отсчета максимум год. Как вам такое предположение?
Г. Бовт:
- Посмотрим. Может быть, вы будете правы. Конечно, сравнивать нынешние военные действия с войной Ирака и Ирана с точки зрения техники не стоит, конечно, там оснащение техникой было гораздо хуже, а сейчас воюет современная техника. Но в то же время мы видим, что на поле боя активно используется артиллерия. Но на поле боя также активно используется бронетанковая техника, буквально как в годы Второй мировой. И по количеству утраченных танков… Мы можем по данным, которые дает Минобороны об Украине. Мы не смеем нарушать законодательство и верить данным ВСУ о нас, но, судя по украинским потерям, использование этой техники происходит в огромных масштабах. Поэтому это никакие не спутники и не дроны, а это именно то самое оно, наземная война, по стилю.
Что касается пехоты, то ее использование, наверное, происходит в меньшей степени, чем в ирано-иракской войне, но в значительных объемах. И достаточно массовый призыв первой волны у нас говорит о том, что и наши командующие тоже делают определенную ставку на пехоту.
И. Панкин:
- Георгий Георгиевич, вчера, когда новость пришла, я много говорил о том, а не запоздалое ли это решение? Почему нельзя было сразу объявить частичную мобилизацию? Почему нельзя было поставить под ружье сразу нормальный, приличный боевой контингент, как вы считаете? Мы идем специальной военной операцией на огромную страну, самую большую страну в Европе (ну, после нас), с протяженной границей. И если мы собираемся присоединять какие-то территории поэтапно, то граница будет увеличиваться. Это же сразу надо было понимать. С чем связана эта недооценка, этот просчет, как вы считаете?
Г. Бовт:
- Наверное, потому что первоначальный расчет был на скоротечность военных действий, скажу я аккуратно.
И. Панкин:
- Вопрос, тем не менее, остается без ответа. Мы поэтапно, так или иначе, будем занимать территории. Там нужно наводить порядок…
Г. Бовт:
- Малыми силами возьмем под контроль. Вы же не верили в то, что будут встречать с цветами, а кто-то, может быть, верил. В боеспособность ВСУ, наверное, не верили, считали, что справятся малыми силами.
И. Панкин:
- Георгий Георгиевич, я вам открою маленькую тайну, с которой я согласен, и вчера многие эксперты мне ее подтверждали во время большого марафона. Что непосредственно ВСУ и общий их технический потенциал мы уничтожили в первые 4 месяца. Все остальное – поставки и мобилизация. То есть ту довольно большую группировку, которая у них стояла под ружьем на момент 24 февраля, мы довольно быстро уничтожили. Все остальное – это новые силы.
Г. Бовт:
- Значит, не уничтожили.
И. Панкин:
- Все остальное – это мобилизация, которую они проводят постоянно, и поставки НАТО.
Г. Бовт:
- Я слышал в первые дни военных действий такие оценки, что на Украине нет ни ПВО, ни авиации. Тем не менее, там что-то летает, и ПВО, которую начали поставлять не спустя 4 месяца, а до сих пор не начали поставлять, по сути дела, в массовом порядке, тоже имеется. Поэтому я бы этим экспертам не очень верил по поводу того, что там уничтожили за 4 месяца. Значит, не уничтожили.
Поставки относительно массовые пошли действительно где-то после мая. То есть март, апрель, май, частично июнь – этот временной отрезок действительно совпадает. Но вы-то говорили о том, почему с самого начала послали туда миллионную армию.
И. Панкин:
- Не миллионную. Несколько сотен тысяч.
Г. Бовт:
- Ну, хорошо, несколько сотен тысяч. Не послали. Я предполагаю в своем скромном гражданском уме, что по той причине, которую я назвал, потому что оценка была заранее произведена, что военные действия будут скоротечными, а санкции западные не будут такими, какими они случились. Вот поэтому.
И. Панкин:
- Что касается ВПК. Солдаты солдатами, но солдатам нужна экипировка, оружие и техника. И Путин сказал о том, что наш ВПК должен работать с удвоенной, утроенной силой, увеличить мощность, что называется.
Г. Бовт:
- Ну да, конечно.
И. Панкин:
- Справится ли наш ВПК, как вы считаете, у него потенциал есть такой, чтобы реально утроить свои усилия?
Г. Бовт:
- Вы знаете, несмотря на периодически появляющиеся (а они начали появляться еще где-то в апреле-мае) западные оценки о том, что у русских скоро кончатся снаряды и ракеты, они не кончаются. Это говорит о том, что этих снарядов и ракет до хрена накоплено было, произведено и продолжает, очевидно, производиться. Потому что наши промышленные предприятия, которые работают на ВПК, они же не подвергаются ракетно-бомбовым ударам, они работают на мирной территории, в нормальных условиях, и ничто не осложняет их работу. Поэтому они, я думаю, работают на полную мощность, наверное, в 3-4 смены, и уже давно. Поэтому я думаю, что клепать это вооружение мы можем долго.
И. Панкин:
- А у нас ресурсы есть для увеличения?
Г. Бовт:
- Это мы узнаем в конце этой эпической истории.
И. Панкин:
- Георгий Георгиевич, предварительно у вас какие мысли по этому поводу? То, что в конце узнаем… Не хочется ждать конца, тем более плохого.
Г. Бовт:
- Понимаете, страна огромная, ее военный потенциал тоже нехилый, мягко говоря. Прогнозы, которые были весной, что осенью российская экономика рухнет, они не оправдались, она не рухнула. Инерция ее велика. Сколько она еще простоит в таких условиях, и как будет выкручиваться в отсутствие западных технологий и вторичных санкций, наложенных на дружественные страны, я не знаю. Может быть, достаточно долго. А может быть, если количество перерастет в какое-то качество, то мы увидим резкий какой-то обвал (ну, прежде всего, по причине технологической). Но в то же время, я думаю, ВПК настроен на достаточное автономное существование, и уж чего-чего, а делать снаряды, которыми долбать врага, он может без особых высоких технологий.
И. Панкин:
- Мне непонятен вот такой момент, я его тоже обсуждал после заявления Путина. Ведь мы знаем расположение всех электростанций, например, на территории Украины, но почему-то они стоят в хорошем, рабочем состоянии, обеспечивают энергией всю Украину. Почему бы не отбомбить и не погрузить как минимум Украину во мрак? Как вы считаете, почему? Ведь идет, так или иначе (слово, которое нельзя называть, из пяти букв) специальная военная операция, но это настоящая война, и нужно действовать как-то более решительно. Вы посмотрите, что в Донецке происходит. В автобус снаряд попал, до этого попал снаряд, около 10-13 погибших было. Может быть, уже пора к каким-то реально решительным действиям?
Г. Бовт:
- Потери среди мирного населения есть по обе стороны линии фронта.
И. Панкин:
- Но Россия реально не бьет по автобусам. Возможно, если ПВО перехватывает какой-то снаряд, ракету, то осколок может упасть. Но мы целенаправленно по зданиям не бьем.
Г. Бовт:
- Значит, это получается не целенаправленно.
И. Панкин:
- То есть вы считаете, что Украина не целенаправленно бьет высокоточным оружием?
Г. Бовт:
- Я не знаю. Так, как это подается у нас, получается, что она целенаправленно бьет по гражданским объектам.
И. Панкин:
- Так в Донецке нет военных, непосредственно в Донецке. Ну, там они разрозненные есть…
Г. Бовт:
- Да, совершенно верно. Я думаю, что в данном случае они могут стрелять в молоко, куда упадет. Может такое быть. Ну, так же, как они наносят удары не какие-то целевые по российским каким-то деревням приграничным, в которых точно нет никакого военного смысла. В этом смысле, конечно, нет никакого оправдания подобным действиям. Вы задаете вопрос, почему российская армия не наносит удары по объектам гражданской инфраструктуры. Недавно был такой прецедент в Харьковской области. После того, что Минобороны России называет перегруппировкой, такие удары были нанесены. И потом президент РФ Путин намекал, что, дескать, были уже такие действия, мы пока себя сдерживали, но если так пойдет, то мы сдерживать себя перестанем.
И я думаю, что вот это сдерживание происходило потому во многом, что официальной доктриной, оправдывающей эту военную операцию, было то, что мы не воюем с населением, а мы воюем с так называемыми нацистами на Украине. А нацисты, они не сидят на электростанциях, они как-то в других местах. Наверное, поэтому. Но также я думаю, что в принципе наносить целенаправленно удары по гражданским объектам с военной точки зрения вообще-то бессмысленно.
Я сторонник вот какой теории в данном случае. Есть некоторые военные эксперты (или не военные эксперты, а пропагандисты), которые говорят, что если мы раздолбаем Киево-Печерскую лавру и весь центр Киева или еще что-нибудь, и вообще все электростанции, как вы говорите, железнодорожные узлы и еще ДнепроГЭС добавим, то враг сдастся. И что вот эти удары являются неким таким аналогом ядерного сдерживания, устрашения, и это должно остановить врага от ведения дальнейших военных действий. Я думаю, что это не работает. Вернее, я уверен, что это не работает таким образом. Разрушение гражданской инфраструктуры не оказывает на определенном этапе войны никакого сдерживающего воздействия на врага, более того, оказывает обратный эффект.
Давайте вспомним Вторую мировую. Разве бомбардировки Дрездена, который сровняли с землей, остановили гитлеровцев?
И. Панкин:
- Вы знаете, все-таки перелом наступил очень серьезный после этого.
Г. Бовт:
- Разве Сталинград, который немцы сровняли с землей, вынудил Сталина к капитуляции? Тоже нет.
И. Панкин:
- Георгий Георгиевич, вы привели классный пример с Дрезденом, на который я возразил, что это был переломный момент, после которого гитлеровское окружение поняло, что война проиграна. Что касается Вашего примера – Сталинград, даже Ленинград и все остальные, тут я не согласен. Ну, просто потому, что мы были стороной защищающейся. И не надо сравнивать все-таки Великую Отечественную войну и нынешнюю СВО.
Г. Бовт:
- Мой тезис состоял в том, что в годы Великой Отечественной (или Второй мировой) войны ни с какой стороны – ни союзников, ни гитлеровцев потери гражданской инфраструктуры и среди мирного населения не оказывали никакой решающей роли, для того чтобы как-то сдаться, или свертывать военные действия, или еще что-либо делать. Все решали битвы на поле боя, которые были до Дрездена, они решили исход войны. Потом открытие второго фронта и снабжение союзниками нас по ленд-лизу тоже решило исход Великой Отечественной войны. Но потери среди гражданского населения не решили и не останавливали ни одну из сторон. Из более 70 миллионов погибших в годы Второй мировой войны 47 миллионов было мирных жителей. Тезис заключается в том, что и в современных условиях разрушение гражданской инфраструктуры и гибель мирных граждан не сдерживает противника, а делает его сопротивление еще более ожесточенным. Потому что когда он понимает, что его враг… В данном случае абстрагируясь от России и Украины вообще. Вот две страны – А и Б. Когда А понимает, что Б ведет войну на уничтожение его как страны, он будет сопротивляться до последнего своего солдата. Поэтому поражение гражданской инфраструктуры в массовом порядке приведет к тому, что в ряды сопротивляющихся встанут новые десятки тысяч.
И. Панкин:
- С одной стороны, вы, безусловно, правы. Но контраргументы напрашиваются. Что такое война? Это нанесение ущерба враждующей стороне.
Г. Бовт:
- Война выигрывается только на поле боя и больше нигде. Если городские кварталы становятся полем боя, тогда те, кто воюет в городских кварталах, не обороняющиеся не считаются с потерями, ни наступающие не считаются с потерями.
И. Панкин:
- Был у меня разговор с одним из переговорщиков. Он мне ответил на вопрос, почему они уже не спешат на переговоры. Потому что они перестали бояться. Они шли на переговоры, помните, когда они все в метро прятались. Вот тогда они шли на переговоры, потому что боялись. А сейчас они не боятся. И вот с этим тезисом никак не поспоришь.
Г. Бовт:
- Они шли на переговоры не потому, что в Харькове прятались люди в метро.
И. Панкин:
- И в Киеве тоже. По всей стране.
Г. Бовт:
- Минуточку. Не поэтому. Они шли на переговоры, потому что российские войска были в Киевской области. Потому что на поле боя ситуация складывалась таким образом, что российская армия была не только на юго-востоке, но и в центре страны. Вот поэтому они шли на переговоры. А когда мы оттуда вышли войсками, а не они вылезли из метро, они на переговоры идти перестали. Война решается только на поле боя.
И. Панкин:
- Спор, в котором победителей не будет. Но я надеюсь, что победитель совсем скоро (и это Россия) обозначится в специальной военной операции.
Так или иначе, мы продолжаем тему частичной мобилизации. Как отреагировал Запад на объявленную частичную мобилизацию, Георгий Георгиевич? Вы любите изучать иностранные источники.
Г. Бовт:
- Запад, он же не мог никак не отреагировать. Я не думаю, что это было для него каким-то сюрпризом, равно как и объявленные референдумы не были для него сюрпризом. Но он же не может не реагировать. Поэтому что-нибудь он придумает в плане очередных санкций.
И. Панкин:
- Санкции нам нанесут ущерб? Уже 7-й пакет готовится?
Г. Бовт:
- Санкции наносят нам определенный ущерб. Они и им наносят ущерб, и нам наносят ущерб. Это выражается в разных деталях, не только в бюджетном дефиците, который у нас образовался после рекордных профицитов прошлогодних, и не только в нехватке каких-то запчастей, комплектующих, каких-то отдельных, пока маленьких бытовых неудобств. Кто-то запчасти, может быть, для своей машины не может заказать, кто-то хотел поехать туристом куда-то и не может поехать. Это мелочи еще на самом деле. Поэтому, конечно, они наносят ущерб. Но в то же время устойчивость российской экономики оказалась выше, чем они рассчитывали. Но я думаю, что она не бесконечная, тем не менее. Равно как и у них тоже не бесконечная инерция и способность адаптироваться к собственным санкциям. Они тоже грозят свалиться в рецессию под воздействием шоковых цен на целый ряд сырьевых товаров. У нас основное уязвимое место – технологии, как я уже говорил. Где здесь и когда перерастет количество в качество, не знаю.
Вот, например, у нас кончатся симки для телефонов, а мы их сами не делаем. Вот такое неудобство, оно как будет восполнено? Мы их не умеем сами делать.
И. Панкин:
- Честно говоря, с симками мы как-нибудь справимся.
Г. Бовт:
- Как?
И. Панкин:
- Да полно симок во вторсырье, уже использованных, которые в принципе годны.
Г. Бовт:
- Ну, за счет вторсырья – наверное.
И. Панкин:
- У нас население не растет, как у индусов или китайцев.
Г. Бовт:
- Оно сейчас даже еще сильнее не растет, я бы так сказал.
И. Панкин:
- Поэтому симок хватит на всех, как мне кажется, с симками не будет проблем.
Г. Бовт:
- Будем надеяться, что хватит. Будем надеяться также, что нам не отключат дистанционно весь этот Microsoft и прочие софты, на которых работают наши банки, инфраструктура и прочее железо.
И. Панкин:
- Да и потом, слушайте, телефон работает, условно говоря, и без сим-карты. Можно связываться с человеком по Telegram, допустим. То есть он не останется без связи глобально. Не будет с этим никакой проблемы. То есть это не трагедия. И в какой-то момент мы, так или иначе, переживем эту ситуацию, найдем из нее выход, как мне кажется. Вот с полупроводниками другие проблемы, которые не так решабельны. Это действительно так.
Г. Бовт:
- Просто симки ближе к населению, а все остальное дальше.
И. Панкин:
- С симками что-нибудь придумаем, Георгий Георгиевич. Знаете, это не главная проблема отцов русской демократии.
Г. Бовт:
- Я тоже надеюсь, что мы что-нибудь придумаем. Пока не придумали, но будем надеяться. Я поэтому и говорю, что не знаю. Если придумаем, то молодцы, если не придумаем, тогда будет другая ситуация. С самолетами то же самое. Если мы придумаем, как запчасти делать для Boeing иAirbus, то молодцы, а если не придумаем, то не молодцы.
И. Панкин:
- Вот это действительно сложный момент, а сим-карты к сложным моментам, мне кажется, не относятся.
Давайте вот еще какой момент обсудим. Этот момент касается замечательных стран, трех прибалтийских и Польши, которые отказались пускать даже тех людей, которые готовы прямо сейчас убежать из России, и даже подписать необходимые документы, что проклинают этот путинский режим и т.д. Как вы относитесь к такому решению этих стран? Это правильный ход, с их точки зрения?
Г. Бовт:
- Я не могу одобрять этот их ход.
И. Панкин:
- Нет, не надо одобрять, давайте оценим решение. На что они ориентируются?
Г. Бовт:
- Понимаете, на контрасте. А немцы и целый ряд фракций в бундестаге говорят о том, что, например, дезертирам и тем, кто уклоняется от призыва, наоборот, надо давать гуманитарные визы, например. А Латвия, Литва и Эстония говорят: нет, не надо им давать гуманитарные визы. В Сети уже сравнивали. Это натянутое, конечно, сравнение. Ну, как если бы, например, в годы Второй мировой войны обратились к евреям, которые хотят убежать из нацистской Германии, а им бы говорили: евреи, езжайте обратно домой и свергайте там своего Гитлера. А сейчас они говорят то же самое тем самым русским, которые находятся в оппозиции к режиму, не хотят служить в армии. Они говорят: а вы идите и свергайте своего Путина, а мы вас не пустим. Такое сравнение уже проводилось. Это выдает их нутро, то, что все эти разговоры про безопасность и т.д., все-таки внутри они нас не любят, на обывательском уровне просто терпеть не могут как нацию.
Это все вылезло сейчас, когда для этого появилась масса таких удобных поводов, что они, наконец, могут это выражать свободно и открыто. В данном случае немцы даже, которые с нами воевали непосредственно три четверти века назад, они ведут себя чуть более объективно.
И. Панкин:
- А может быть, потому что немцы – это все-таки люди?
Г. Бовт:
- Да нет, зачем такие сравнения, кто люди, а кто не люди?
И. Панкин:
- Я не знаю. Почему я должен «Лесных братьев» потенциальных, коих среди нынешних прибалтов очень много родственников, почему я должен их за людей держать?
Г. Бовт:
- «Лесные братья» сейчас бы получили термин террористов, я думаю. И финны, кстати, хотят присоединиться к этому бойкоту, тоже хотят не пускать русских с туристическими визами (ну, а никаких других виз у русских и нет). На днях будет принят этот закон. Ну что ж, надо это запомнить. Когда-нибудь пыль осядет, дым развеется, но мы это запомним.
И. Панкин:
- Иван Панкин и Георгий Бовт были здесь… Впервые не могу сказать полноценно, как я это обычно делаю, «остались довольны». Ну да ладно, традиция есть традиция.
Спасибо большое. До свидания.
